голосом попросил чаю. Рабим схватил со стола чашку и поднес эмиру, который разом ее

осушил. И из груди его вырвался облегченный вздох. После он снял свою чалму и

потрогал бритую голову: там запеклась кровь.

Рабим не мог поверить своим глазам: «Какой ужас, Его величество били! Хорошо, хоть

совсем не убили, иначе меня самого бросили бы в зиндан (подземную тюрьму)».

- Они ответят за кровь правителя священной Бухары, - устало произнес Алимхан, без

особого гнева.

- Ваше величество, простите меня, и все же я не понял, кто этот негодяй, который смел

поднять на вас руку? Вы только скажите, я изрублю его на мелкие кусочки.

- Это сделали проклятые кяфиры: Николаев и Наталья, которых я пригрел в своем

доме, а эти подлые змеи ужалили меня в самое сердце. Они пытались убить меня.

- Но почему, мой повелитель? У них разум помутился?

82

- Я случайно услышал их разговор, оказалось, они оба агенты большевиков. Поэтому

захотели убить меня и ударили по голове чем-то тяжелым, - соврал эмир, скрыв об

измене жены.

Он не желал выглядеть посмешищем в глазах всей Бухары.

- Какие же эти кяфиры негодяи, просто дивлюсь коварству таких людей.

- Рабим, я уверен: они бежали. Ты должен догнать беглецов, они мне нужны живыми, -

приказал эмир. – Но, если не сможешь живыми, то мертвыми. Сделаешь это - и сразу

станешь генералом.

- Ваше величество, будет исполнено. Позвольте мне идти: нельзя терять ни минуты,

пока не ушли далеко.

- Да, спеши, я надеюсь на тебя.

Очень скоро отряд из двадцати солдат покинули стены Бухары и там же разделились.

Так как они не знали, куда двигаются беглецы, то одни поскакали в сторону Афганистана,

а другие, во главе с Рабимом, - к границам Ирана.

ПОГОНЯ

Когда беглецы стали удаляться от кишлака, из высокого минарета донесся голос

муэдзина - призыв на вечернюю молитву. Значит, скоро начнет темнеть, и людям эмира

будет совсем непросто разглядеть черную коляску в степи. Эта мысль обрадовала

Виктора и Наталью.

- Скажу честно, - признался Виктор, обернувшись к женщине, - только теперь у нас

появилась надежда на успешный побег. Можешь улыбнуться, милая.

И полковник дважды хлестнул коней и ускорил бег.

- Моя бедная, ты сильно устала. Как твой животик?

- Из-за тряски слегка ноет, но пока терпимо.

- Я умоляю, ты постарайся не родить в пути. Ведь я ничем не смогу тебе помочь. Я же

не Юлий Цезарь, чтобы и коляской управлять, и отстреливаться, и еще на ходу роды

принимать, - пошутил Виктор, желая хоть как-то успокоить беременную женщину.

- Перестань. Мне не смешно. Лучше скажи, долго еще ехать?

- До Ирана далеко, но для нас главное, как можно скорее покинуть земли эмирата. А

дальше будет проще. Имея деньги, можно откупиться или нанять свою охрану, но первым

делом мы купим тебе паранджу. Иначе нам не выбраться из Азии.

- Виктор, у меня одна просьба. Дай слово, что не откажешь мне.

- Если выживем, то проси чего хочешь.

- Если мы очутимся в руках людей эмира, то молю тебя об одном - застрели меня. Сам

знаешь, какая страшная смерть уготована мне. Я чувствую, как это трудно будет, и все же

ты должен будешь найти в себе силы.

- Я постараюсь. Но может случиться так, что я погибну первым, и тебе самой придется

это сделать. Пистолеты и гранаты в саквояже, там же деньги.

Наталья поставила сумку на колени и раскрыла его. Вынув оттуда револьвер, стала с

интересом разглядывать его:

- Он заряжен? Могу ли я выстрелить? – спросила она.

Николаев кивнул головой. Наталья никогда прежде не держала в руках оружие и решила

испытать себя в стрельбе. Чехол коляски был открыт. Проезжая мимо дерева, она

прицелилась в него и дважды спустила курок. Рука у женщины сильно затряслась, и

револьвер чуть не выпал.

