Святослав сел на своё место между Марией Васильковной и князем Рюриком, а Славута отпил глоток кваса, чтобы освежить горло, и кинул пальцы на струны.

Пели все. Пели о молодом месяце-князе, сердце которого навек полонила красна девица-заря, о его тоске по вольной жизни, о его молодых годах, что безвратно отлетели белыми лебедями за далёкий горизонт… Пели все.

А князь с княгиней сидели во главе стола, как лебедь с лебёдушкой, и оба седые, молча смотрели друг на друга, и слезы блестели на их глазах.

И хотя пели все, среди множества голосов выделялся голос Славуты. Рокотали гусли под его пальцами, и чистый, как хрусталь, голос взлетал под потолок, звенел там серебряным жаворонком.

Песня замерла. Очарование рассеялось. Затихли звуки в далёких тёмных уголках, и гридница вновь вздрогнула от грома голосов, возгласов восторга, от топота ног.

- Слава Бояну наших времён!

- Слава песельнику Славуте!

А он сидел, закрыв глаза, и ждал, когда уймётся это неистовство. Он давно привык к такому бурному проявлению благодарных человеческих чувств, так как лучше, чем кто-нибудь иной, знал, какую великую силу имеет песня, музыка и слово.

- Кто же Славута в самом деле? - спросил Ждан, когда Кузьмище немного пришёл в себя. - Боярин, а по его словам получается, что он, как и мы - простолюдин, в его доме полным-полно богатств и всякого оружия и книг, а поёт, как вольная птаха, как соловей! Знается запросто с князьями, а держится, как обыкновенный, безродный человек! Кто же он такой будет, скажи на милость?

Разомлелый от сытого княжеского угощения Кузьмище вытер широким рукавом пот с лица, уставился на Ждана выпуклыми глазами.

- Справедливый он человек! Вот оно что! Не одного смерда выручил от боярской или тиунской издёвки, не за одного гридня заступился перед самим князем!

- Да кто же он? Откуда? Какого рода? - допытывался Ждан. - Всё о нём знать хочется!

- Говорят, он ещё и волхв, ворожей, - сказал Стоян и тряхнул белокурыми кудрями. - И колдовать умеет, и кровь заговаривает, и волком обратиться может, если нужно, и Даждьбогу и Перуну поклоняется…

- Ну, не болтай лишнего, сестринец![33] - оборвал Стояна Кузьмище. - Мало ли что зазря пустозвонят!

- Дыма без пламени не бывает, - не сдавался распалённый от хмельного молодец. - А ещё рассказывают, когда князь нашёл его мальцом среди тёмного леса, среди непроходимых болот, куда затянули его к себе в науку лесовики и русалки…

- Придержи язык, Стоян, и не городи вздор! - оборвал гридня Кузьмище. - Если хочется знать всё как есть, то слушайте… Я и вправду знаю, как это было.

- Расскажи, Кузьма, расскажи! - обратился к нему Самуил. - Пускай и молодь послушает…

- Ну, так ладно, - Кузьмище навалился грудью на стол и обвёл взглядом своих слушателей. - Было это, кажись, с полсотни лет тому назад. Старый князь Всеволод, отец нашего князя Святослава, пошёл однажды с войском на половцев, которые прорвались тогда аж за Десну, до Днепра, и сплошь разоряли там села и городки. Прослышали про то половцы, что вышел на них князь Всеволод, и дали стрекача. Опечалился князь, что не удалось ему встретиться с ворогом и отбить полон, решил возвращаться домой… Но вот в бору, неподалёку от Днепра, гридни услышали детский плач. Кинулись туда - а там аж двое: дивчинка постарше и маленький хлопчик. Привели их к князю. А они перепугались - плачут ещё сильней.

- Ну, чего плачете, чада? Я же не половец! - сказал им князь. - Где родители ваши?

- Батька с мамкой там, - махнула в сторону лесной чащи дивчинка, - убитые лежат…

- А как же вы?..

- Мы в кустах сховались… А всех наших нету. Кто убитый, кого в полон потащили… Одним нам посчастливилось.

- Как звать-то тебя?

- Дариной.

- А малого?

- Меня… Славутой кличут, - поднял на князя заплаканные глаза хлопчик.

Князь задумался. Что делать с детками малыми? Оставить здесь - погибнут непременно…

- Со мной поедете? - спросил их.

- Поедем - смело ответил Славута. - Если только коней дашь…

Так Дарина и Славута попали на княжий двор. Поселили их у бездетной кухарки князя, пускай, мол, к работе приучаются. И стал бы дворовым человеком - поваром, конюхом или, в лучшем случае, гриднем. Но судьба уготовила ему иной путь.

Тут Кузьмище умолк, протянул заросшую черными волосами руку к корчаге и налил кружку кваса… Выпил, крякнул, утёрся кулаком. Никто из слушателей, а слушали все, кто сидел поблизости, не шелохнулся. Интересно рассказывал старый!.. Даже Самуил недвижно сидел задумчиво.

- И судьбой этой стал наш князь Святослав, тогда ещё - малолетний отрок, как и Славута, - продолжал дальше гридень._ А произошло такое. Славута сызмалу любил петь и играть на сопилке[34], на бубне и гуслях. Дедушка, сказывал, его научил. И как сопилки вырезать показал. Вот однажды за городскими валами, под горою, срезал малец веточку калины, сел под кустом и стал мастерить дудку. И не заметил, как подошёл к нему чернявый хлопчик в богатой одежде: шёлковой рубашке, бархатных штанах да в красных сапожках на серебряных подковках. В руках у него - небольшой, но умелыми мастерами князя сделанный лук, а за спиной

- тул со стрелами.

- Как тебя звать? - спросил чернявый, как оказалось потом, княжич.

- Славутой.

- А меня - Святославом… Ты что тут делаешь?

- Сопилку. Разве не видишь?

- И ты умеешь играть на ней?

- Умею.

- А ну-ка, сыграй!

Маленький мастер не спеша закончил сопилку, приложил её к губам и заиграл.

Княжич стоял, как зачарованный. Глаза блестели.

- А ну, дай-ка мне!

Славута протянул дудочку. Княжич надул щеки, подул, но послышалось лишь тихое шипение.

- Да она же не играет!

- Надо дуть умеючи.

- А ты научи!

Славута показал, как следует поджимать язык, как складывать губы и дуть, когда прижимать пальцами и открывать дырочки. Княжич оказался сообразительным хлопчиком и скоро у него начало получаться. Не песня, конечно, не музыка, а протяжный тихий свист, который изменялся, когда он закрывал или открывал дырочки.

Святослав обрадовался.

- Давай меняться! Я тебе лук - а ты мне сопилку!

Славута пожал плечами.

- Бери так. Я себе, когда захочу, ещё сделаю.

Но княжич был гордым.

- За так не хочу. Бери взамен лук!

Славута немного поколебался и взял. Глаза его тоже заблестели, как и у княжича. Оба остались несказанно довольны обменом.

Но вдруг из кустов вынырнул гридень, приставленный приглядывать и заботиться о княжиче. Он запыхался и выглядел встревоженно.

- Княжич, я с ног сбился, тебя разыскивая! Княгиня плачет, князь гневается - пропал сынок ненаглядный! А ты тут… с каким-то смердом! Что вы тут с ним делаете?

- Это не смерд, а Славута, - ответил Святослав и насупился. - Он так дивно на сопилке играет!

- На сопилке? Ишь чего!.. А лук твой где? Так этот белобрысый тать, значит, выманил его у тебя? - И выхватил из рук оторопелого Славуты игрушечный лук княжича.