нехитрое хозяйство Разлива, не забыв одарить нежным взглядом

дремавших у коновязи добротных штабных лошадей. Не обнаружив очевидных причин для собственного недовольства, он с

присущей наезднику ломкой походкой отправился по набитой

тропе к древнему озеру, чтобы совершить известный набор ос-вежительных для утренней поры процедур.

Оказавшись на сыром песчаном берегу, безупречный рубака

крутым жестом правого плеча откинул каракулевую походную

бурку, выпростал из дорогих командирских галифе своё бесцен-9

ное продолжение и смачно возвернул прохладным водам Разлива полсамовара непотребной для задач революции жидкости.

Получив глубокое удовлетворение от тесного контакта с природой, Чапай привычно оправил обмундирование, подтянул портупеи, для чего-то потрогал себя за прокуренные усы и присел

на заветный прибрежный топляк.

Хотите – верьте, хотите – нет, но месяц тому, сидя на этой

самой ольховой коряге, комдив пережил потрясение, которое

бесцеремонно исказило всю его дальнейшую жизнь. У людей

ведь случаются порой непрописанные злодейкой судьбой обстоятельства, которые заставляют пускать под откос всю ранее

прожитую жизнь и делать головокружительные перетасовки

на будущее. А произошло, между прочим, вот что.

Однажды, сидя на этом, как теперь оказалось мистическом, месте, в минуту уединённого обдумывания предстоящих ге-неральных сражений, в глубоком кармане защитного цвета габардиновых галифе заиграл «Интернационал». Проще говоря, зазвонил мобильный телефон, днями подаренный командармом

Фрунзе на последнем общевойсковом совещании. Василий Иванович обычным манером извлёк из армейских штанов пробу-дившийся телефон, взглянул на светящийся монитор и тут же

потерялся в догадках. Мобильник выдавал абсолютно незнакомый девятизначный номер, вызывающим образом составленный

из одних только четвёрок. Вот эта особенность больше всего

смутила, всерьёз насторожила, видавшего всякие позы Чапая.

Будучи человеком многоопытным, он прекрасно понимал, что

при таком подозрительном начале ничего хорошего ждать не

приходится, поэтому с недовольной физиономией огляделся по

сторонам.

В эту же самую минуту к берегу, отгребая когтистыми задними лапами, медленно причалила здоровенная зелёная жаба, нагло вылупилась и квакнула полной силой отвисшей глотки.

Василий Иванович, разумеется, не отказал себе в удовольствии

хотя бы мысленно взять на прицел водоплавающую рептилию, но очень отвлекал отдающий белогвардейщиной непонятный

10

звонок. Похоже, именно из-за распластавшейся у песчаного берега презренной жабы комдив всё-таки вышел на связь и приставил к уху мобильный свой телефон.

И вот, извольте знать, услышал невероятное. В телефонной

трубке кто-то повелительным голосом бескомпромиссно пред-ставился:

– На всякий случай предупреждаю, сильно не тревожьтесь, но с вами разговаривает Отче ваш. Да, да, не следует удивляться, представьте себе, собственной персоной.

Возникшее, по причине дичайшего вероломства, молчание

начало заполнять отдалённое церковное пение, и даже запахом кадильного ладана тонко потянуло из мобильной трубки.

Звонивший между тем, выдержав для фасона драматическое паузу, как ни в чём не бывало продолжил:

– Тот самый Отче ваш, которого вы частенько вспоминаете

всуе, иногда даже за компанию с безобидными родственниками.

Не забываете, кстати, и про Мою бесценную матушку.

Довериться сумасбродному заявлению самозванца, даже

с жестокого бодуна, даже при самой воспалённой фантазии, сами понимаете, было непросто. Однако и отмахнуться от нагло-го абонента парой традиционных адресных напутствий обыкновенно находчивый Василий Иванович в этой критической ситуации почему-то не решился, не обнаружил в себе достаточного

душевного подъёма.

На первых порах Чапая посетило легковесное подозрение, что это Петька дуркует с похмелья или, что вернее всего, разы-грывает командира на спор с пулемётчицей Анкой. Не так давно

ординарец позвонил голосом Фурманова и торжественно пригласил командира на партийную конференцию, для вручения герою революции наградной сабли с темляком золотого плетения.

Вряд ли можно отыскать в военном сословии завзятого кавале-риста, который бы не мечтал о таком почётном именном оружии.

Комдив от радости потерял бдительность и повёлся на эту почти

белогвардейскую засаду. Полдня полоскался с мыльной мочал-кой в студёном озере, чистил пятки, нафабривал усы и, только

11

прискакав на тачанке при полном параде в политотдел, поздно

сообразил, что однополчанин сыграл над ним обидную шутку.