- Что ты делаешь, забавляешься?

83

- Нет, просто готовлюсь к бою, а вдруг придется стрелять.

С наступлением сумерек коляска замедлила ход. Николаев дал возможность лошадям

отдохнуть, ведь им еще ехать всю ночь.

- Наталья, тебе надо выспаться: в дороге нам понадобятся силы. Кто знает, что ждет нас

завтра.

Наталья прижалась к краю коляски и уложила под голову кофту. Заснуть было совсем

непросто: страшные мысли о погоне не давали покоя. И все-таки частая качка сделала

свое дело, и женщина заснула, обхватив живот руками.

Ближе к рассвету Николаев свернул с дороги в сторону каких-то строений, силуэты

которых виднелись при лунном свете. Это оказалась заброшенная мечеть, ее купол был

разрушен. Сама местность выглядела безлюдной, без жилых построек. По всей

видимости, в стародавние времена эта мечеть служила божьим прибежищем для

путников.

Когда лошади остановились, женщина проснулась и испуганно спросила:

- Почему мы стоим, что случилось?

- Не беспокойся, милая, животные устали, пусть наберутся сил. Надо беречь лошадок:

без них мы пропадем.

Виктор пересел назад и обнял ее.

- Тебе тоже надо отдохнуть, - сказала она сонным голосом. – Поспи, теперь я буду

тебя охранять.

Стоило Виктору сомкнуть глаза, как мигом он провалился в сон, но перед этим успел

спросить:

- Где револьвер?

- В надежном месте, в корсете.

Спустя два часа, c первыми лучами солнца, они снова тронулись в путь все по той же

степной дороге. Ехали быстро. И опять коляску сильно трясло, а это могло отразиться на

состоянии Натальи.

- Как ты? Не больно твоему животику? – спросил Виктор, повернувшись к ней.

- Немного болит, но терпимо. Ты гони лошадей и не думай обо мне, - сказала Наталья

и, чтобы меньше трясло, сжалась к краю коляски.

- Наверно, тебе хочется пить и кушать? У меня у самого в горле пересохло. Жалею, что

перед дорогой не запаслись водой.

- Обо мне не думай, с божьей милостью я выдержу.

- Без воды все равно не обойтись, да и лошади не вынесут. Кто знает, встретятся ли нам

в пути колодцы.

Так они проехали около трех часов, пока вдали не заметили какой-то маленький

кишлак. Виктор обрадовался:

- Сейчас мы заедем в кишлак и попросим у них воды.

Лошади помчались быстрее в предвкушении воды и пищи.

И вот коляска остановилась возле одного двора, на окраине села. Дом был окружен

низеньким глиняным забором, без ворот. Николаев зашел вовнутрь. Под виноградником

на тахте сидела средних лет женщина и сбивала масло в деревянной посуде. Рядом

скучала дочка, лет десяти и тихо напевала песенку. На худеньком теле матери висело

давно выцветшее платье, а лоб повязан платком. И стоило Николаеву поздороваться с

ними на узбекском языке, как те застыли от страха, вытаращив глаза.

- Вы не бойтесь меня, я военный человек, служу у эмира. Я с женой ехал мимо вашего

кишлака, и у нас закончилась вода.

84

И женщина догадалась, что этот светлый чужеземец, по всей видимости, русский. Она

впервые видела христианина и больше всего ее изумила диковинная одежда чужака. А

девочке он вовсе казался посланником шайтана.

Николаев снова заговорил и попросил продать еще пять лепешек и немного сметаны.

Обещал щедро заплатить. Русский свободно владел местным языком, и женщина с

девочкой слегка успокоились. Но тут хозяйка опомнилась, ведь перед ней стоит чужой

мужчина и следует закрыть лицо. В один миг она набросила большой платок на голову и

отправила дочь на кухню.

Та вскоре вынесла стопку лепешек, а сверху - чашку сметаны. В другой руке был

бурдюк воды. Улыбаясь, Николаев был весьма благодарен и протянул девочке монету со

словами: «Вот вам золотой, надеюсь, хватит?» Ее мать согласно закивала головой, не

смея приблизиться к чужому мужчине.

Когда полковник вернулся к Наталье, то заметил забавную картину: местные детишки с