Мира не знали и эти страны, но войны в них велись преимущественно против различных сепаратистов или небольших государств, которым не по нраву были центростремительные тенденции. Внутренние войны и смуты препятствовали заморской торговле и крупным внешнеполитическим акциям. Поэтому подавляющее большинство этих государств не имело сильного флота. Исключением были Япония и Дайвьет (Северный Вьетнам), но и Дайвьет, по существу, ограничивался лишь эффективной обороной своего побережья, и флот его не выходил в открытое море.
В Индокитае, в пределах нынешней Бирмы, в бесконечных войнах складывалась единая держава. На верховенство претендовала бирманская династия из города Таунгу. Другими претендентами были правители монского государства Пегу на юге и шанско-бирманские государства па севере. Основными же противниками бирманцев были моны — родичи кхмеров, исконных обитателей Камбоджи.
Мендес Пинто принимал участие в жестоких битвах, которыми был отмечен кульминационный момент этой долголетней борьбы. В тридцатых и сороковых годах XVI века молодой и энергичный монарх династии Таунгу — Табиншветхи (1531–1550) повел решительное наступление на монов. В 1535 году он вторгся в дельту Иравади, а четыре года спустя захватил столицу монов, город Пегу. Но на этом борьба монов с бирманцами не прекратилась. Очагами сопротивлении стали западномонский город Проме (современный Пью) и южномонский портовый город Мартабан. Проме, с помощью войск соседнего государства Ава, отбил атаки бирманцев, и тогда Табиншветхи ринулся на Мартабан (в штурме Мартабана участвовал Мендес Пинто), захватил его в 1541 году, а в 1542 году расправился с городом Проме. Объединив Центральную и Южную Бирму, Табиншветхи вторгся в королевство Айютию (Сиам). Тут он потерпел поражение у стен столицы Айютии, после чего его постигла серия фатальных неудач. В 1550 году Табиншветхи был убит восставшими монами, и его государство распалось. На короткое время возродилось монское государство Пегу, которым правил властитель Смимтхо. Началась новая фаза монско-бирманских войн. На этот раз бирманцев вел в бой преемник Табиншветхи — Байиннаунг. В 1551 году Смимтхо был разгромлен, город Пегу пал, и Байиннаунг снова объединил всю Бирму.
Беспрерывные войны шли и в Сиаме. Страну эту населяли народы тайской семьи, которые и по языку и по обычаям резко отличались от своих западных бирманских соседей и от кхмеров и вьетнамцев, живущих на востоке. За верховенство здесь боролись два государства — Айютия в современном Центральном Таиланде и Лансанг в Лаосе. Но, кроме того, было несколько сильных тайских княжеств, которые ни с кем не желали объединяться. Наиболее могущественным из них было княжество Чиенгмай в современном Северо-Западном Таиланде. Опираясь на бирманцев, властитель Чиенгмая вел борьбу с Айютией, в войсках же Айютии успел прослужить некоторое время и автор «Странствий». Он состоял в наемной гвардии короля Айютии Прачая (1534–1546) и участвовал и в боевых действиях, и в придворных заговорах и переворотах. Наблюдения Мендеса Пинто во многом дополняют скудные сообщения сиамских придворных летописцев.
В восточной части Индокитая наиболее могущественное царство Дайвьет с резиденцией в городе Тханг-лаунг (современный Ханой) владело всем Северным Вьетнамом и считало себя сюзереном центральновьетнамского государства Тьямпа. В пределах Северного Вьетнама существовало три феодальных княжества под номинальным главенством общедайвьетской династии Ле. В одном из этих княжеств, центральном, побывал Мендес Пинто. Кроме того, он не раз посещал прибрежные области Дайвьета. Сведении Мендеса Пинто о дайвьетской столице весьма неполны; здесь он был недолго и в качестве гостя. Любопытно, что, предварительно побывав в Южном Китае, он воспринимал дайвьетскую державу глазами жителей Южного Китая. Дайвьет был самым сильным из южных соседей Китая, отсюда и у Мендеса Пинто необычайно уважительное отношение к властителю Дайвьета.
Что касается государства Тьямпа, в котором Мендес Пинто бывал неоднократно, то следует иметь в виду, что в то время его зависимость от Дайвьета была очень слабой. У власти стоили местные правители, торговлю вели местные купцы, а поэтому и Мендес Пинто часто путается в определении статуса Тьямпы, то называя ее вассалом Дайвьета, то самостоятельным государством.
К востоку от индокитайских государств располагалась огромная и богатая Китайская империя, чье политическое и военное могущество, однако, далеко не соответствовало, во времена Пинто, ее размерам. Страна пребывала в состоянии нарастающего маразма. Громоздкий бюрократический аппарат высасывал все соки у бесправного и нищего населения, коррупция разъедала все звенья управления, власть находилась в руках бездарных и заносчивых временщиков. Один из них, некто Ян Сун, получал содержание, которое в несколько раз превышало жалованье всех пограничных войск. Император Ши-цзун (1522–1566) был далеко не лучшим представителем Минской династии, которая пришла к власти в 1368 году на гребне мощного крестьянского восстания. Самим императором правила придворная камарилья, и из сорока пяти лет царствования двадцать он провел в полном бездействии. Сильного флота не было, торговать с чужеземцами воспрещалось. Границы страны, сухопутные и морские, охранялись из рук вон плохо, монголы не раз вторгались во внутренние области страны и доходили до Пекина, на море бесчинствовали японские и португальские пираты. Губернаторы южнокитайских провинций фактически Пекину не подчинялись и в своекорыстных интересах вступали в сношения с иноземцами (в частности, с португальцами), ничуть не заботясь о достоинстве, выгодах и чести своей страны. Губернаторов было несколько, они постоянно между собой враждовали, что позволяло португальцам создавать свои опорные базы во владениях этих наместников. Сперва португальцы угнездились в Нинбо, затем основали свою факторию близ порта Чжэнчжоу. Обе эти базы находились в провинции Фуцзянь. А в 1557 году они урвали клочок китайской территории — полуостров Аомынь и основали на его берегу город Макао, где они сидят и поныне. Португальцы были во времена Пинто наиболее важными клиентами южнокитайских торговых фирм, и обороты португало-китайской торговли достигали ежегодно миллиона юаней.
Совсем иную картину являла Япония. В первой половине XVI века страна переживала бурный подъем. Развивались города и ремесла, процветала торговля, закладывались новые рудники, японские купцы доходили до Сиама и Филиппин, а японские пираты невозбранно хозяйничали в китайских морях и порой разоряли китайские приморские города, Но сильной центральной власти в стране не было. На богатейшем японском острове Кюсю правили князья-дайме, и один из этих княжеских родов, дом Симадзу, иначе называемый дом Сацума, в сороковых годах XVI века вступил в довольно тесные сношения с португальцами.
Португальцы впервые высадились на небольшом острове Танегасима и севернее Кюсю не заходили. Возможно, что с этой первой партией португальцев посетил Японию и Мендес Пинто. Во всяком случае, он, видимо, имел основание говорить, что был одним из первых европейцев, посетивших Японию.
Португальский опыт был необходим японцам, опасность же португальской экспансии они оценили лишь полвека спустя, поэтому японцы на первых порах не препятствовали христианским миссионерам. В глазах японских феодалов и купцов христианство было своего рода символом выгодной торговли с европейскими пришельцами. Христиане учили торговать, стрелять и далеко плавать, а чужеземная религия в Японии уважалась. По части веротерпимости японцы намного превосходили португальцев и испанцев. Этим объясняются и успехи Франциска Ксаверия, которого японцы считали полезным чужеземцем. Торговлю с Японией португальцы вели без посредников, и, естественно, эти коммерческие операции приносили им большие выгоды. А князья-дайме на Кюсю и Сикоку охотно вступали с португальцами в контакт, в надежде на помощь, которую эти отлично вооруженные иноземцы могли им оказать в борьбе за независимость.
Итак, описанные Пинто страны можно условно отнести к двум обширным ареалам: индо-малайскому и восточноазиатскому. В индо-малайский ареал входили Индия, Цейлон, острова Малайского архипелага и Малаккский полуостров, в восточноазиатский — Индокитай, Китай и Япония.