Славута вздохнул, положил книгу опять в сундучок и сел к столу. Здесь лежал раскрытый пергаментный свиток. Левая сторона его на треть заполнена чётким полууставом. Славута взял остро срезанное, расщепленное на конце гусиное перо и, подумав, начал писать:

«Кончак же стоял в лузе, его же едущи по шоломени оминуша. Иные ватаги, узревше, удариша на них. Кончак же, то видив, зане утече через дорогу, и менылицю его яша. И оного бесурменина яша, у нього бяшить живой огнь. То и того ко Святославу приведоша со устроеним огнём. Прочая же вся их - оних избиша, а инех изоймаша, а кони и оружие многое множество ополониша… Святослав, увидивша те Кончака бежавша, посласта по ним Кунтугдия в шесть тысяч. Той же, гнав, самого не обрете, бяшеть, бо тала стопа за Хоролом…»

Открылась дверь и вошедший служитель сказал:

- Боярин, прибыл посланец… Великий князь велит тебе немедля прибыть к нему.

Славута кивнул, отвечая:

- Передай: иду! Сейчас буду.

Оставив свиток раскрытым до следующего раза, отложил в сторону перо и встал… И отправился к князю.

Святослав никогда ни в чём не выказывал ему своего превосходства. Ещё с детских лет между ними сложились ровные, дружеские отношения. Славута был одним из немногих, кроме княгини Марии и княжичей, кто пользовался полным доверием и искренней дружбой князя.

Когда он поспешно вошёл в княжескую хоромину, где собиралась боярская дума, там уже сидели ближайшие к Святославу люди - сыны его Всеволод, Олег, Владимир и воеводы Роман Нездилович да Тудор, а по другую сторону стола - князь Рюрик со своими ближайшими воеводами.

Святослав указал на место рядом с собой.

- Садись Славута… Теперь, кажется, все собрались, кому положено быть на этом снеме, - и, обведя внимательным взглядом присутствующих, тихо сказал: - Братья! Минуло всего пять недель с того счастливого дня, когда мы погромили на Хороле богопротивного Кончака. Как сообщают наши люди из Лубна и Рымова, он снова зашевелился, снова собирает силы, чтобы напасть на нас… Докуда будем терпеть это лихо? Не пора ли сильной, дружной рукой преградить шлях поганым на Русь?

- Пора, княже! Пора! - послышались голоса. - Хватит! Нечего ждать, пока он сам, окаянный, придёт в нашу землю, а собрать силу и самим пойти в Степь!

- Мы с князем Рюриком тоже так думаем, братья! Но на этот раз пойдём не на Сулу и Орель, а до самого синего Дона, в самое сердце Половецкой земли!

- Для этого немалые силы потребны, - вставил слово воевода Тудор.

- Мы соберём такую рать, какой ещё никто из нас не водил на степняков! Князь Рюрик поднимет всю Русскую землю и черных клобуков! Владимир Глебович только и мечтает о новом походе. Я завтра направляюсь в свои Верховенские владения[87]. Соберу там большую дружину!… Поеду водой по Десне, заверну в Чернигов к брату Ярославу и подниму его на этот поход! А потом - к Игорю и Всеволоду. Думаю, и они откликнутся, не откажут… Князь Рюрик, как мне известно, уже послал гонцов в Смоленск к брату Давиду Ростиславичу, и я не сомневаюсь, что смоляне Днепром прибудут вскоре к нам… Призовём и других князей!… Как видите, сможем повести действительно великое войско, и на сей раз Кончака ждёт бесславный конец!

Снова все дружно зашумели:

- Так, княже! Только общими силами! Защитим Русскую землю от поганых!

- Когда же выступим? - спросил Славута. - Может, следовало бы нанести половцам предварительный удар, чтобы ввести их в обман? Потрепать - и назад! Пускай думают, что это и есть наш основной поход, и, отбив его, распустят свои силы! А мы - тут как тут!

- Толковая мысль, - согласился Святослав и обвёл оценивающим взглядом воевод. - А что, если послать нам Романа Нездиловича с берендеями? Пускай на этих днях снимется и коротким, но смелым ударом малость пуганёт степовиков… Как ты думаешь, Роман?

