Первым откликнулся брат Всеволод:

- Дело говоришь, Игорь, славно будет и нам погулять в чистом поле! Размять коней застоялых! Потешить и себя поединком с поганином-половчанином!

Святослав и Владимир в один голос воскликнули:

- Пойдём и мы! И мы готовы!…

Другого ответа от своих ближайших родичей Игорь и не ждал. Он хорошо их знал. Да и жили они всегда дружно, выгодно этим отличаясь от других князей.

- Спасибо, братья, за доброе согласие. Теперь давайте совет держать: когда, куда и с какими силами нам идти?

- Да ты уже всё обдумал, брат, так и говори, что в мыслях имеешь, - положил на стол свою могучую руку Всеволод, и дубовые доски едва не прогнулись.

- Да, братья, долго, не день и не два провёл я в размышлениях, и вот что надумал. Выступать в поход надо, когда степь хорошенько подсохнет и взойдёт молодая трава - подножный корм для коней. Так что лучшее время - конец апреля…

- Двадцать третье апреля - день Георгия Победоносца, твоего ангела-хранителя, брат, - пробасил Всеволод. - Вот в этот день и выступим!

- Правильно! - поддержали его молодые князья.

- Хорошо, - согласился довольный Игорь. - Хотя любой день апреля для этого годен, только бы счастливым оказался. Но если на Георгия будет сухо и степь зазеленеет, так и порешим: поведём с собой все силы, какие только сможет выставить Северская земля. Оставим лишь небольшие дружины в Новгороде, Путивле, Трубчевске, Рыльске и Курске… На всякий случай… Да призовём на помощь князя черниговского. Я сам напишу Ярославу, чтобы к нам присоединился. Его надёжные полки станут могучим подспорьем для нас. И последнее - куда идти?

- Как куда? - недоуменно переспросил прямодушный Всеволод. - На половцев, куда же ещё?!

- Конечно, на половцев. Но куда? И каким путём?

- Что такое ты, Игорь, замыслил? Говори прямо! - пророкотал бас Всеволода.

- Вот что задумал я, братья, - поведал Игорь. - Прямой привычный шлях походов: из Чернигова вдоль Поля на Ромен или Лубен, а там на Орель да Самару, а из Новгорода Северского - поперёк Поля до Сулы и уже оттуда тоже на Орель да Самару. Или прямо на Дон через Мерло, как мы в прошлый год ходили… На этих путях половцы всегда ставят пикеты с дивами[86]. Они легко выследят нас, вовремя оповестят своих… Поэтому предлагаю идти совсем по другому направлению. Из Путивля двинуться прямо на восток, аж до Оскола, и ты, Всеволод, из Курска тоже туда направишься, там и встретимся. А оттуда уже повернём вдоль Оскола на юг и спокойно доберёмся до половецких кочевий на Донце, где их и погромим! Для них наше появление не с запада, а с севера окажется большой неожиданностью!

Молодые князья вновь восторженно закивали старшему Ольговичу.

- А что!… Ты это здорово придумал, Игорь! - одобрил старшего брата Всеволод. - Так мы зайдём в тыл поганым. Нежданно-негаданно! Погромим их - и назад! Там, в самом сердце Половецкой земли, нас и вправду никто не ждёт. И Кончак, и другие ханы Орель и Самару стерегут.

- В этом вся суть, - сказал Игорь и положил правую ладонь на стол, словно давая этим понять, что всё решено и другого мнения быть не должно. - Хочу ещё об одном предупредить… Братья, всё это надо держать в строгой тайне. Совершим наш собственный, ни от кого не зависимый северский поход! Хватит одним киевским князьям да переяславским себе славу добывать! Прославимся таким походом и мы! Ведь мы тоже исконные и не мелкие князья!… Идите, готовьтесь! Времени у нас мало. Мои и Владимира стяги соберём в Путивле, подальше от сторонних глаз. Да и к Полю ближе. Туда же подойдёт и Ярослав из Чернигова… Святослав будет ждать нас на Пеле, а Всеволод на Осколе… Отыщем, братья, шлях до Тмуторокани, что была когда-то тоже русской землёй. Отчиной Ольговичей!

