Ближе к вечеру Алинкин мобильник «запел», и Юркин голос в нем предложил:

- Погуляем? Выходи. Я уже здесь стою, у твоего подъезда.

Свершилось. Этого мига она давно ждала. Еще вчера в ее сердце заронилась звеняще-радостная мысль, что этот день наступит очень скоро - завтра. Это маленькое «завтра» переросло в необъятное и пугающее СЕГОДНЯ. И этот день настал. Накануне она спросила у своей мамы: как вести себя с мальчиком на первом свидании? Какие девочки им нравятся: строгие, умные, веселые? Мама пожала плечами:

- Ты понравилась ему такой, какая есть. Будь собой.

Они шли вдвоем по аллее, и все было так, как она себе представляла. Почти так. И не так. Гораздо лучше. Потому что так нельзя придумать. И солнце сияло не как в раю - победно, ослепительно затопляя все вокруг золотым потоком. Ведь это не сон, а явь. Все было по-настоящему и проще. Солнышко светило по-осеннему мягко. С деревьев слетали пожелтелые листья и порхали, трепеща в воздухе, и кружились в прощальном вальсе, и плавно ложились под ноги. И за руку он ее не держал. Постеснялся, наверное. Или не решился. Пока не решился. Они шли по аллее, усыпанной листьями, и молчали. И молчать было легко. Когда они случайно соприкасались плечами, она быстро взглядывала на него, чуть запрокидывая голову к нему, и, расширяя глаза, взмахивала ресницами. И этот взгляд ее потом вновь и вновь будет вспыхивать для него в темноте ночи. Вновь и вновь он будет вспоминать, как она смотрела на него, отвечая на его взгляд. Вот так: встрепенется испуганно, мах – мах ресницами, а потом распахнет глазища с немым вопросом, и губы дрогнут в улыбке, и выплывет что– то из глубины глаз… да… доверчивость и нежность…

- А у него особенные глаза – как будто тысячи осколков зеркала переливаются внутри! – блаженно будет думать перед сном Алинка. – Сам смотрит, а самому неудобно так долго смотреть, опускает глаза и снова хочет смотреть!

Они шли по аллее, а впереди несколько голубей клевали брошенную кем-то булку, обступив ее со всех сторон. Почуяв приближение людей, они не разлетелись в испуге, а быстро- быстро семеня лапками, унесли свои тугие, круглые брюшки к краю обочины… Алинка смотрела на голубей. А Юрка – на нежный девичий профиль. Он не заметил, что сизые птицы пережидают, когда люди унесут свои большие ноги подальше от их мягкой булки… Но подальше унеслась сама булка от ожидавших вкусить ее. Юрка пнул ее носком своего ботинка.

- Ты че, булка же! – обидевшись за голубей, возмутилась Алина.

- А ты ее хотела подобрать? – неудачно пошутил Юра.

- Нет, не хотела. Но зачем же глумиться над чужим хавчиком!

Селезнев хотел сказать, что он залюбовался на нее и ничего вокруг себя не видел, но промолчал. Он только повернул голову к голубям – они, быстро перебирая ножками, вовсю катились к своему лакомству.

- Мне у них прощения просить? – спросил он ее с улыбкой.

Они оба засмеялись.

- Ну как тебе Честер? – спросил Юра.

- Какой Честер?

- Солист группы «Линкольн Парк». Слушала?

- Офигенный вокал! Когда он поет, он все повторяет и повторяет одну и ту же фразу, и, кажется, у него душа разрывается от боли. Даже плакать хочется. Я пыталась перевести его песню с английского. Получается такая белиберда. Понимаешь, он все время поет, что у него под кожей боль, а по - русски это будет звучать по - другому: не под кожей – а в сердце. Так ведь?

- Это как у Задорного почти. Помнишь, он говорит: «Никого нет в в комнате» по-русски звучит, как «Ни души», а у американцев «No body», то есть «Нет тела». Я тебе скачаю из Интернета переводы текстов песен Честера. А рэп, ты заметила, какой там необычный? Такой интеллигентный, ненавязчивый.

- Да. Обычно рэп бывает злой, напористый. А тут, как ты говоришь.

- А у тебя имейл есть? – спросил Алину Селезнев, проводив до дверей подъезда. – Нет? Тогда возьми мой электронный адрес, – он вытащил из кармана клочок бумаги, на котором четким почерком заранее было написано то, что он ей предлагал.- Пошли мне сообщение, ладно? Войди в чарт, я там буду тебя ждать.

Утром Алина услышала стук в дверь. У порога стоял смущенный Снегирев.

