Кинг вышел из дома на заре. Неслышно и плавно ступая босыми ногами по лестнице, он спустился с к ...

Кинг вышел из дома на заре. Неслышно и плавно ступая босыми ногами по лестнице, он спустился с крыльца. Сосновый лес, окружавший его дом, источал дивный аромат. Воздух был напоён влагой и запахом хвои, и трава сверкала каплями росы, и солнце на горизонте, протягивая свои лучи как кисти художника, раскрашивало серый утренний мир. Кинг вспомнил, как оно вспыхивало багровым пламенем на закате, прощаясь с ним на одну долгую ночь. Ночь, когда земля живёт по другим законам. Когда темнота наполняется шелестом крыльев, шорохом в траве и стрёкотом шестиногих музыкантов.

Кинг с наслаждением потянулся и вдохнул полной грудью свежий утренний воздух. Упал на руки, отжался сто раз, легко вскочил и, переведя дух, побежал. Бегать босиком он начал давно. Раньше ему казалось, что он уже изучил все местные тропы, но теперь он знал – каждое новое утро преподносит ему новые сюрпризы и загадки. И ему это нравилось.

Он бежал легко и быстро, несмотря на свои внушительные габариты. Было время, когда Кинг занимался рестлингом, но потом ему осточертели все эти глупости. Как и люди, которые его окружали. Здесь же он мог целиком погрузиться в природу, отдаться ей всем сердцем и получить взамен блаженство истинной простоты. Непосредственности, которой не нужны слова. Кинг на бегу перепрыгнул через поваленное дерево, и тут услышал шум мотоцикла. Немного изменив направление, он побежал параллельно дороге, пролегавшей в километре от его дома.

Шин ехал на своём «Харли» уже сутки. Местность, которая открывалась ему за каждым поворотом, была по-своему прекрасна, но Шин воспринимал эту красоту весьма смутно. Единственно важной вещью на свете была для него цель, с которой он предпринял это путешествие. Дорога всё дальше углублялась в лес, и деревья подступали всё ближе. Шина окутала прохлада, и он про себя порадовался тому, что взял-таки свою кожаную куртку, которая вот уже два года пылилась без дела. Славные байкерские времена, ещё до армии, когда он носился на безумной скорости по пустынным мексиканским дорогам, оглашая первозданную тишину рёвом мотора и тяжёлого рока... Время бунтарства – первые настоящие друзья, первая любовь и первые потери. Затем армия, где ему основательно вправили мозги, но не смогли уничтожить неукротимый дух. И, наконец, то, к чему он пришёл теперь – подработки то там, то сям, голод, сиротство, полоса неудач в трудоустройстве и личной жизни, пустота... И тот, кому он писал письма, перестал отвечать.

Шин задумался, а между тем дорога становилась всё уже, и вот впереди показался знак с надписью «Кроличья Нора». Он сбавил скорость и свернул на просёлочную дорогу, освещённую зелёным светом. Солнечные лучи, проходя сквозь листву, создавали странную атмосферу, где яркие пятна соседствовали с полутенями, а мягко бликующие листья кустарника и стебли травы играли всеми оттенками зелёного. Впереди виднелась прогалина. Когда Шин подъехал к ней, в зарослях у дороги мелькнула огромная тень. Шин резко притормозил и поставил ногу на землю. Цепко впившись взглядом в заросли, он снова уловил движение. Кусты захрустели, поддаваясь напору, раздвинулись, и из леса вышел босой гигант. Его тело в тех местах, где оно не было скрыто одеждой, покрывали густые светлые волосы, похожие на шерсть пумы. Лицо гиганта, с ясными голубыми глазами, немного портила выдающаяся вперёд нижняя челюсть. У него был высокий лоб и крутые надбровные дуги.

Йети, подумал Шин, разглядывая незнакомца. Настоящий снежный человек. Да, чёрт возьми, не знал, что они носят спортивные штаны и футболки...

Мотоциклист изучающе смотрел на Кинга, и тот впервые за долгое время почувствовал себя неуютно под этим жёстким взглядом. В свою очередь Кинг внимательно рассмотрел байкера. Тот был молод, на вид не больше тридцати, невысок и, насколько позволяла рассмотреть одежда, не слишком-то крепок. Длинные чёрные волосы свешивались на лицо, и от этого глаза, казалось, светили из тёмной пещеры, словно два уголька в почти потухшем ночном костре. Черты лица были тонкими, почти женственными, но суровый взгляд удивительным образом сочетался с ними, делая его похожим на ангела возмездия, пришедшего с небес, дабы покарать грешников.

Кинг стоял в открытой позе, давая понять незнакомцу, что у него нет дурных намерений. Наконец, мотоциклист нарушил затянувшееся безмолвие:

- Я ищу Патрика О'Браена. Он живёт в Кроличьей Норе.

Патрик... От неожиданности Кинг не сразу нашёлся с ответом. Он перевёл дух, собираясь с мыслями. В памяти возник горластый ирландский парень, большой любитель выпить и пострелять из своего охотничьего ружья. В баре Патрик всегда читал наизусть стихи, каждый раз – новые, и Кинг подозревал, что он пишет их сам. Задиристый нрав сыграл с ним злую шутку полгода назад, когда его зарезали в пьяной драке.

- Кто ты ему? – Спросил Кинг.

- Его друг.

- Патрика больше нет. Он умер. Полгода назад.

