— Что — непостижимо? — поинтересовалась машинистка.

— Взгляните! — сказал счетовод.

Подошёл и главный бухгалтер.

— В чём дело, что с этим шкафом? Что вы разглядываете? — спросил он.

— Видите этот бугорок? — спросил счетовод запасного склада. — До обеда его здесь не было. Теперь уже и ручку не повернуть, чтобы открыть шкаф!

— Откуда он взялся? — испугался бухгалтер. — Раньше бугорок был там, сбоку.

Счетовод запасного склада повернулся к нему.

— Знаете, что я думаю? — сказал он с таинственным видом. — Я думаю, что уж в этом точно виновата Маазике Метсатага. Помните, уходя, она стукнула пылесосом по дверце шкафа.

— Ну и что? — спросил бухгалтер.

— Я полагаю так, что если от удара может вскочить шишка у человека, то, очевидно, такое может случиться и со шкафом, — тихим голосом, словно поверяя страшную тайну, сказал бухгалтеру счетовод запасного склада. — Видите, вон она! Смотрите, около ручки как будто содрана краска — конечно же в этом виновата Маазике Метсатага!

— Ну нет, это уж слишком! — воскликнул бухгалтер. — Я сейчас же пойду к заведующему и расскажу ему, пусть пришлёт сюда слесаря, чтоб починил шкаф, и пусть призовёт к порядку эту Маазике Метсатага!

Пока бухгалтер ходил к заведующему, остальные по очереди подходили к сейфу и ощупывали странный бугорок. Долговязая учётчица зарплаты Элла Кумми с нежностью погладила шишку и произнесла:

— Бедный сейфик! Надо же, эта растяпа Маазике Метсатага так зашибла тебя! Бухгалтер вернулся в сопровождении слесаря в синем комбинезоне. Слесарь с грохотом поставил на пол ящик с инструментами и долго рассматривал бугорок на шкафу, почёсывая затылок.

— Вы сумеете снять эту шишку? — спросил главный бухгалтер. — А то у нас дверца не открывается, мы не можем повернуть ручку.

— Отчего же не суметь? — кончив чесать затылок, произнёс через некоторое время слесарь. — Можно будет попробовать зубилом…

— Так попробуйте же, — посоветовал счетовод запасного склада.

— Это-то можно, — согласился слесарь, — но, с другой стороны, зубило опять же оставляет некрасивые следы, а если всё же попробовать напильником…

— Да, да, попробуйте напильником, — одобрила машинистка.

— Это-то, конечно, можно, — снова промямлил слесарь и склонил голову на другой бок, — но напильником займёт очень уж много времени, лучше бы наждачным кругом…

— Послушайте, да сделайте что-нибудь, наконец! — вышел из себя бухгалтер. — Несите сюда свой наждачный круг и принимайтесь за дело!

— Ну да, это, конечно, можно, — не трогаясь с места, продолжал рассуждать слесарь, — но только от него во все стороны полетят искры, а у вас здесь много бумаг… Гораздо лучше отнести сейф к фрезерному станку и выровнять дверцу фрезой…

— Фрезой или слезой, только скорее приведите наш бедный шкафчик в порядок! — воскликнула Элла Кумми.

— Отчего же, это можно, — ответил слесарь, снова почёсывая затылок и склонив голову на другую сторону, — но всё-таки, пожалуй, лучше всего взять электросварку — и р-раз…

— Да-да-да! — заорал бухгалтер, теряя терпение. — Берите хоть паровой молот и два скоростных пресса, но только приведите же его, наконец, в порядок, за этим я вас сюда и позвал!

— Отчего бы и нет, можно сделать и так, — не торопясь продолжал слесарь, будто ничего не слышал. — Но мне говорили, что некоторые вроде отстреливают шишки крупинкой динамита, никаких тебе следов не остаётся… А может, всё-таки попробовать сперва зубилом, а?

— Послушайте! — закричал окончательно выведенный из себя бухгалтер. — Если вы мне сейчас же не приведёте шкаф в порядок, то я вас самого и динамитом и зубилом…

Больше он ничего не успел добавить. Дверь с шумом распахнулась, и в контору ворвалась разъярённая уборщица Маазике Метсатага.

