шатаясь, брел полковник. Он сдерживал лежащую на седле Наталью, которая была еще

без сознания. К счастью, на песчаном берегу оказались развалины какой-то древней

89

крепости. Прежде чем укрыться за длинной оборонительной стеной с бойницами,

Николаев глянул на другой берег: две фигурки всадников стояли над обрывом.

Полковник завел лошадь за развалины, и там бережно опустил Наталью желтый песок.

- О Боже! – воскликнул он, заметив на ее груди кровяное пятно.

Он провел пальцами по тому месту, и в складках платья обнаружил дырочку.

- Нет, нет, Наталья, Наталья! – стал кричать Виктор.

Он сразу схватил ее запястье и нащупал слабые удары пульса.

- Жива, слава Богу, жива! – обрадовался мужчина.

Затем полковник торопливо расстегнул свой китель, снял нательную рубашку и порвал

оба рукава для перевязки. Этот комок он легонько просунул под ее корсет, на место

ранения. И в это время Наталья застонала. Виктор взмолился слух: «О, Господи, прошу

тебя, сохрани ей жизнь, ведь мы такое пережили. Неужели мы не заслужили этой любви?

Прошу тебя, сжалься над нами!».

Снова раздались стоны.

- Наталья, милая, я здесь, - и Виктор провел рукой по ее лицу.

Глаза женщины медленно открылись. Наталья, увидела лицо любимого, и попыталась

улыбнуться ему.

- Мы живы, мы убежали? – еле слышно спросила она.

- Да, да, мы убежали, они нас больше не догонят. Мы спасены.

- А почему ты плачешь? – и в ее глазах возникла тревога.

- Дорогая, только не волнуйся. Ты слегка ранена, однако это не опасно. Ко всему же у

нас имеется лошадь, и мы быстро доберемся до города туркменов, а там есть русские

доктора.

- Ты тоже ранен: у тебя из плеча течет кровь.

- Пустяки. И не такое бывало.

- Мне очень плохо, трудно говорить, внутри сильно жжет.

- Милая, держись. Чаще молись – это всегда помогает.

- Я не очень-то верю в бога.

- Но сейчас надо верить. И он обязательно поможет.

- Виктор, я верю больше в тебя... Ты спасешь меня. Я сильно люблю тебя.

- Я тоже люблю, но сейчас тебе нужны силы, поэтому, милая, не тратить их на

разговоры. Сейчас я подведу нашу лошадь, и мы отправимся в путь, - и Виктор нежно

опустил ее голову на китель и встал.

Лошадь стояла рядом, понурив голову от усталости. Но прежде он вышел из крепости и

глянул на другой берег. Над обрывом уже никого не было. «Значит, они ускакали», -

решил полковник.

Вдруг донесся крик Натальи. Виктор бросился туда и упал перед нею на колени.

- Что с тобой, милая? Что случилось?

- Ой мамочки, мне больно, живот, живот… Кажется, сейчас я буду рожать, - и вновь

женщина начала кричать.

- Я помогу тебе. Ты только подскажи, с чего начинать?

- Ой мамочки, как больно…- застонала женщина. - Дорогой, скоро появится

ребеночек… ты… помоги ему, только осторожно… Если будет мальчик, назови его

Андрюшкой, как моего отца. Девочка родится – пусть будет Анастасия. Так мою маму

зовут… Бедные родители, а ведь они не знают, что я стала женой эмира, для них я

гувернантка. Если не выживу, то передай ребенка им.

90

- Я никому не отдам его, слышишь. Будем вместе растить мальчика, и он станет

генералом, как мой отец. Ты поняла? Мы будем вместе, вместе. А теперь помолчи и

тужься, тужься и кричи, сколько хочешь кричи. Здесь все равно никого нет, в этой степи

мы одни.

Однако у Натальи уже не было сил на крики. Она лишь тихо стонала.

- Господи, прости меня за мои грехи, - вдруг запричитала женщина. - И ты, Виктор,

прости, коли в нашей любви было что-то не так. Ой, больно, больно-то как… Мамочка,

мамочка, где ты сейчас, почему нет тебя рядом?.. Да, милый, в корсете у меня кое-что

есть для тебя... Ой, больно…

Она опять начала кричать, а Николаев сидел возле и ждал появления ребенка. Он гладил

ее руки, вытирал мокрое лицо страдалицы и молил бога, чтобы роды быстрее

разрешились.

И молитвы Николаева были услышаны: вскоре на свет явился мальчик. От волнения

Виктор растерялся и дрожащими руками положил ребеночка на живот матери, а затем

ножом обрезал пуповину. После этого завернул мальчика в свою рубашку и прижал к

груди.

- Наталья, сын родился! Слышишь, сын, - воскликнул Николаев, а женщина все

молчала. Глаза ее были закрыты. Ему показалось, что она снова лишилась чувств от

столь ужасных родов. И нежно уложив ребенка на китель, он принялся нащупывать пульс

у Натальи. Не было совсем никаких ударов. А Виктор все ждал и ждал, вдруг...

Утрата медленно входило в сознание, и по щекам Виктора потекли слезы. Впервые в

жизни он испытал огромное горе.

Еще некоторое время Виктор сидел возле любимой и не мог оторвать взор от ее словно

спящего лица. В мокром платье, с рассыпавшимися по плечам волосами и алым пятном

на груди, Наталья по-прежнему была красива. Виктор будто ждал, когда любимая

пробудиться.

Между тем младенец закряхтел и раздался звонкий плач. Виктор вздрогнул и кинулся к

нему. И взяв ребенка на руки, положил ее на еще теплую грудь Натальи со словами:

«Сынок, побудь немного с мамой. Это твоя бедная мамочка». Сам сел рядом и снова

текли слезы. К изумлению полковника, дитя сразу успокоилось. Тогда Николаеву пришли

на память слова, прочитанные в какой-то книге: младенец любит свою мать через

материнское запах и тепло.

Прошло около получаса. Николаев стал осознавать, что пора ему ехать дальше, иначе

потеряет и сына. Надо спешить, ведь младенцу нужно молоко и неизвестно, где взять ее

в этой раскаленной степи. Но прежде следовало похоронить Наталью. Он уложил

младенца у стены, где была тень. Затем обеими руками принялся рыть могилу рядом с

телом женщины. Желтый песок давался легко и Николаев довольно быстро вырыл

глубокую яму. Ранение давала о себе знать: жгучая боль сдавливала грудь полковника.

Пришлось посидеть на краю вырытой могилы, чтоб стихла боль.

Далее у ее тела Виктор зашептал молитву и затем опустил ее на дно ямы. Но внезапно

ему вспомнились слова Натальи: она говорила о какой-то вещи в корсете. Тогда

полковник стал развязывать лямки корсета. Оттуда вывалился револьвер. Виктор поднял

его. «Это тот револьвер, который она берегла для себя. Спрятала и совсем забыла про

него, даже во время погони. Бедная моя, Наталья». И перед его глазами всплыла картина,

как еще вчера она стреляла из оружия по дереву.

Николаев очнулся и стал пальцами ощупывать корсет, пока в одном месте не

почувствовал твердые частицы. Распоров ножом шов, он высыпал содержимое себе на

91

ладонь. На солнце засверкала горстка маленьких алмазов. «Спасибо, дорогая, - сказал он,

- будь уверена: половину этих денег я отдам твоим родителям, остальное - сыну, теперь

уже нашему».

После всего Виктор надел на нее корсет, затянув лямки. Поправив в последний раз

платье любимой, он стал засыпать тело песком. Когда песок закрыл ее лицо, слезы опять

полились по щекам: «Прости, что не смог уберечь тебя».

Вскоре на месте могилы вырос небольшой холмик. Но Виктор знал, что через месяц от

него не останется и следа: ветер раздует песок и сравняет с землей.

Перед дорогой Виктор завернул новорожденного в свою сорочку. Затем, прижав сына к

груди, взобрался на лошадь. Он окинул взглядом местность: кругом тянулась желто-серая

степь. И все же Николаев надеялся увидеть здесь кочевых пастухов, у которых есть

молоко, для его малыша.

Не успел он отъехать от развалин крепости, как заметил трех всадников. Они неслись к

нему навстречу. Николаев обрадовался: будет у кого спросить дорогу на Ашхабад, откуда

он направится в Иран, а далее через Персидский залив на корабле в Европу. Однако

молодые туркмены, с большими лохматыми шапками и легких халатах, сразу окружили