Так шутить нельзя. Шин вцепился в руль, чтобы не упасть. Этот здоровенный парень, этот йети просто не понимает, что говорит. Сейчас он покажет Шину, где живёт Патрик, а если нет – что ж, Шин и сам без труда найдёт. Чувствуя, как внутри что-то обрывается, и какая-то часть его уже сковывается мертвенным холодом, он резко бросил гиганту:

- Покажи мне дом Патрика!

Тот молча побежал вперёд, но перед этим как-то странно взглянул на Шина. Шин медленно поехал вслед за ним. Они обогнули прогалину и впереди показались дома. Их было много, посёлок в последние годы сильно разросся, тут и там стояли припаркованные машины. Просёлочная дорога превратилась в асфальтированную, и Шин понял, что где-то есть и другой въезд в Кроличью Нору. Миновав бар, они свернули налево и остановились перед двухэтажным деревянным домиком с крыльцом. Снежный человек поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Прошло несколько томительных секунд, и дверь открылась. На порог вышла миниатюрная девушка лет тридцати, с чёрными кудрявыми волосами. Запрокинув голову вверх, она посмотрела в лицо йети и улыбнулась.

- Как жизнь, Кинг?

Кинг улыбнулся.

- Прекрасно, как всегда. Кэрол, к тебе тут гость...

Она посмотрела на Шина. А он, уже не в силах терпеть, слез с мотоцикла, в три размашистых шага преодолел разделявшее их расстояние и спросил.

- Где Патрик?

Девушка смотрела ему прямо в глаза и молчала. Потом протянула руку.

- Я – Кэрол О'Браен.

Он молча пожал ей руку. Хватка у неё была на удивление крепкой.

- Пошли в дом! – Сказала она и, повернувшись к гиганту, добавила:

- Кинг, увидимся!

Тот кивнул. Шин вошёл в прихожую, и девушка закрыла входную дверь.

- Можешь не разуваться, я сегодня как раз планирую уборку.

Она прошла в гостиную, Шин – за ней. Он чувствовал себя как во сне, где вся обстановка нереальна, и стоит только сильно захотеть – и всё исчезнет. В гостиной стоял стол в окружении трёх старомодных кресел, диван и высокий шкаф с книгами.

- Садись! – Сказала Кэрол. – Что будешь пить? Чай, кофе? Может, чего-нибудь покрепче?

Шин повторил снова, теперь уже тише, почти шёпотом.

- Где Патрик?

- Он умер. Я – его вдова.

Кэрол вышла куда-то и вернулась через минуту с двумя стаканами. Поставив их на стол, она принесла бутылку ирландского виски и деловито наполнила стаканы ровно наполовину.

- Может, тебе со льдом? Мы с Патриком пили просто так.

Шин молча взял стакан.

- Выпей, потом продолжим. – Велела Кэрол и взяла свой.

Шин сделал глоток и не почувствовал вкуса. Тогда он опрокинул в себя всё содержимое стакана, со стуком поставил его на стол и вперил в Кэрол горящий взгляд. Та отпила немного и начала говорить. Её голос звучал в ушах Шина похоронным колоколом.

- Я знаю, что Патрик переписывался с армейским другом. Мне он письма, естественно, не показывал. Мы познакомились в порту два года назад – он работал грузчиком, я – упаковщицей на хладокомбинате. Я сразу полюбила его – он был весёлым, удивительно честным человеком, и ещё в нём была какая-то чертовщинка – в хорошем смысле... Уже потом я узнала, что он пишет стихи. Через полгода мы переехали сюда – он устроился на лесопилку, а я ездила в город, подрабатывала официанткой. Жизнь налаживалась. Мы не могли друг без друга – тем более, что из-за работы я могла пропадать целыми ночами... В тот день меня как раз не было. А Патрик пошёл после работы в бар. И там подрался с каким-то мудаком из города. А у того был нож...

Она отпила ещё. За время рассказа её лицо не меняло выражения, а взгляд был устремлён в стакан.

- Ублюдка приговорили к пятнадцати годам лишения свободы. Патрика похоронили на местном кладбище.

Только теперь Шин заметил, как руки Кэрол еле заметно дрожат. Он забрал у неё стакан и осторожно прикоснулся к её горячей руке.

- Покажи мне могилу Патрика.

Она подняла взгляд. Шин увидел в её глазах дрожащий блеск, но Кэрол тут же отвернулась и рукавом вытерла подступившие слёзы.

- Может, всё-таки скажешь, как тебя зовут?

- Шин.

Она вздохнула и поднялась на ноги.

- Пойдём, Шин.

Ветерок мягко поглаживал море травы, в котором островками возвышались могилы. Шин смотрел вперёд, на Кэрол – а она шла по еле заметной тропинке, не оборачиваясь, уверенным шагом, но плечи её были опущены, словно от невыносимой усталости. Наконец, они вышли к холмику, на котором возвышался чёрный железный крест. Табличка на кресте гласила: «Шон Патрик О'Браен, 1959 – 1988». И всё.

Шин подошёл к могиле и невольно присел, чтобы оказаться как можно ближе. Неужели эта надпись – всё, что осталось от его друга?.. Просто набор белых символов на чёрном фоне – и больше ничего. Он прикоснулся к холмику, взял горсть земли и поднёс к глазам. Патрик. У тебя уже никогда не будет детей. Земля стала твоим домом слишком рано... Он вздрогнул, когда Кэрол за его спиной начала медленно, нараспев декламировать: