- Киевский полк без князя отправлять не следует, - сказал Всеволод Чермный. - В дороге всё может случиться.

- Андрей и Роман опытные воеводы. Доведут!

- Нет, Игорь, послушайся Всеволода, - вмешался брат Всеволод Святославич. - Своё войско можешь доверять кому хочешь, а это - чужое! Нужно князя…

- А как черные клобуки? - спросил Святослав Рыльский? - Они тоже возвращаются или остаются с нами?

- Моя остаётся с вами, - ответил Кунтувдей. - Хан Кулдюр тоже. Половцы набегай на Рось, грабуй наши села, забирай наш скотину, наш отар… Чёрный клобук мирный люди, половец - злой люди!.. Грабит, убивает… Моя будет воевать половец!..

- Благодарю, хан, я дам наказ - черным клобукам ехать впереди. Поедешь со своими воинами в сторожу, - сказал Игорь. - А киевский полк, чтобы целым довести до дома, поведут князья Олег и Святослав - сыновец мой!..

- Стрый! - воскликнул князь Рыльский. - Мне хотелось бы побывать в деле!

- Ещё успеешь, княже! У тебя всё впереди! - строго ответил Игорь, а потом, обняв молодого князя за плечи, мягко добавил: - Так нужно, сыновец… Довести полк целым до Белгорода и вручить его великому князю важнее, чем погоняться за половецкими вежами… Выступайте сразу же!

Киевский полк отправился в обратный путь.

Мрачные это были минуты. В хмуром молчании полк Рюрика повернул, как говорится, оглобли назад и тронулся на запад. Князья, бояре, воеводы, ханы Кунтувдей и Кулдюр, а также воины ближайших стягов долго и молча смотрели ему вслед, пока последние всадники не скрылись за горою.

У всех было тяжело на душе. Каждый понимал, какое несчастье постигло их рать. Находясь на границе Половецкой земли, из-за княжеских распрей лишиться почти половины войска - что может быть горше? Все старались не встречаться взглядом с Игорем, чтобы он не заметил осуждения в глазах, а сам Игорь клял в мыслях и князя Владимира Глебовича, и себя за горячность, за поспешность, за неуступчивость, а великого князя Святослава за то, что послал его в этот несчастный поход да ещё и вручил ему верховенство над объединённой ратью.

Наконец молчание нарушил Кунтувдей.

- Нечего стоять! Моя выступай в сторожу…

- Хорошо, хан, поезжай, - согласился Игорь. - Но теперь изменим направление - поедем к речке Хирии… Туда в лютые зимы, при бескормице, половцы всегда пригоняют свои стада и табуны. Может, мы их там и застукаем…

Конные разъезды Кунтувдея оторвались от головного полка вёрст на десять, веером рассыпались по широкому терновнику. Последние два дня шёл тёплый весенний дождь, снег стал рыхлым, серо-жёлтым, лёд на речках потемнел, в долинах и оврагах зажурчали ручьи, а на лугах по колено коням стояла вода.

Хан уже хотел поворачивать назад, но тут к нему примчался на взмыленном коне десятник Аяп. Скинул с круглой лысой головы заячий малахай, поклонился и доложил:

- Великий хан, половцы!

- Где?

- За горой. В долине их кочевье, стоят вежи и табуны бродят… Нас не заметили.

- Много их?

- Может, три сотни веж, а может и пять.

- Где твои люди? Они не вспугнут ненароком половецкую сторожу?

- Нет. Я приказал отойти и затаиться в овраге… Там за старшего остался мой сын Кун, он хотя и молод, но хитрый, уже опытный воин, не подведёт!

- Хорошо, Аяп, езжай к своему десятку и зорко следи. Если посчастливится, получишь двойную добычу… Да скажи сотнику Аббазу, чтобы поставил в засаду сотню.

- Благодарю, тебя, хан, - расплылся в радостной улыбке десятник. - Посчастливится нам, посчастливится!

Кунтувдей сразу же послал гонцов к стороже, чтобы дальше не шла и не спугнула половцев, а к Игорю - чтобы быстрее подтягивалась основная рать.

