Значит, уже не ребенок. Теперь в нем самом пробудился интерес. Жутковатая, сверхчеловеческая активность Г. Г. Эшвуда обычно проявлялась в связи с необычными женщинами, так что, возможно, эта девушка относилась именно к этой категории.

— Мне нужно пятнадцать минут, — сказал он Эшвуду. Он надеялся, что если поспешит и пренебрежет кофе и завтраком, то сумеет привести жилище в относительный порядок. В любом случае имело смысл попробовать.

Он выключил микрофон и начал рыться в кухонном шкафчике в поисках швабры, ручной или с автоматическим приводом, или же пылесоса, работающего от гелиевых батарей или включающегося в сеть. И ничего не нашел. Скорее всего фирма, занимающаяся оснащением дома, вообще не снабдила его такими приспособлениями. «И я узнаю об этом в самый неподходящий момент, — подумал он. — А ведь живу здесь уже четыре года».

Он поднял трубку видеофона и набрал номер 214. Это был номер администрации здания.

— Прошу выслушать меня, — сказал он, когда отозвалось гомеостатическое устройство. — Я уже могу перевести часть средств на покрытие счета за операции по уборке. Прошу прислать робота немедленно, как только он закончит работу, я уплачу все, что с меня причитается.

— Сэр, вам придется уплатить всю задолженность, прежде чем он вообще возьмется за работу.

В руках Чипа оказался бумажник. Он вытащил из него пачку Магических Кредитных Карточек, большинство из которых, впрочем, было аннулировано, причем, скорее всего, навсегда. Исходя из его финансового положения и нелюбви к оплате долгов.

— В таком случае я прошу выписать сумму, которую я должен, на счет моей Треугольной Магической Кредитной Карты, — обратился он к своему невидимому противнику. — Таким образом долг исчезнет из ваших книг, и вы можете считать, что он погашен.

— Остаются еще штрафы за задержку, пеня и проценты.

— Прошу выписать их на счет моей Кредитной Карты в Форме Сердца…

— Мистер Чип, агентство «Феррис и Брокман», занимающееся контролем за наличностью в кредитной системе продажи в рассрочку, опубликовало на ваш счет специальную инструкцию. Она поступила только вчера и еще сохранилась в моей памяти. Согласно ей, вы с июля сего года вычеркнуты из категории ГГГ — если говорить о вашем кредите — и переведены в категорию ГГГГ. Наш отдел, а значит, и администрация всего здания, запрограммирован так, чтобы исключить возможность оказания услуг или выделения кредита таким жалким личностям, как вы, сэр. Что касается лично вас, с этого момента вы должны оплачивать все свои потребности наличными. Боюсь, что в таком положении вы окажетесь до конца жизни. Честно говоря…

Джо бросил трубку, одновременно расставаясь с надеждой, что ему удастся просьбами и угрозами вызвать в свою захламленную квартиру робота-уборщика. Он поплелся в спальню, чтобы навести там порядок. Это было все, на что он был способен.

Он нацепил спортивную епанчу бронзового цвета, ботинки с блестящими, загнутыми вверх носками, и войлочную шляпу с помпоном. Потом обследовал кухню в поисках кофе, но тщетно. Тогда он перенес свои усилия в гостиную, и рядом с дверью, ведущей в ванную, обнаружил длинную голубую в горошек пелерину, которая украшала его прошлой ночью, и сумку, в которой находилась полуфунтовая банка настоящего кофе из Кении — величайшая ценность, на покупку которой он мог решиться только безобразно пьяным. Особенно, если принять во внимание его материальное положение.

Джо вернулся на кухню, обшарил карманы в поисках десятицентовика, и с его помощью привел в действие кофеварку. Вдыхая необычный — по крайней мере, для него — аромат, он глянул на часы и убедился, что пятнадцать минут уже истекли. Энергичным шагом он направился к двери, нажал на клавишу и попытался отвести засов.

— Прошу пять центов, — сказали двери.

Он обшарил карманы, но не нашел ни одной монеты.

— Утром заплачу, — пообещал он, снова пробуя открыть двери, но они оставались плотно закрытыми. — Деньги, которые я даю, это, в сущности, чаевые. Я не обязан их платить!