— Так вы на меня жаловаться! — закричала она громовым голосом. — На меня, которая получает меньше, чем любой из вас, а работает больше, чем все вы, вместе взятые, со своими бабушками, тётушками и внуками в придачу, — и я должна это терпеть? — Ну погодите, вы ещё не знаете Маазике Метсатага!

Она повернула пылесос задним концом вперёд и нажала на кнопку. Мощная струя воздуха хлынула на всех находившихся в комнате, люди засуетились и стали прятаться за столы, но беспощадная Маазике Метсатага всюду настигала их и струёй воздуха выгоняла из комнаты. Она не успокоилась до тех пор, пока контора не опустела. Затем выключила ревущий пылесос, поставила его на пол перед шкафом, а сама опустилась на стул на металлических ножках, который, скрипнув, осел под её тяжестью.

— Ох, бедная я! — произнесла Маазике Метсатага, и голос её задрожал от безграничной жалости к себе. — До чего же они несправедливы ко мне!

Из глаз у неё покатились крупные прозрачные слёзы. Маазике Метсатага смахнула их синим халатом. Он был пыльным, и на щеках её появились грязные разводы.

Тут послышался стук, за ним сразу же второй. Маазике Метсатага резко повернула голову и сердито посмотрела по сторонам — не остался ли, чего доброго, кто-нибудь в комнате. Никого не увидев, Маазике успокоилась. Она ещё немного посидела, отдышалась, затем снова схватила в руки пылесос и решительной, тяжёлой походкой вышла из комнаты.

Контора опустела.

Дверца сейфа снова была гладкой. Зато сбоку на железном корпусе пылесоса появился бугорок, которого там раньше не было. Но Маазике Метсатага не обратила на это ни малейшего внимания.

Когда спустя некоторое время служащие конторы решились вернуться в свою комнату, они были поражены, увидев совершенно гладкую дверцу шкафа. Счетовод запасного склада многозначительно поднял кверху палец и провозгласил:

— Что я вам говорил! Я же сказал: запомните, за всем тем, что здесь творится, кроется Маазике Метсатага!

Старушка Коосу, у которой временно жил Маукам, стала совсем плоха.

Зрение у неё притупилось. Если раньше ей было трудно вдеть нитку в иголку, то теперь она уже не могла попасть ключом в замочную скважину иначе, как нащупав её пальцами. Это очень огорчало старушку Коосу. Но ещё хуже было с ногами. В них часто появлялась слабость, они норовили споткнуться, а ночью ныли так, что не давали уснуть. Из-за ног Коосу даже боялась выходить на улицу, чтобы, пробираясь ощупью, не угодить под машину.

Всё это было бы ещё не так страшно, но, не выходя на улицу, нельзя было попасть в магазин и купить продукты. Сама Коосу ела очень мало, буханки хлеба и куска сыра хватило бы ей на неделю, но надо было кормить Маукама. Коосу очень заботилась о том, чтобы собака была сыта. Поэтому старушка поместила в газете объявление, что нуждается в домработнице, которая за небольшую плату приходила бы к ней два раза в неделю убирать и ходить в лавку за продуктами.

В первый день после того, как объявление появилось в газете, никто не явился. На второй день было то же самое. Старушка Коосу беспокойно семенила по комнате и бросала на Маукама грустные взгляды. В конце концов она остановилась перед псом и произнесла:

— Вот видишь, никому мы не нужны, никто не хочет помочь нам.

Маукам в ответ лишь вздохнул.

Однако на третий день кто-то появился за дверью Коосу. Этот кто-то забарабанил в дверь так, что крючок со звоном соскочил с петли и ключ выпал из замка.

Когда Коосу, торопливо проковыляв к двери, распахнула её, она увидела Маазике Метсатага с большим пылесосом в руке.

— Я не ошиблась? — спросила Маазике Метсатага так громко, что неплотно вставленное оконное стекло на кухне задребезжало.

— Я… я не знаю… — запинаясь, произнесла старушка Коосу.

— Это вы поместили в газете объявление относительно домработницы? — сердито спросила Маазике Метсатага.

— П-по-местила, — виновато пробормотала Коосу и спросила: — А что — разве нельзя было?

Тут Маазике Метсатага вошла в дом и со стуком поставила свой пылесос к плите.