Наполовину берендей по рождению, воевода Роман тряхнул смоляным чубом, ответил быстро, без колебаний:

- Сделаю, княже! Два дня на сборы - и айда!

- Вот и добре! А мы выступим в конце мая, когда как следует подготовимся.

Все согласились с таким планом.

Решение снема было очень важным. Шла речь о большой войне, которая должна, если посчастливится, надолго отбить охоту у половцев нападать на Русь. Но никто из участников снема ни сном ни духом не ведал и ведать, конечно, не мог, что готовит им ближайшее будущее. А это будущее уже надвигалось на Русскую землю, и было нежданное, грозное и кровавое.

Князь Ярослав в честь брата, великого князя киевского, велел звонить во все колокола Чернигова. И пока челны Святослава приставали к причалу, пока великий князь со Славутой сходили на берег, где в окружении бояр ожидал их Ярослав, в предвечернем небе плыли и плыли торжественные перезвоны и уносились за полноводную весеннюю Десну до самой Чёрной могилы, до Болдиных гор и во все стороны света - на Красное, на Любеч, на Городню да Мену…

Невысокий, нарядно одетый, с ровно подстриженной чёрной бородой и с хитринкой в карих глазах, Ярослав широко раскинул руки и обняв, трижды крест-накрест поцеловал брата в уста.

- Здрав будь, брат мой, великий княже мой! Твой родной Чернигов рад твоему приезду и с любовью приветствует тебя!

Потом обнял Славуту.

- Учитель! Мой дом - твой дом! В нём ты будешь желаннейшим гостем! Не гостем, а хозяином, ибо Черниговская земля - твоя отчизна, и мне хочется, чтобы ты сейчас и всегда чувствовал себя тут, как дома!

Ярослав умел быть радушным, когда того хотел. Умел и лукавство проявлять одновременно. И подчас трудно было определить, когда он тот или иной.

Эту черту характера брата хорошо знал Святослав, потому сразу прервал его медоточивые слова:

- Не гостить приехали мы, Ярослав, а по великому и важному делу к тебе пожаловали… Потому на пир нас приглашай вечером - осушим чашу за твоё здоровье, но перед тем найди время, чтобы могли мы с тобой совет держать!

- Хорошо, брат, - склонил голову Ярослав.

Резвые кони быстро вынесли их на невысокую гору, где вздымались мощные валы и дубовые, потемневшие от времени и непогоды стены города. Позади гарцевали молодые гридни из охранной дружины Ярослава. Тысячные толпы людей собрались вдоль дороги и на окрестных холмах. Каждому хотелось поближе увидеть Святослава, победителя Кобяка и Кончака.

Въехав через Киевские ворота в город, передовая группа всадников направилась к хоромам князя. Когда все спешились, Ярослав сразу повёл гостей к себе, усадил за стол, велел подать сыты и берёзового сока, а потом без обиняков спросил:

- Скажи, брат, что привело тебя ныне ко мне?

Святослав усмехнулся в седую бороду. Заинтересовался Ярослав - поскорее хочет узнать в чём дело. Таким он и в детстве был: любопытный и скрытный. Сам хотел обо всех всё знать, а своих мыслей никому не поверял.

- Ярослав, брат мой, княже черниговский, - начал великий князь. - Степь всё сильней и сильней давит на нас. Тебе хорошо известно, сколько бед приносят поганые Русской земле, в том числе и окраине Переяславской, твоему зятю Владимиру Глебовичу. Постоянные нападения половцев вконец обескровили её! Села сожжены, города разорены! Многие городки вдоль Сулы, построенные двести лет назад нашим пращуром Владимиром, разрушены Кончаком… Даже на Киев и Чернигов зарится, окаянный!

Ярослав перебил брата:

- Всё это я знаю, Святослав, - сказал мягко. - Не понимаю только, к чему ты клонишь…

Святослав наклонился к столу и свою сухую горячую ладонь положил на твёрдый кулак Ярослава.

- Брат мой, прямо скажу главное: замыслили мы новый, ещё больший, чём прошлогодний зимний, поход на Кончака. В двух предыдущих твоих храбрых полков, к сожалению не было. Надеюсь, на этот раз ты присоединишься к нам и неизмеримо усилишь наши силы. С этим я и прибыл к тебе, Ярослав. Что скажешь на это?