— У меня противоположное мнение, — ответила дверь. — Загляните в контракт, который вы подписали при покупке квартиры.

Он отыскал документ в ящике стола — с момента подписания ему неоднократно приходилось к нему обращаться. Ну, ясно: он обязан был оплачивать открывание и закрывание дверей, это не были чаевые.

— Как видите, я права, — сказала дверь.

Из ящика рядом с мусоропроводом Джо извлек нож из нержавеющей стали и принялся откручивать винты на замке своих жадных и меркантильных дверей.

— Я пожалуюсь на вас, — сказала дверь, когда первый винт вывалился.

— Вот кто на меня еще не доносил, так это двери, — сказал Чип. — Но надеюсь, что я как-нибудь это переживу.

Раздался стук.

— Джо, старина, открывай! Это я, Г. Г. Эшвуд, я привел ее. Открывай!

— Брось пять центов, с моей стороны заело механизм, — сказал Джо.

Раздалось бренчание монеты, опущенной в прорезь замка, дверь открылась, и в ее проеме возник сияющий довольством Г. Г. Эшвуд. Скривившись в улыбке энтузиазма и радости на лице, он пропустил девушку внутрь квартиры.

Мгновение она стояла неподвижно, присматриваясь к Джо. С виду ей было не больше семнадцати лет. У нее была медного оттенка кожа и темные глаза. «Господи, — подумал Джо, — какая красавица». Ее одежда состояла из рабочей куртки и джинсов из искусственного полотна, а также тяжелых ботинок, вымазанных, казалось, настоящей грязью. Спутанная масса волос была зачесана назад и перевязана красной ленточкой. Подвернутые рукава куртки приоткрывали сильные загорелые руки. К поясу из искусственной кожи были прикреплены нож, переносный телефон и железная коробка с запасами воды и продовольствия. На ее темном предплечье он заметил вытатуированную надпись: «SAVEAT EMPTOR»[1], и задумался, что бы она могла означать.

— Это Пат, — сообщил Эшвуд, обнимая девушку за плечи демонстративно покровительственным жестом. — Фамилия роли не играет.

Эшвуд был сильным, полным мужчиной почти квадратного телосложения и напоминал огромный кирпич. Одет он был в вельветовое пончо, абрикосового цвета войлочную шляпу, толстые лыжные брюки и полотняные туфли. Светясь от удовлетворения, он подошел к Чипу.

— Вот, отыскал нечто ценное и собираюсь использовать это сполна. Пат, это специалист по измерениям электрического типа.

— Это вы электрического типа или же ваши измерения? — холодно поинтересовалась девушка, обращаясь к Джо.

— Когда как, — ответил Чип. Ему казалось, что вокруг него струится запах давно не убиравшейся квартиры, и был уверен, что на затхлость Пат уже обратила внимание.

— Садитесь, — нерешительно сказал он. — Я выдам вам по чашечке натурального кофе.

— Вот это шик! — сказала Пат, присаживаясь у кухонного стола. Она небрежно сдвинула кипу старых газет, превратив ее в более или менее аккуратную стопку. — Так вы можете позволить себе пить натуральный кофе, мистер Чип?

— У Джо дьявольски высокий оклад, — встрял в разговор Эшвуд. — Фирма просто не смогла бы без него существовать.

Он потянулся к брошенной на столе пачке и выудил сигарету.

— А ну, положи на место, — рявкнул Джо. — У меня почти не осталось сигарет, а последний зеленый купон я потратил на кофе.

— А я заплатил за двери, — сказал Г. Г. Эшвуд и пододвинул пачку девушке. — Джо просто выпендривается, не обращай внимания. Заметь, в каком состоянии он содержит свою квартиру. Таким способом он демонстрирует, что является творческой личностью. Все гениальные люди живут именно так. Где твоя аппаратура, Джо? Давай не будем терять времени.

— Вы довольно необычно одеты, — сказал Джо девушке.

— Я работаю консерватором подземных видеофонных кабелей в районе Топека, — ответила Пат. — А в этом районе занимать должности, требующие физической работы, могут только женщины. Именно поэтому я работаю там, а не в Уайчита-Фоллс.

Ее серые глаза приобрели задумчивое выражение.

— Эта надпись на вашем предплечье, татуировка, она что, по-древнееврейски? — поинтересовался Джо.