Кашкет тотчас метнулся в зону десантирования комдива и

принялся стаскивать с Нептуна именную саблю, мокрый мундир

и бесценные хромовые сапоги. При этом не преминул несколько

раз напомнить Чапаю, что отбежал исключительно для разгона, чтобы как можно дальше и глубже забуриться для поиска в воду.

После победоносного завершения не просто морской, а фактически подводной войсковой операции, командирская амуни-ция была прилежно развешена денщиком на прибрежных кустах.

Принявший непосредственное участие в подводной баталии телефонный агрегат и спасённая курительная трубка, по инициативе Чапая, были временно выставлены на солнцепёке в рас-топыренных руках денщика, изображавшего огородное пугало.

Сам Василий Иванович, одетый в одну только саблю, задумчиво

прохаживался по берегу на босую ногу, мучительно соображая, чем может закончиться подводное испытание для мобильного

телефона. Не хватало, чтобы из-за этой зелёной жабы наруши-лась таинственная связь. Ведь ещё столько невыясненного, ещё

много о чём необходимо обязательно посоветоваться.

«Если восстановится мобильная связь, – размышлял про себя

комдив, – приставлю Кашкета к награде. Если нет, отправлю на

передовую. Сколько можно валять дурака, пускай в окопах на

своей балалайке потренькает».

Спустя положенный срок, денщик, мужественно преодо-175

левший стояние на летнем солнцепёке, помог командиру обла-читься в просохший мундир и напялить заметно скукоженные

генеральские сапоги. Но всё любопытство, всё нетерпеливое

внимание Кашкета было сосредоточено на таинственном мо-бильнике, сверкающем серебряными кнопками в его вытянутой

руке. Более всего эта непонятная штуковина напоминала дам-скую табакерку или шкатулку для очень изысканных ценностей.

Однако комдив, собака, бесцеремонно наложил железную лапу

на загадочное изделие и демонстративно опустил в бездонный

карман своих галифе. После чего сделал очередное командирское распоряжение:

– Сейчас дуй наверх, поможешь Петьке покараулить пленного, но прежде доложись командиру: что за портсигар у беляка затрофеил? Стоящая ли вещица и надпись именная действительно

на портсигаре имеется? Всё-таки лазутчик странный какой-то, золотых зубов полон рот и вождями мировой революции при-крывается. Как бы в засаду не вляпаться, шлёпнем второпях не

по делу скотину, на собственную задницу приключений накли-каем. Ты что думаешь по этому поводу?

Когда вопросы ставились о золоте и серебре, думанье Кашкета отличалось своеобразной логикой и ответ, разумеется, последовал нестандартный:

– Это же я, Василий Иванович, исключительно вам на день

рождения портсигар хотел подогнать, неплохой подарок мог получиться. И надпись подходит, там же ясно написано: «Герою

революции лично от товарища Троцкого». На золотые коронки

я сразу глазок положил, в случае чего – у меня под матрасом

плоскогубцы имеются. Могу прямо сейчас золотые прииски в

Разливе устроить, но правильно будет лучше потом. Знаете, как

мудрая пословица учит: «Сделай дело, гуляй смело».

– Ты про свои плоскогубцы и думать не смей, – категорически отрезал Чапай, – дуй наверх и без меня никаких экзекуций, я ещё ничего не решил. Для надёжности, посоветоваться кое с

кем не мешало бы.

Денщик кивком головы выразил согласие с грамотной пози-176

цией командира, на всякий случай заметил, что всегда стремится

делать как лучше, и принялся выбрасывать в озеро бесполезных

червей. Он проворно ополоснул ведро и, прихватив для ремонта

бамбуковое удилище, с показным рвением поспешил нести караул у золотозубого пленника.

Василий Иванович тем временем, выждав минутку, расположился на заветной коряге. Внимательно огляделся по сторонам и

бережно достал из кармана прожаренный на солнце мобильник, чтобы набрать в нетерпении секретный девятизначный номер.

Несмотря на водные процедуры, телефон, к несказанной радости комдива, сработал исправно и в агрегате обыкновенным образом ответили:

– Слушаю тебя, Василий. Поздравляю с благополучным воз-вращением любимой прогулочной трубки. Может, ты напрасно

посвятил свою жизнь кавалерии, может, знаменитый российский флот в твоём лице потерял великого покорителя морских

стихий? Подумай, дружище, адмиральский мундир красит не

хуже каракулевой бурки.

– Благодарствую за живое участие, Отче наш, и за мундир

адмиральский спасибо, но звоню я вовсе не по этому поводу.

Проблема у меня гораздо серьёзней возникла, боюсь, без Вашей

помощи ни за что самому не управиться. Сегодня ни свет ни

заря бойцы пленили и доставили в Разлив отъявленного фарма-зона и контру по кличке Чумайс. Рыжий, что таракан, долговя-зый и больно уж жаден, зенками так и шарит кругом. Доложу, как на исповеди, руки до того у бойцов моих чешутся хоть револьвером, хоть саблей в кипящую смолу по ранней дорожке

этого красавца пустить. Мне немалых усилий стоило обуздать

своих горячих соколиков, задержись хоть ненадолго, разорвали

бы подлеца на куски, кое-кто уже в нетерпении плоскогубцами

цокает. Зубы у контры, с коронками высшей пробы, что царские червонцы горят. Вы без конца упрекаете нас в излишней

жестокости, вот прошу Ваш совет: как поступить с этой гадостью? Дальше позволить ему безнаказанно грабить дивизию или

всё-таки взять хорошенечко за ухо и по военному времени под

177

трибунал? Должна же когда-то и в нашей жизни наступить справедливость.

Создатель, не перебивая, выслушал гневную речь несгибаемого рыцаря мировой революции, на какое-то время задумался

и попросил кое-что уточнить для ясности:

– Ты какого Чумайса имеешь в виду, уж не того ли, что не так

давно гвоздиками по весне торговал? Если память не изменяет, он шустрился с цветами в подземных городских переходах.

Вот сейчас окончательно вспомнил: он морду постоянно оран-жевым тёплым шарфом укутывал – может, от холода, а может, от знакомых скрывал. В питерских переходах вечная сырость и

лютый сквозняк, нахлебался соплей бедолага. Впрочем, нельзя

не признать: ловким дельцом оказался рыженький ленинец из

полуночной пальмиры. У двоюродной тётки на даче теплицу

краденым электричеством приноровился отапливать, однако для

обожаемых женщин к восьмому марта прелестные незабудки

растил. Это у него с тех тепличных времён любовь к электричеству навсегда сохранилась. Признаться, не стал бы строго судить

комсомольца от бизнеса – всё-таки к женскому дню цветочные

радости вашим нежным красавицам поставлял.

Василий Иванович даже головой замотал в знак несогласия, в душе у него ещё теплилась живая надежда на солидарное отношение к своему благородному гневу. Дураку ведь понятно, что

речь идёт о недобитом буржуе.

– Да этот же, конечно, Чумайс, какой же ещё. Только он, сволочь, после цветов мазуриком крупным заделался, народны-ми электростанциями стал без зазрения совести торговать. А

о теплицах, земле и навозе даже вспоминать не желает, морду

воротит, респектабельность, сволочь, блюдёт. По моим развед-данным, он богатствами непомерными завладел. За одни только зубы червонного золота можно три многодетных семьи на

колбасе и медовых пряниках содержать. А ведь получая комсо-мольский билет, на «сыкуху» божился, что готов за дело товарища Ленина жизнь свою до последнего вздоха отдать.

– А скажи мне, пожалуйста, любезный Василий, – с подчёр-178

кнутой вежливостью поинтересовался Создатель, – он своими

или чужими электростанциями приторговывать стал? По-моему, в данном случае это самое главное. Если продавал собственное имущество, опять-таки ничего дурного в твоём Чумайсе не

вижу. Сам рассуди: чего здесь плохого, когда человек, приложив

немало усилий, построил настоящую электростанцию? Может, упорным трудом средства заработал и большое строительство

организовал. Потом взял да и продал тому, кто имеет нужду в

электричестве.

Василий Иванович от волнения взвился костром на ольховой коряге, как в седле необъезженного скакуна, даже бородой

о бинокль саданулся. Едва сдержался, чтобы не прогуляться по

матушке:

– Да откуда же у него своим электростанциям взяться? Эта

контра за всю свою долговязую жизнь ничего полезного в дивизии не сотворила, ведь и цветы продавал, подлец, по цене непо-мерной. Он в эти электростанции и двух гвоздей не забил, бочки

воды питьевой не подвёз телегой на нужды рабочих. В том-то

и дело, что торговал народным добром, которое красноармейцам тяжким трудом доставалось. Вы-то верно уж знаете, сколько надежд и стараний было вложено личным составом в эти

приводные ремни коммунизма. И вот рыжий пройдоха за здорово живёшь прикарманил принадлежащие народу богатства.

Главное дело, никак не насытится. Нынче, подлец, в очередную

авантюру подался. С торговли электростанциями переметнулся

на фарцовку выдумками разных ученых. Поговаривают, снова с

лампочками Ильича принялся фокусничать. Стало быть, снова

немалые барыши под себя загребёт.

– Уж и не знаю, Василий, что за бардак у вас там в дивизии происходит, – искренне засокрушался Создатель. – Почему

взрослые люди позволяют беспечно грабить себя? А может, все

ваши электростанции никогда красноармейцам и не принадле-жали? Начинаю подозревать, что руководство дивизии просто

дурачило, пустой болтовнёй забавляло личный состав. Попробуй портянку забрать у бойца, он такого зверюгу на обидчика

179

спустит, вплоть до того, что саблей вонючую тряпку начнёт защищать. А здесь отбирают богатства несметные – и нет ни малейшего сопротивления. Согласись, не очень понятно. Я всегда утверждал, что пролетарская чехарда окончится для народа

величайшим разбоем. В любом случае, пленного Чумайса ни