Снова постучали в дверь. Оказалось — сосед умер в больнице.

Я закрыл дверь.

Дочка радостно играла в куклы, требуя и от меня того же. Я включился в ее игру, стараясь тоже радостно лепетать, и за кукол, и за собачек с зайками.

Не выдержав, сходил на кухню, налил себе сто грамм водки. Выпил. Поднял ребенка на руки.

— Солнышко, надо спать, — сказал я дочке. — Проснешься, и мы с тобой пойдем в зоопарк, — добавил я. — На тигров смотреть, на лисичек, на агути.

И дочка вдруг спокойно уснула.

Жизнь продолжалась.

А я выпил еще одну рюмку водки.

11 июня 2007.

Соседу посвящается.

С фэнтези, с их вечной идеей битвы сил добра и зла мне не повезло. Первой же книгой на эту тему оказалась какая-то из книг Майкла Муркока. Казалось бы обыкновенный сюжет. Главному герою, чтобы достичь какой-то своей цели, необходимо помочь силам Добра. Выполнить несколько их желаний. Он болтался по миру, выполняя одно за другим. Предпоследним было — найти глаз какого-то древнего божества. И вот главный герой бродит по болоту, находит потерянный глаз. Но встречает это божество. Естественно, глаз наш герой возвращать не собирается — мол, самому нужен. Невольно разговорились. Наш герой все рассказал. А дальше в книге говорилось примерно следующее: «Задумалось божество. Взяло, да и уничтожило все силы Зла. А потом еще немного подумало, да и уничтожило все силы Добра. Мол, для равновесия в мире.»

Вот такая оказалась неожиданная концовка.

С тех пор все подобные истории я невольно рассматриваю через эту призму.

1 апр 2007.

Плохо, когда сон воспринимается разумом как настоящая реальность.

То приснится сказочная страна со странными людьми, сказочным лесом, городом, небом. И нашествие неизвестных сил. По крайней мере где-то вдали на окраине города купола и черепичные крыши в дыму и огне. Враг приближается, отмечая огнем движение своего войска. Проснешься и, обалдевший, никак не можешь понять кто ты и где ты…

То вообще — школа. И почему-то — немецкие танки и мотоциклы под окнами. И слышна немецкая речь на первых этажах, автоматные очереди. А потом немцы входят в класс, спокойно смотрят на нас, школьников, испуганно сбившихся в кучку. Подходят, неторопливо выхватывают ребятишек по одному, отводят в сторону, расстреливают. И вот очередь доходит уже до меня. Они приближаются. Сердце останавливается. Я вжимаюсь в кучку пацанов, стараясь стать незаметным. Только бы не меня! — кричит что-то внутри. Но жесткие руки с засученными рукавами хватают именно меня. Ноги сами собой подкашиваются, становясь ватными. Дикий ужас от того, что вот сейчас тебя убьют… Ты просто умрешь… И боль от множества пуль, бьющих в грудь… И жар, вдруг охвативший тело. А потом — просыпаешься и долго ничего понять не можешь. Тупо смотришь в потолок. Потом — в зеркало, не появились ли седые волосы. И целый день ходишь сам не свой.

29 марта 2007.

35. Туризм. Посадка на Як-40.

Лето. Возвращаюсь из командировки из солнечного города Нефтеюганск. Лечу на Як-40. Подлетаю к городу. Садится должны на полосу городского аэропорта, а не в Толмачево.

Спокойно смотрю в иллюминатор на крыши домов и дач внизу, и вдруг с удивлением замечаю, что мы собираемся садиться на земляное поле, на грунт. Никакого бетона и аэропортных построек внизу и в помине нет. Сразу же — адреналин в больших количествах, и мысли — шасси не вышли, садимся на землю, так как она мягче. Вот, думаю, и слетал в командировку. Искренне жалею, что не взял с собой в дорогу спирт — выдавался на обслуживание компьютеров. Почему-то начинаю вспоминать, какое сегодня число, с дурацкой мыслью — сколько раз я проживал этот день, и не знал, что именно он станет моим последним…

Сели совершенно спокойно. Так же спокойно, на колесах, вырулили куда-то. Вышли из самолета.

Оказалось, что пока я отсутствовал, полосу закрыли на ремонт, и все самолеты городского аэропорта садятся на запасную — грунтовую, благо их вес позволяет.

Но ощущения от стремительно приближающейся обыкновенной земли, больше похожей на колхозное поле, остались на всю жизнь.

На лето отправили четырехлетнего сынишку к бабушке в Бийск. В сентябре забрали обратно.

И вот идем мы втроем по новосибирской улице Объединения. Тепло, солнце. Я в футболке, жена — в короткой юбке. Нам с ней по 26 лет. Ведем сынишку за руки. День выходной, народу на улице много, особенно в районе местной площади — кинотеатр «Современник» и почта. Возраст у сына — ему все интересно. То и дело вертит головой по сторонам.

И вдруг сын дергает меня за руку и громко так, чуть ли не на всю улицу, спрашивает:

— Деда, а что это такое?

Близнаходящийся народ с легким удивлением посмотрел на нас. Особенно на меня.

Но тут сын их добил, все так же громко обратившись к своей двадцатишестилетней маме.

— Баба, а это что такое?

Депрессия. Он шел по родному Новосибирску и город казался ему серым и грязным. Впрочем, так оно, наверное, и было на самом деле.

Переходил улицу. Навстречу — мама с маленькой девочкой. Девочка с бантиками, с цветами и портфелем. Явно — в школу. Радостная такая. Подумалось, что бессмысленно все это — и учеба в школе, и радость девочки, да и сам переход этой улицы.

22 марта 2007.

Декабрь 2006. Вечер. Иду домой по темной улице.

Впереди — компания из четырех человек — трое парней и девушка. Парни — этакие бугаи, не ниже 190 см, все — в спортивных костюмах, черных вязанных шапочках. В фильмах — именно такие собирают дань на рынках. Их спутница — маленькая худенькая, в короткой норковой шубке.

Они идут медленно и я их обгоняю. И невольно слышу их разговор. Совершенно не удивляюсь тому что девушка говорит исключительно нецензурными словами. Причем, это не речь начальницы и подчиненных, как можно было подумать в первый момент. Это речь друзей. Она о чем-то им рассказывает, постороннем. Именно таким вот образом. Ну, думаю, наверное парни по уровню своему такие — понимают исключительно нецензурную речь. Но каково же было мое удивление, когда я услышал ответную речь парней — фактически ни одного нецензурного слова. Вполне человеческий разговор.

Новосибирск, январь 2007, улица Дуси Ковальчук, 19 часов, вечер.

Гуляю с дочкой (1 год 4 месяца) по автогородку. Это такая огороженная детская площадка с асфальтовыми дорожками, светофорами, знаками, разметкой. Летом здесь детишки катаются на велосипедных и электро- машинках, по мере возможности стараясь соблюдать правила движения. Ну а зимой — это просто очищенное большое пространство, где можно погулять с ребенком.

Итак, вожу дочку на санках — ходить ножками она отказалась. Прохожу мимо компании молодых людей школьного возраста — лет 13–14. Мальчики и девочки, все аккуратно одеты, девочки — без шапок. (зима выдалась теплой, поэтому женская половина города предпочитает ходить без головных уборов).