В никуда

Когда спеты все песни, остаётся тишина. Когда сделаны все дела, остаётся покой.

Передо мной огромное поле, на горизонте переходящее в небо. Прохладный ветер перекатывает волны травы, над ними кружатся чёрные точки грачей. Где-то высоко, в синеве движется по прямой маленькая серебристая фигурка самолёта. Я люблю такие просторы. Люблю, когда пространство не заполнено множеством мелочей вроде зданий, людей или машин. Здесь жизнь кажется проще.

Позади меня протянулась, соединяя горизонты, серая линия дороги. У обочины стоит Евина машина. Мы едем в странное, неведомое место под названием Никуда. С нами ещё два человека, хотя поначалу мы не планировали брать попутчиков. Но они оказались слишком уникальны, чтобы проехать мимо.

- Хочешь остаться здесь? – Спрашивает Ева, вырастая рядом с моим правым плечом. Я снова внимательно оглядываю волнующееся поле.

- Нет. Я ещё не готов.

- Тогда поехали! – Ева хлопает меня по плечу и идёт к машине. Этот огромный джип, как ни странно, очень подходит ей. Вся её маленькая, но очень самоуверенная фигурка, тёмные вьющиеся волосы, собранные в хвост, джинсы, заправленные в ботинки, неизменные солнцезащитные очки – всё это удивительным образом гармонирует с видом её мощного чёрного внедорожника. Мы садимся на передние сиденья, я поворачиваю голову назад и вижу славную картину: две девушки дремлют, прислонившись друг к дружке. Маленькая цыганочка Белла, закрыв глаза, прикорнула на плече у высокой, стриженой под мальчика Ани, и обе тихо посапывают. Гитара Беллы лежит рядом, тонкая, чёрная, как и её хозяйка. Ева улыбается и тихо трогает машину с места, стараясь не разбудить девушек. Мы едем почти бесшумно. Простор поглощает нас, и машина растворяется в нём, теряя вес и облик.

                    2 глава

Мы решаем подкрепиться в придорожном кафе. Вокруг сгущаются тени, солнце приобретает насыщенный оранжевый цвет. Чувство голода усиливается, когда тебя окружают такие же голодные люди. Наверное, древний инстинкт: лопай быстро и много, иначе твоим соплеменникам достанется больше. Ева смеётся, когда я говорю это вслух. Она предпочитает наслаждаться пищей неторопливо, как и всем прочим в жизни. Мы садимся вчетвером за столик под тентом. Белла закуривает. Аня снимает нас на видео. Она задумала сделать собственный фильм о своём путешествии. Мы подобрали её, когда проезжали по Ленинградскому шоссе.

- Сейчас мы в придорожном кафе, - говорит она в камеру. – Где-то под... А, кстати, где мы?

Она переводит обьектив на нас с Евой. Я улыбаюсь отрешённо и пожимаю плечами.

- Под Тулой. – Отвечает Ева и с наслаждением кусает треугольник осетинского пирога. Камера задерживается на ней, и Аня поясняет голосом спортивного комментатора.

- А здесь мы видим жестокую расправу над осетинским пирогом. М-м-м... выглядит аппетитно! Ева, ты могла бы сняться в рекламе осетинских пирогов! У оператора уже текут слюнки!

Белла потягивает прохладное пиво из увесистой кружки. Улыбается и говорит, изящно держа сигарету в тонкой руке.

- Наверное, в Брянске сойду...

Камера ловит её красивое смуглое лицо. Аня спрашивает.

- Ты не хочешь с нами через границу?

Белла вздыхает.

- Честно... Ребят, с вами я хоть на край света! Но мне нужно немного подзаработать. Задержусь там, поиграю, насобираю бабла и – дальше на юг.

Я смотрю на неё, она тепло улыбается в ответ.

- Нам будет тебя не хватать. – Говорит Аня. – Может, всё-таки, рванёшь с нами в Украину?

Белла по-прежнему смотрит на меня, когда отвечает.

- Мы ещё обязательно встретимся.

Я прикрываю глаза. Этот этап мною уже пройден... Боль расставаний, крушение иллюзии о том, что мы вместе. Когда ты начинаешь верить всей душой, жизнь неизменно показывает тебе, что нет такого понятия «вместе». Есть только слово, которым люди обозначают иллюзию. Тут можно было бы впасть в тоску и жалость к самому себе, если б не другой непреложный факт... Одиночество – тоже лишь иллюзия.

Я накрываю руку Беллы своей ладонью и говорю.

- Где бы ты ни была, ты всегда – часть нас. Так же и мы все – часть тебя. Нет никаких встреч и расставаний. Мы всегда есть друг у друга.

Белла грустно улыбается.

- Кир, я верю! Но я же человек, поэтому чувствую радость и боль! Без этого мне не поётся, не дышится!..

Она права. Ей необходимы эти чувства, чтобы жить. Это я с каждым новым днём пути всё меньше похожу на человека... в привычном смысле. Пожалуй, только Ева может понять меня... Я переглядываюсь с ней, и она едва заметно кивает.

- В реальности этот мир слишком хорош, чтобы чувствовать боль! – Говорит она. – Беда в том, что многие люди просто не видят реальный мир! Они по привычке пропускают то, что видят и ощущают, через призму разума. Это фильтр, который не даёт нам захлебнуться чистым восторгом бытия! Он процеживает в нас информацию о мире и оставляет только ту, которая узнаётся памятью. А память – штука избирательная!

- Я согласна, но разве не память формирует нас, как личность? – Отвечает Белла. Аня переводит объектив камеры то на неё, то на Еву.

