- Ты знаешь, сегодня Лось поджег соседкино белье? - перебила ее Лерка.

- Это не он. - Нелькино лицо стало жестким.

- Он! Мы видели! – запальчиво вступила Алина, уже накаляясь и готовая вступить в схватку.

- Кумовить пойдете? – угрожающе повернулась к ней Нелька. - Ты знаешь, что тебе за это будет?

- Остынь. Это уже бесполезно. Все уже знают, что он не будет платить, – сказала Лера.

И опять Алина удивилась, как ловко это у нее получается - снять напряжение.

- Тогда какого х...?

- Просто соседку жалко.

- А мне не жалко. Заколебала своими придирками: то ей шелуху от семечек на балкон наплевали, то окурки к ней летят, то презики к ней сверху сыпятся... - Нелька засмеялась. - А мы ей для прикола на дверную ручку каждое утро использованный презерватив привязываем... Вы че, девчонки? Ха - ха -ха! Зеленые, необстреленные... Да мы ж давно живем! Мы ж с одиннадцати лет, то есть это я с одиннадцати лет с ним ходить начала. Год просто так ходили... Мы поженимся! Через два года. Толику исполнится восемнадцать, а мне шестнадцать. Сейчас по закону можно и с четырнадцати замуж выходить, но я еще маленькая, чтобы жить совсем самостоятельно...

- Тупо так рано замуж выходить. Надо же учиться, в институт поступить, - живо подхватила Алина.

- Еще чего? - насмешливо перебила Нелька. - Я перед этими сраными училками пресмыкаться не собираюсь! Математичка у нас стерва поганая, ей точно в психушке надо лечиться! А русичка - сука е..нутая! Мы весной как -то на переменке мелом кидались, весело было. Так она на целый урок нас наказала за то, что мел в классе растоптали. А классная - полный отстой! Как нацепит бусы розовые из прошлого века до самой п...зды, еще и узлом завяжет. Думает красиво! А нам краситься не разрешает! Точно, бля, закажу ее килеру!

- Но учиться - то все равно надо, чтобы профессию получить, на жизнь зарабатывать.

- Толик на сварщика учится, в следующем, две тысячи третьем, закончит. Я думаю, это ему не пригодится. Я давно поняла, чтобы денег много было, надо торговать. Самые богатые в городе - торгаши. Толик будет кур ящиками возить, а я буду на рынке торговать. Ну еще там яйца, сыр, колбасу... Жрать - то всем надо.

Алинка сморщила свой нос:

- Стоять в замызганном фартуке с калькулятором в руке... Честно говоря, меня это не привлекает... В продавщицы идут те, у кого образования нет.

Нелькин подбородок самолюбиво вскинулся:

- Ты меня стремаешь?

Лерка пожала плечами:

- Почему стремает? Просто представить тебя на рынке трудно. Ты же у нас самая зашибатая.

- Я всегда буду самой зашибатой! Вот отхвачу где - нибудь на конкурсе красоты первое место, и отвалят мне миллион долларов премии... И все престижные агенства будут меня моделью приглашать! И во всех журналах буду я! Во всех обложках! Вот увидите. - Нелька улыбнулась им победительной улыбкой аля Мисс Мега - Галактика.

- А Толика своего, сварщика, куда денешь? Бросишь? - не унималась Лерка. - Ну правда, зачем он тебе? Найдешь себе богатого спонсора.

- Да вы что, девчонки, Толик же лапушка! Толика своего я никогда не брошу! Он же родная душа для меня, а я для него! В школе я полдня без него и уже скучаю!

Усомниться в этом было трудно. Это очень похоже на правду. Лось весной каждый день приходил встречать Нельку после школы, и они чинно шли вдвоем под руку, как молодожены, и сияли, как два начищенных самовара. Учителя в школе называли их «сладкой парочкой». Молодая Соседка, преподающая литературу в училище искусств, звала Нельку - нимфеткой Лолитой, а соседка тетя Шура - редиской- скороспелкой.

- Редиска-то быстро поспевает, - изрекала она, - но ведь без ухода и поливки она будет горькой и жесткой. Что ни говори про эту вашу акцилирацию, а хороша поспешка только блох ловить.

- Девчонки, пляшите! – сообщила радостная сияющая Лера своим подружкам.