- Ты почему не послала мне сообщения? Я зашел в чарт и четыре часа ждал, когда ты в него войдешь.

- Ка-а-к? Просто так сидел и ждал?

- Да. Я скачал из Интернета тексты «Линкольн парк», обои с ангелами, херувимами… Ну ты же говорила, что тебя интересует иерархия ангелов. Я хотел их отправить тебе, но ты же не дала мне свой электронный адрес.

С Леркой мы давно уже не общались – она отошла от нас после той истории, когда пацаны из соседнего двора чуть не изнасиловали Таньку. Лерка тогда сказала, что общаться со своими ровесниками ей неинтересно: они грубые, неотесанные и озабоченные…

Летом, когда мы выходили погулять втроем, Лерка покидала нас и подолгу с кем-то разговаривала по телефону. Сотовая связь в нашей глубинке появилась недавно и стоила дорого. Родители на телефон нам давали по десять – двадцать рублей, и такого свободного, как у Лерки, базара по мобильнику мы себе позволить не могли, дешевле и потому предпочтительнее для нас были эсэмэски – купишь пакет за полцены и общайся, пока лимит не выйдет.

Однажды Лерка позвала нас в библиотеку, и мы пошли, чтоб ей одной не скучно было. Лерка распустила по плечам свой отросший за лето натуральный блонд-хэйр, принарядилась, ресницы тушью накрасила и даже каблуки зачем-то нацепила, но держалась напряженно и по дороге без конца оглядывалась. Разговоры у нее были странные: она говорила, что замуж надо выходить за мужчин старше себя на пятнадцать –двадцать лет, потому что у него все есть, и он ничего для тебя не пожалеет: и мобильник купит самый дорогой, и на море свозит… Вскоре мы поняли, для чего весь этот спектакль… Сзади неслышно подъехала иномарка, и почти прижимаясь к бордюру проезжей части дороги, медленно покатила параллельно тротуару, по которому мы шли с подругами. Лерка сдержанно улыбнулась и небрежно махнула рукой. Светло-серый Ланд-Крузер остановился.

- Девочки, извините! Я не смогу с вами пойти в библиотеку. Меня друг ждет, - сказала она и прямо по зеленому газону, неторопливо прошла к машине.

Я ошеломленно посмотрела на Таньку. Это была та самая крутая иномарка с тонированными стеклами, в которой мы с Леркой как-то прокатились ради развлечения (Таньки с нами не было, она бабе Рае помогала на фазенде). Вечером мы с Леркой гуляли по улице, и проезжающий мимо автомобиль вдруг резко притормозил, и так же на тихом ходу, прижимаясь к обочине, поехал рядом с нами. Мы свернули в проулок, машина - за нами, мы засмеялись и перебежали через двор на другую сторону дорожного кольца, иномарка развернулась, объехала нас и встала поперек дороги. Из Крузера вышел мужчина… ну такой… слегка понтовый, в темных очках, русые волнистые волосы зачесаны назад - не сказать, что молодой, но и не старый, приятной наружности…

- Девушки, а давайте познакомимся, - предложил он. – Вы же никуда не спешите. И у меня сейчас нет никаких срочных дел. Давайте покатаемся, поговорим. Садитесь в машину! Вы что боитесь меня?

Лерка пренебрежительно задрала подбородок.

- С чего это вы взяли! Ничего мы не боимся! – высокомерно сказала она, затем, посмотрев на свои новые туфли, с добродушной усмешкой обратилась ко мне. – Я как раз не хотела до парка пешком добираться, мозоль натерла на ноге… Может, сядем? Будем считать, что это такси… - и, не дождавшись моего согласия, смело полезла в распахнутую дверь.

Лично я не видела никакого смысла знакомиться с чужим дядькой и в чужой машине кататься. Подумаешь, какая невидаль! Что я в иномарке не ездила? Но… не могу же я бросить подругу… одну с незнакомым человеком…

Конечно же, дядька спрашивал, как нас зовут, кто наши родители, в каком классе мы учимся. Легко и свободно общалась с ним Лерка, я не умею, как она, с кем попало язык чесать и всю дорогу до парка просидела бука- букой. Сам он представился Виктором Авиловым, директором завода полимерных материалов. Рассказывал анекдоты, смешил. Потом, подогнав машину к продуктовому магазину, выскочил из салона и вернулся с двумя яркими пакетиками сливочного пломбира. Это было очень вкусное мороженое в хрустящих вафельных рожках – с орехами и замороженной вишней - оно просто таяло во рту...