— Только не заставляй рассказывать, что было. — Она закрыла глаза и откинулась в кресле, облизав губы.

— Нет-нет, это другое.

— Что тебе от меня нужно?

— У меня большие проблемы с Диггирреном.

— Господи! — Этель едва не плакала. — Зачем ты только вытащил меня оттуда! Неужели нельзя оставить меня в покое?

Строггорн вспомнил смелую девушку, с которой он познакомился меньше года назад, и с горечью подумал, как блестяще они совместными усилиями смогли искалечить ей жизнь за такое короткое время.

— Я бы с радостью оставил тебя в покое, Этель, но Диггиррен сошел с ума и с каждым днем уменьшаются шансы вылечить его.

— Правда? — Она задумчиво посмотрела на Строггорна. — Как странно, у меня совсем нет к нему ненависти. Только жалость. — Этель повернула голову и долго вглядывалась в облака. — Хорошо. Что я должна делать?

— Просто встретиться с ним.

— Он меня не узнает, Строггорн.

— Я понимаю, но мы тебя загримируем, и парик. — Он прикидывал, поможет ли это вернуть прежнюю Этель. — Ничего, у меня есть хороший визажист, справится, я думаю… Ты сильно переживаешь из-за внешности? — Он хотел забраться к ней в голову, но она так строго посмотрела на него, что у Строггорна сразу пропало это желание.

— Не очень… Как ты думаешь, я когда-нибудь стану прежней?

— Когда поправишься, конечно, станешь. У меня бывали и более тяжелые случаи. Но ничего, обошлось. — Строггорн прекрасно знал, что внешность Этель со временем восстановится, но внутренне она навсегда останется другой. Когда психика человека меняется, не остается дороги назад, и он, лучше чем кто-либо, понимал это.

Визажисту понадобилось несколько часов, чтобы тщательно загримировать Этель, пока наконец Строггорн удовлетворенно не кивнул.

Диггиррен вошел в операционный зал и застыл. Этель невозмутимо сидела в кресле за маленьким столиком и читала Книгу. Каштановые волосы спадали на ее лицо, но она даже не подняла головы. Телепатически она воспринималась совершенно отчетливо — во рту сразу возник терпкий вкус.

— Строггорн, у меня опять галлюцинации, на этот раз даже с телепатическим сопровождением, — сказал Диггиррен.

— Неужели? Это не галлюцинация, Диг. Это Этель.

— Какой странный сон! — Диггиррен закрыл глаза. — Мне снится, что я иду на обследование, а встречаю Этель! Как страшно! Можно, я вернусь в палату? Тяжело дыша, он с мольбой посмотрел на Строггорна. — Мне очень плохо.

— Иди, ложись на стол.

Диггиррен не стал спорить и послушно начал раздеваться, но вдруг застыл, глядя на Этель.

— Я не могу при ней. Убери ее, пожалуйста! Ты же видишь ее в моем мозгу?

— Она на тебя не смотрит, — устало сказал Строггорн, уже начиная думать, что все бесполезно и он зря только измучает Этель этим бессмысленным свиданием. Диггиррен снова стал раздеваться, стараясь не смотреть на Этель, которая по-прежнему, не поднимая головы, читала Книгу. Она перевернула страницу, и Диггиррен вздрогнул.

— Ужасно реальная галлюцинация. Или это ты создал псевдореальность? Диггиррен посмотрел на Строггорна. — Какой в этом смысл? Когда я очнусь, все исчезнет, и я снова провалюсь в безумие! — Диг сам был Вард-Хирургом и рассуждал как врач, пытаясь понять логику лечения.

— Иди ложись. — Строггорн проводил его под купол и, уложив, прижал зажимами к столу. Диггиррен напрягся: он увидел, что Этель стоит в проеме и смотрит на него. Волна стыда прилила к его телу.

— Строггорн, я тебя очень прошу — убери ее! — Диггиррен почти кричал.

— Как же можно убрать реальность? — с горечью спросил Строггорн.

— Почему тогда она молчит?

— Ты думаешь, после того, что было, ей доставит удовольствие разговаривать с тобой?

Диггиррен долго молчал, закрыв глаза, но телепатически он все равно воспринимал Этель.

— Если это правда… Этель, я понимаю, что слишком многого прошу, но… пожалуйста, подойди, дай мне свою руку. Я привязан, ты видишь, и Строггорн рядом, я ничего плохого не смог бы тебе сделать, даже если бы захотел. Этель?

Все также молча, она подошла к операционному столу, и Строггорн выдвинул стул, чтобы Этель могла сесть. Он боялся, что в любой момент ей может стать плохо, и не желал, чтобы она упала и ушиблась.

Этель посмотрела Диггиррену в глаза. Сейчас, в ярком свете операционной сферы, он заметил на ее лице искусный грим, и эта подробность вдруг убедила его в реальности происходящего больше, чем любые слова. В ее глазах блеснули слезы. Этель осторожно дотронулась до его руки, и Диггиррен почувствовал ее боль. Потом она решилась и вложила свою руку в его ладонь, а он осторожно сжал ее пальцы — они дрожали, и тепло рук передалось всему его телу. Диггиррен закрыл глаза и зарыдал.

— Этель! Прости! Этель!

Ему стало совсем плохо, и Строггорн, подключившись к пси-креслу, быстро делал обезболивание, погружая Диггиррена в сон. Когда тот заснул, Этель позвала Строггорна. Она никак не могла освободить свою руку, и Строггорну с трудом удалось разжать пальцы Диггиррена.

Строггорн внимательно вглядывался в ее лицо. Он чувствовал ее боль и старался определить, нет ли у нее психотравмы.

— Все нормально, Строг, не волнуйся так, — Этель ответила ему усталым взглядом. — Только у меня нет сил идти. Ты не вызовешь носилки?

— Подожди минутку. — Он вышел, быстро отдавая распоряжения насчет Диггиррена, а потом вернулся и подхватил Этель на руки.

— Я думаю, это не хуже носилок? — спросил он.

— Хорошо. — Она закрыла глаза, слегка обняв его за шею и пристроив голову ему на грудь. Через несколько минут, когда Строггорн нес ее по коридору, Этель уснула, и до самой клиники он видел ее яркий сон: она неслась на огромном белом мустанге в совершенно ирреальном Многомерном Пространстве, а черная и быстрая, как молния, пантера скользила рядом с ней. Телепатически пантера сейчас отчетливо воспринималась как Бесконечная мерцающая нервная сеть, и Строггорн только удивился способности Странницы появляться в самые тяжелые моменты его жизни.

Диггиррен сидел, привязанный к пси-креслу. После того, как он поверил в то, что Этель жива, его психика быстро восстанавливалась. Спустя две недели Совет Вардов назначил повторное слушание его дела.