- Личность, ограниченная рамками памяти – неполноценна! – Убеждённо говорит Ева. Она снимает солнцезащитные очки и внимательно смотрит на Беллу.

- Ты не узнаешь, что такое свобода, пока не освободишься от памяти!

- То есть, амнезия – это зашибись?

- Ты держишь в памяти картинку того, каким должен быть мир, каким ты должна быть в нём. У каждого есть такая картинка. Но это не реальность.

- А что такое «реальность»?

- Реальность – это мир, когда ты не думаешь и не удерживаешь в памяти картинку. Когда ты – это настоящий момент и ничего больше. Без переживаний, страхов, сомнений и прочих извращений разума.

- Это всё, конечно, здорово, но как ты можешь жить, не пользуясь разумом?

- Жить, не пользуясь разумом, нельзя, это так. А теперь скажи мне, как часто ты им пользуешься? И как часто он ведёт тебя на автопилоте? Это разные вещи.

Белла задумывается, отхлёбывает пива. Ева вскидывает руку и громко говорит.

- Стоп! Замри!

Белла замирает, округлившимися глазами глядя на Еву. А та невозмутимо продолжает.

- Даже сейчас ты позволяешь автопилоту вести тебя. Ты задумалась, а под рукой оказалась кружка с пивом. Твой мозг срабатывает по привычке – и твоя рука машинально берёт кружку, ты делаешь глоток. Скажи, это реально помогает думать?

Все с интересом смотрят на Беллу. Та молчит.

- Твои мысли сейчас водят привычный хоровод, вытаскивая ответ из тайников памяти. – Продолжает Ева.

- Ты не знаешь, правильный ли это ответ, но ты озвучишь его, просто потому что у тебя нет другого. Почему ты чувствуешь боль? Это привычно! И это выворачивает наизнанку даже такое светлое и прекрасное чувство, как любовь. Ты полюбила, но человек не ответил тем же. Что начинается? Слёзы, бухло, нежелание жить. Почему?

Она выжидающе смотрит на Беллу.

- Потому что это больно! – Отвечает та и выпрямляется на стуле. – Ева, это же естественная реакция живого человека! Когда порезала палец – болит тело, когда отрезали любимого человека – болит душа.

Ева улыбается.

- Давай я объясню, что происходит на самом деле. То, что ты считаешь своей личностью – просто сформированное памятью собрание мыслей, эмоциональных связей и прочей шелухи – встречает такую же интересную «личность». Устанавливается эмоциональный канал. От степени влюблённости зависит, насколько он широк. Если очень широкий, по нему текут все мыслеобразы и эмоции, которые составляют твою «личность», и ты чувствуешь при этом, что отдаёшь себя всю без остатка любимому человеку. Отсюда и чувство опустошения, когда он уходит. Ты понимаешь, что твоя так называемая личность утекла! Она вся там – в этом человеке. И ты не знаешь, что делать с возникшей пустотой. Память не может тебе помочь. Но ты так не считаешь – ты начинаешь обильно эмоционировать, чтобы вернуть себе ощущение целостности. Пусть это будет боль, тоска – всё, что угодно, лишь бы не пустота, где тебя НЕТ. Постепенно ты восстанавливаешь утраченную «личность», а воспоминание о пустоте остаётся в виде душевной раны. Это ошибка.

Ева делает паузу. Все мы внимательно смотрим на неё.

- На самом деле, - продолжает она. – Такая ситуация – это великолепный шанс сбросить то, что ты считаешь своей «личностью» и увидеть настоящую себя. Свободную от всего наносного. Первоисточник. Твоё эго боится пустоты. Но эго не вечно, оно умрёт вместе с телом. А ты – бессмертна! Если хочешь поговорить об этом наедине, скажи мне – мы уединимся и поговорим.

Притихшая Белла поднимает голову и смотрит на меня. В её глазах я вижу дрожащий блеск и отражение вечернего неба.

- Давай! – Кивает она. Ева берёт её за руку и уводит куда-то. Они скрываются за машиной. Я знаю, о чём пойдёт разговор. И о ком. И я знаю, что Ева сумеет ей всё объяснить. Аня задумчиво кладёт камеру на стол, встречается со мной взглядом. Она уже привыкла к моему молчанию, и говорит сама.

- Да... – Она подверждает это слово кивком. – Наше путешествие даёт мне больше, чем я ожидала.

                        ​​​3 глава

Вечером мы пересекаем грозовой фронт. То есть, мы въезжаем на территорию, где властвует гроза. Чёрное небо окутывает нас со всех сторон, вспыхивают молнии, раскаты грома катятся по полям во все концы света. Не видно ни зги. Мы медленно едем сквозь мрак. Аня увлечённо снимает.

Потом на нас обрушивается дождь. Вода с шумом и плеском вбивается в землю, барабанит по стёклам и по крыше автомобиля.

- Давай я поведу. – Предлагаю я Еве.

- Всё нормально. – Отзывается она. – Я не устала.

Я поворачиваюсь к Белле. С тех пор, как мы покинули кафе, она не произнесла ни слова.

- Спой что-нибудь! – Прошу я.

- Мне придётся орать, чтобы вы услышали! – Улыбается она, но с готовностью берёт в руки гитару.

- Главное, чтобы ты сама услышала. – Отвечаю я. Белла плавно перебирает струны, потом начинает негромко петь хипповскую песню про Сан-Франциско. Аня тихонько подпевает ей. Мы едем сквозь грозу.