Ей родители подарили то, о чем она давно мечтала: наушники для компьютера. И теперь с его помощью можно было записывать на диск собственные песни (ну не совсем, конечно, свои собственные – на это пока никто из подруг не замахивался), они переделывали слова известных хитов и озвучивали их испытанным средством с помощью двух магнитофонов: один как бы музыку играл, другой записывал. Певца в этой новой записи даже не было слышно, он обычно забивался громкими голосами поющих подруг.

-Ура! Класс! - завопили, запрыгали Алинка с Танькой, потому что запись на комп – это, конечно, совсем другое дело, это почти по-профессиональному! Можно было врубить себя на полную громкость и слушать наравне с «Фабрикой звезд».

По этому случаю они устроили МКД у Леры дома. Песня, которую им предстояло спеть, была переложением истрепанной старой песни группы «Руки вверх!» Только вместо строк: «Ну где же вы, девчонки, девчонки, девчонки, короткие юбчонки, юбчонки, юбчонки?» теперь были другие слова: «Ну где же вы, мальчишки, мальчишки, мальчишки? Хотим любовь как в книжке, как в книжке, как в книжке!» Текст, который сочинила Таня, Алинке петь не хотелось. Во-первых, она терпеть не могла «Руки вверх!» с ее толстым приторным солистом, исполняющим слащавые и бесстыдные песни. Во-вторых, ее раздражала сама манера девчонок – не петь, а орать на пределе голосовых связок. Лерка петь любила громко, и петь она умела: у нее от природы был сильный голос. Зычно на полной мощности выводила она фразу и мелодии не перевирала. Танька же просто так горланила, чтобы от Лерки не отстать, и, кажется, ей невдомек было, что еще и в ноты надо как-то попадать.

- Чего вы так орете? Надо же петь, а не орать! Из-за вас меня совсем не слышно! – пыталась вразумить их Алина.

- А ты чего шепчешь? Пой громче, чтобы слышно было!

- Я не шепчу! Я пою! Мне учительница по пению говорила, что не надо глотку рвать, звук должен быть чистый и глубокий. А если горло драть, как ты, то красота звука исчезает. Ты же не поешь, ты базаришь!

- Я базарю? Это ты базаришь! У тебя же голоса нет! Ты петь не можешь, поэтому базаришь!

- Есть у меня голос! Я в хоре солировала! – обиделась Алина и не стала говорить Тане, что учительница по хору хвалила ее голос за гибкость и богатство оттенками – все равно ведь не убедишь! Тем более, что Лерка встала на Танькину сторону.

- Это же не романс, чтобы тихо петь, - сказала она. – Это веселая заводная песенка, и ее надо петь громко, чтоб весело было! – заявила она. – Зажигать, так зажигать!

Алинка тогда тоже попыталась приналечь на связки, чтоб зажигать, но такого «петуха» пустила, что от хохота у всех животы свело, обе со стоном аж на пол сползли со стульев.

- Вот, оказывается, кто из нас тут самый голосистый! Звонко поешь, весьма, весьма! – съязвила Татьяна, давясь от смеха.

Алинка надулась и твердо решила про себя, что Танькину песню она петь не станет. Ни за что.

- Все. Тихо. Настраиваю, - деловито сказала Лера, поправила маленький черный микрофончик около губ своих и навела «мышку» на запись звука.

- А-а, что же делать нам троим? А-а, не хотим мы быть одни,- пропела она.

Пока шел проигрыш, наушники нацепила Танька и продолжила:

- А-а, где парней нам отыскать? А-а, чтобы их очаровать!

И обе они враз толкнули Алину.

- Э-эй! - мы мальчишкам прокричим. - Э-эй! Познакомиться хотим! -

- Но-о не заметят нас они. И опять гуляем мы одни! – эти строчки должны были прозвучать в Алинином исполнении. Она же, набрав в легкие побольше воздуха, выдала на частушечный лад партию совсем из другой оперы.

- Аист был немножко пьян,

- Перепутал а-а-дрес!

- На планете обезьян

- Я сегодня ма-а-юсь!

Мальчишки из компании Артема Таньку не забыли. Шумной толпой они приближались к грибку, под которым девчонки играли в ''подкидного дурачка''. Впереди широко и решительно вышагивал крепкий белобрысый Сашка.

- Сивый идет, - вполголоса сказала Лерка. - Не иначе, как что-то затевают...