Поняли. Сделали.

Задание 2: делать корзины, в которые будут напаиваться радиоэлементы. Обьяснение, как надо их делать, ничем не отличалось от предыдущего.

Но тоже поняли. Сделали.

И все остальные задания объяснялись этим мастером точно так же. И как это ни странно — было в общем-то понятно.

Жизненный вывод: Вот так, фактически пользуясь всего лишь одним словом русского языка, в России выпускались достаточно сложные многофункциональные приборы.

1973 год. Крым, Судак. Мне — 12 лет. Сосед — главный механик Толмачевского аэропорта. Его многочисленные рассказы по вечерам о гибелях Ту-104 (в те времена не писалось об этом в газетах), и что это очень плохой самолет, и какие конкретно в нем недостатки. Мол, Ил-18 — получше все-таки, может летать на двух двигателях, планировать и садится на воду в конце-концов. Но обратно нам лететь на Ту-104. Восемь часов полета. Большего ужаса я в своей жизни не испытывал. Да и к самолетам с тех пор стал относиться довольно плохо.

Часто от бездетных семей слышу один аргумент — а зачем? И так все хорошо. Зачем лишние проблемы?

Ответов на это два:

1) Тебе дали жизнь, взвалив на себя проблемы — будь добр, дай жизнь другому.

2) Когда-то в будущем у одного найдется кто-то, кто скажет — «А вот мой дедушка…». А у другого такого уже никогда не будет.

13 ноября 2007.

Суббота, 10 ноября 2007 года. Ко мне пришли друзья — попить пива. Включили телевизор — ничего интересного нет. Тогда решили посмотреть DVD. Сверху, на телевизоре лежала стопка дисков. В основном — мультфильмы для двухлетней дочери. Из взрослых — сборник с Одри Хепберн и немецкая порнуха «Дикая Джина». Парни, естественно, захотели посмотреть порнуху. Поставил. Обыкновенная тоска. Однообразные постельные сцены вскоре надоели и Паша включил просмотр в ускоренном режиме. Звук пропал (что, конечно же улучшило просмотр), да и динамики прибавилось. А потом я ушел на кухню за очередной бутылкой пива, а когда вернулся — мужики уже смотрели мультфильм — Трое из Простоквашино. Такой вот неожиданный поворот.

1982 год. Конец 4-го курса. Офицерские сборы. Войсковая часть охраны аэропорта г Барнаула.

Свободного времени много и мы либо болтаемся по лесам, играем в футбол, в покер на спички (в связи с чем раскупили все спички в военном магазине) и в шахматы.

Как-то раз подходит ко мне Лыков. Предлагает сыграть. Я знаю, что у него 2-й разряд. Мои же достижения — в 12 лет решал задачки, публикуемые в журнале Костер, решил все и получил какую-то бумажку с каким-то разрядом. Все на этом.

Сели играть. Я быстро проиграл и ушел. Слоняюсь по территории. Вижу, Лыков с другим крутым шахматистом, перворазрядником Тарасовым, склонились над шахматами. Подошел. С трудом сообразил, что они разбирают мою партию. Лыков запомнил все ходы, показывает, звучат фразы типа — а здесь слабые черные поля, и т. д., они рассматривают варианты на много ходов вперед, потом безошибочно возвращая положение фигур к первоначальному варианту. И так — фактически по каждому ходу партии.

Тут-то я и осознал, что же все-таки такое — шахматы высокого уровня.

Конечно, круглосуточно находится вместе с двухлетним энергичным подвижным ребенком очень тяжело. Несмотря на несомненную радость. Устаешь от капризов, требований, постоянного внимания за ним. Все-таки требуется время от времени отдыхать. На то и бабушки с дедушками существуют.

Вот и мы, набравшись смелости, отвезли дочку к родителям. Но как уйти, когда она постоянно держит маму за руку и не отпускает? Попробовали уговорить остаться погостить, чтобы уйти без обмана — не получилось — дочка в рев. Тогда родители повели внучку на другую половину частного дома — показать мышеловки. И пока они там ходили, мы быстро убежали.

Через десять минут Маня радостная вбежала в комнату с криком — Мама, мама! — желая поделиться увиденным. И потухла — нет никого.

— Мама ушла в магазин, скоро придет, — сказала бабушка, желая успокоить поникшего ребенка.

— Неть, — печально, но твердо ответила двухлетняя Маша. — Мамы нетю.

13 окт 2007.

Дочка (год и восемь) проснулась совсем рано — в семь утра. Громко расплакалась, никак не желая успокаиваться. Да и как ее понять, в ее неполных два года, чем она недовольна?

Пришлось вставать, одеваться, умывать ребенка.

— Теперь намучимся мы с ее усыплением, — сказала жена.

В дверь постучали. Соседка. Попросила помочь. Я прошел к ним. Оказалось — скорая помощь. И надо будет соседа отнести на носилках в машину.

Сосед между тем совершенно спокойно сидел в кресле. Деловито отдавал распоряжения жене, типа, достань мой паспорт из верхнего ящика, дай мне носовой платок, бритву… Жена, вытирая слезы, покорно все выполняла.

Вошел двухметровый санитар с мягкими носилками, сделанными из пленки. Расстелил их на кровати.

— Ложитесь.

Сосед спокойно встал, подошел к кровати, неуклюже лег, не зная, как надо правильно.

— Мне укол поставят. Я отлежусь, и поеду принимать экзамены, — сказал он плачущей жене.

Сосед что-то преподавал у кадетов.

Санитар взялся за ручки носилок. Я — тоже.

Как нести — непонятно. По идее — головой вперед. Но — квартира тесная, коридоры — узкие. Пока выбрались на лестничную площадку, приходилось и так и эдак, нещадно тряся несчастного соседа, который с какой-то обреченностью смотрел на нас снизу.

Остановились у лифта.

— Мы разве войдем? — осторожно спросил я.

— Да, — кивнул немногословный санитар.

Дверь открылась. Вошли.

— Подожмите ноги, — скомандовал санитар.

Сосед покорно поджал, оставаясь фактически в сидячем положении.

Дверь закрылась. Поехали.

На улице уложили его на выдвинутые из машины носилки. Санитар схватился было их запихнуть, но что-то не получалось.

— Колесики не входят, — сказала женщина в белом халате.

Санитар кивнул, откатил носилки немного назад и снова с разгона с силой пихнул их в машину. Снова не получилось. Санитар снова откатил носилки.

Голова соседа энергично болталась, но он молчал.

С третьей или четвертой попытки наконец-то носилки вкатились внутрь.

Санитар залез в салон, хлопнув дверцей, и я остался один.

Скорая уехала.

Я поднялся. Сказал соседке, что все будет хорошо, сосед, мол, совершенно бодр, поправится. Вернулся домой.

Жена собралась и уехала в институт — сессия.

От недосыпания дочка капризничала. Я ее кое как покормил, одел на улицу, сходил в автогородок, где в такую рань (10 часов утра) никого еще не было. Пусто. Погуляли, походили по лужам, поковырялись лопаткой в мокром после дождя песке. Через два часа вернулись домой. Дочка отчаянно зевала.

Я ее снова покормил. Попытался уложить на дневной сон. Но спать она категорически отказалась. Никак не удавалось ее уложить. И на руках носил по комнате, качал, и уговаривал, что велосипедик ей купим — ничего не помогало.