Между тем Чапая посетила и заслуживающая серьёзного

рассмотрения мысль: «Может, это вездесущая контрразведка

из армейского штаба ловчие петли набрасывает, проверяет на

устойчивость к атеизму, что, вообще говоря, не так уж и весело?»В последнее время немало лихих командиров поплатилось

чинами за свои недостаточно рьяные богоборческие устремления. Не хотелось верить, что и он подцепился на крючок

недремлющим операм, в связи с недавней шумной гульбой на

крестинах трёхмесячного карапуза-племянника. Однако голос

самозваного устроителя мироздания звучал на удивление веско.

Поэтому матёрый рубака, проявляя военную предусмотритель-ность, ответил весьма неопределенно – с напускной беспечностью и некоторой долей сарказма:

– Ну и что из этого? Если Вы всамделишный Бог, тогда незачем скромничать, называйте меня просто – апостолом Павлом

или хотя бы евангелистом Лукой.

Чапай хотел было добавить к этому логически правомерно-му реверансу ещё что-нибудь из убойного арсенала виртуозного

кавалерийского сленга, но не рискнул, на всякий случай попридержал загребающих копытами землю коней.

– В принципе, ничего не имею против того, чтобы легендарный герой революции сделался ещё и знаменитым апостолом,

– как показалось комдиву, без всякой иронии в голосе согласился

звонивший. – Но для этого необходимо предпринять некоторые

усилия и, прежде всего, переосмыслить своё отношение к собственной жизни. В связи с этим хотел бы напомнить, что занятие, к которому ты в последнее время так ловко пристрастился, не очень Мною приветствуется. Ты же не глупый мужик и не

хуже Меня понимаешь, что не бывает на свете греха отвратительней, нежели истребление душ человеческих. Собственно говоря, Я потому и звоню, об этом и печалюсь, друг Мой, или как

там у вас, дорогой товарищ Василий.

12

Пришедший в некоторое замешательство, не ведавший страха под вражеской пулей, комдив принялся нервически сдирать с

ольховой коряги отслоившуюся кору, чтобы прицельно уважить

дрейфующую у берега зелёную жабу. Не было ни малейших сомнений, что непрошеная рептилия каким-то образом причаст-на к этому дурацкому звонку. Только со второго заряда Василий

Иванович результативно поразил вражескую мишень в левую

заднюю лапу. Подбитая мерзость ещё наглее округлила глазища, громко квакнула, что-то явно обидное, прозвучавшее наподобие

слова «дурак», и отчалила, словно молодая курсистка, брассом

по мелкой водице.

Однако представившийся Всевышним телефонный штукарь

развернул целую агитационную кампанию. Он принялся подбрасывать красному командиру до боли знакомые ребусы относительно смысла жизни, даже пустился разглагольствовать о

высоком предназначении человека в этом прекрасном до ярости

мире.

Откровенно признаться, вся эта заумная тряхомудия была

комдиву глубоко пополам. Даже когда говоривший начинал стращать смертными муками и для контраста завлекать прелестями

райской жизни, Чапаев оставался безучастен. Он ради приличия

продолжал слушать валившуюся на его трижды раненую голову ахинею, а сам медленно погружался в тревожные догадки:

«То ли я уже допился и дождался самой настоящей похмельной

белочки, то ли мир кувыркнулся кверху пятками, то ли Бог на

самом деле существует и тогда дела мои совсем плохи, поскольку отношения с библейскими заповедями, говоря по совести, не

шибко складывались».

По ходу беседы комдив несколько раз пытался незаметно

щипать себя за филейные прелести, дабы удостовериться в подлинности невероятного приключения. Но ушлый собеседник

сразу же подымал на смех эти невинные хитрости, даже ехидно

предлагал сбегать в шалаш за плоскогубцами. Чем определённо

доказывал, что видит всё, как в японском телевизоре, и скры-ваться от него так же бессмысленно, как новобранцу таиться в

13

самоволке от всевидящего ока товарища Фурманова.

Теперь невозможно в полном объёме восстановить, как долго длилась эта перпендикулярная здравому рассудку беседа.

Создатель несколько раз отвлекался по собственным нуждам

и, подчеркнуто вежливо приносив извинения, продолжал несусветный свой трёп. В заключение Он предложил, что называется, поддерживать связь и, в случае необходимости, без всяких

церемоний обращаться в любую минуту за помощью.

Василий Иванович, в соответствии с правилами хорошего

тона, выразил встречную готовность наладить дружеские отношения, а вот касательно непрошеной помощи с гордостью сообщил, что привык рассчитывать на собственные силы. Очень

подмывало для куражу изъявить желание самому приходить на

помощь, но вовремя спохватился, уловил некоторый перебор.

Звонки стали повторяться с завидной регулярностью и сделались бесплатным приложением к суровым чапаевским буд-ням. Справедливости ради следует заметить, что в приятельских

отношениях Всевышний не был излишне предусмотрителен или

деликатен, потому как повадился объявляться в режиме бесконечных сюрпризов, очень густо в самые неподходящие моменты.