После завтрака Славута вымыл руки, расчесал перед бронзовым зеркалом длинные седые волосы, ровно подстриженную бороду и только после этого, чистый, опрятный, вошёл в любезную его сердцу хоромину, где привык проводить долгие часы.

В этой светлой просторной комнате одно окно выходило на юго-восток, а второе - на юго-запад. Посреди, между окнами, широкий стол. Рядом с ним добротно сработанный удобный стул с узкой резной спинкой. Между окнами - лавка, прикреплённая к стене, застеленная шерстяным одеялом, на нём вышитая покойной женой подушка. Уставая, боярин любил склонить на неё голову.

На одной стене висит оружие - мечи, луки, кольчуги, латы, шестопёры, тулы со стрелами, на противоположной - полки с самым драгоценным богатством, которым владел боярин - книгами.

Славута собирал их всю жизнь. Одни покупал за большие деньги в монастырях, где их создавали монахи, другие приобретал по случаю у купцов или у тех любителей книг, что обеднели и вынуждены были их продавать, третьи переписывал сам… И любил их, как детей. Любил рассматривать серебряные, деревянные или кожаные переплёты, жёлто-серые пергаменты, любил перелистывать плотные страницы с черным кружевом строк, возглавляемым красными прописными буквами. Ему было радостно даже просто посидеть здесь, вдыхая неповторимый запах выделанной кожи и старой бумаги.

Читал и перечитывал он свои книги бесчисленное количество раз и знал их почти каждую на память. Да и как не знать! Пятьдесят долгих лет миновало с того дня, когда он в хоромах покойного князя Всеволода вместе с княжичем Святославом впервые сел за книгу и вслед за учителем-монахом произнёс с трепетом: аз, буки… глагол… Пятьдесят лет!

Он медленно подошёл к полкам и вслух, как к живым существам, обратился:

- Добрый день, друзья мои любезные! Как поживаете? Как чувствуете себя?

Погладил холодный серебряный переплёт Евангелия, коснулся пальцами Библии, Псалтыря, что были первыми букварями всех великих и малых книжников его времени, переложил с полки на стол - для вдохновения, чтобы эти великие творения ума и рук людских лежали перед глазами. Ласковым взглядом окинул другие книги. Вот «Изборник» Святослава, Служебная минея», «Патерик», «Апостол», Александрия», «История иудейской войны Иосифа Флавия», «Девгениево деяние», «Сказание про Бориса и Глеба»… А там, подальше, интереснейшие из всех его сокровищ - летописи, в которых рассказывается история родной земли - Руси… А ещё дальше - десятки иных книг, даже сотни, что стали его вторым «я». Без них он уже не мог представить свою жизнь.

Потом открыл крышку небольшого сундучка с серебряными застёжками, достал из него украшенную серебром и перламутром книжку, перевернул тяжёлую верхнюю обложку переплёта. На титульной страничке краснела, как кровь, сделанная киноварью чёткая надпись: «Песни Бояна».

Много лет тому назад, в Чернигове, попала ему в руки обтрёпанная, без переплёта и названия эта книга. Он прочитал первую страницу и замер от удивления и восторга. И раньше были ему известны некоторые песни Бояна. Но они передавались из уст в уста. А тут вдруг у него в руках такая книга! Он заказал дорогой переплёт, придумал для неё название и долгие годы не разлучается с ней. Она открыла для него удивительный мир - мир его предков-северян. Прошлая жизнь предстала перед ним, как живая… Могучие князья - Олег, Владимир Мономах, Всеслав, Роман… Боги прадедовских времён, которым многие и до сих пор тайно поклоняются в лесах и рощах, - Даждьбог, или Хорос, Троян, Велес, Перун, Смаргл, Мокош… Нечистая сила, что населяла леса и жилища людей, поля, рощи, реки и озера - домовики, лесовики, полевые и водяные русалки, берегини, черти и ведьмы…

Но чаще всего в этих песнях шла речь о славных русских витязях, которые во чистом поле побеждали пришельцев-степняков.

И сейчас, как и сто лет назад, степняки нападают на русскую землю, на зелёные берега Днепра и Сулы, Трубежа и Сейма, и сейчас, как и прежде, гибнут Даждьбоговы внуки… Будет ли этому конец? И кто остановит их? Святослав? Рюрик? Владимир Переяславский? Или Игорь Северский?