Оставив под надёжной охраной обоз, Игорь велел дружинникам и воинам пересесть на свежих запасных коней и быстро повёл их к речке Хирии. Он обрадовался, что предчувствие его не обмануло. Большая орда или малая встретилась - это неважно. Скорее всего, что небольшая. Но если её погромить, взять полон, то слава разойдётся по Всей Русской земле, а в Половецкой будет плач и стон великий. И Кончак поймёт, что это расплата за его нападение на Дмитров.

Русская рать растянулась по челу[44] на несколько поприщ. Игорь решил окружить половцев со всех сторон и прижать их к реке.

Атаку начал Кунтувдей. Его сотни вместе с полком князя Всеволода внезапно появились на холмах, что высились вдоль речной долины, и с гиком и свистом помчались вниз, где чернели половецкие вежи.

В долине послышались отчаянные крики. Вопили женщины, верещали дети. Мужчины торопливо запрягали коней, другие прыгали в седла и выстраивались боевым строем, чтобы взять в сабли неожиданных нападающих.

Но когда вслед за черными клобуками и дружиной трубчевцев и курян на холмах показались дружины Игоря, Святослава, Владимира и Всеволода Чермного, половцы поняли, что единственное их спасение - в бегстве. Кто успел запрячь коней, те погнали их напрямую через речку, несмотря на то, что лёд уже покрылся водой. Другие суетились, торопились, но так и не успев запрячь, бросали на произвол все: вежи, коней, скотину, одежду, брали на руки малых детей и бежали кто куда. А отряд всадников, оголив сабли, галопом помчался вдоль берега на юг, надеясь прорвать правое крыло росичей.

Игорь остановился с сотней охраны на большом пригорке. Отсюда было хорошо видно всё половецкое кочевье. Воины Кунтувдея и Всеволода Трубчевского уже догнали беглецов, рубили их мечами, кололи копьями.

Вопли и гвалт зависли над долиной. Многие вежи, что первыми помчались через реку, проваливались. Лишь немногим удалось выбраться на берег. Запряжённые кони испуганно и с болью ржали, барахтаясь в тёмной холодной воде, копытами ломали лёд, топили людей и сами тонули.

Кое-где по берегу вспыхивали кровавые стычки, но быстро гасли: половцев было значительно меньше, и черные клобуки вырубали всех, кто оказывал сопротивление. Давняя родовая ненависть пылала здесь с особой силой.

Русичи сдерживали руку: полон нужен живой, а не мёртвый. За него можно выменять не одну сотню русских бранцев-пленников.

Видя, как лютуют черные клобуки, Игорь подозвал Ждана.

- Мчись к Кунтувдею и Кулдюру, скажи, чтоб прекратили побоище! Пусть лучше глянут вправо - там для них, кажись, есть дело. Две или три сотни половецких всадников вот-вот вырвутся из мешка!

Ждан пришпорил коня и стрелой помчался в долину.

Десятник Аяп с сыном Куном, сидя в сёдлах, неотрывно следил из-за деревьев, как внизу, у основания холма и по затопленному водой лугу, в отчаянии мечутся, ища спасения, детские, женские и мужские фигуры.

Их сотня стоит на горе, в небольшой роще, в засаде, и ждёт знака сотника Аббаза. Сотник, пригнувшись сидит на коне впереди всех. Его цепкий взгляд окидывает всю долину сразу. Что на каждый момент там происходит? Пора уже вводить сотню в дело или нет?

Ничто особенно не привлекает его внимания: ни те вежи, каким посчастливилось перебраться на ту сторону речки, ни те, что застряли среди проломленного льда, ни разрозненные группы половцев, продолжающих оказывать сопротивление, ни женщины с детьми, которых русские воины тянут в полон, ни даже табуны коней и стада скотины, что разбредаются во все стороны… Привлекает его внимание лишь значительный отряд всадников, что, избежав боя с превосходящими силами черных клобуков, скачет по берегу на юг.

Их замечает и Аяп.

- Ого, сколько их хлынуло! Многовато для нашей сотни!

Сотник Аббаз, не поворачивая головы, ответил на это:

- Много или нет, а ударить мы должны! Иначе хан снесёт нам головы! - и, выхватив саблю, резко крикнул: - Вперёд! За мной!

Сотня перевалила через гребень холма и, набирая скорость, понеслась по склону наперерез половцам.