Глава 6 Ной

Если Оливия собирается продолжать злиться, хорошо. Так тому и быть. Но если прошлая ночь была хоть каким-то показателем, то между нами до сих пор есть химия. Когда я погрузил пальцы глубоко в нее, она распалась на части, вцепившись в мой пиджак, и, задыхаясь, буквально пожирала мой рот. Она может сколько угодно притворяться, что ей все равно, но я-то знаю правду.

К тому же, Оливия все еще здесь, делит со мной квартиру. Она не подала на развод и не начала искать новое жилье. Поэтому, где-то в глубине души я верю, что у нее еще сохранились чувства ко мне. Ее отец был прав в том, что в детстве мы были неразлучны, прав в том, что мы поддерживали друг друга в период взросления. Конечно, я сплю на диване, но, по крайней мере, она не ушла.

Мне просто нужно найти способ, чтобы заставить ее поверить в эти чувства, показать ей, что мы принадлежим друг другу. Убедить ее, что «долго и счастливо», которое она всегда хотела, это не просто фантазия, а то, что у нас может быть по-настоящему. Но совершенно очевидно, мне придется использовать грязные приемы. Вот почему я заручился поддержкой наших друзей. Будем действовать всем миром, так сказать.

— Где сегодня Оливия? — заходя, спрашивает Камрин, оглядывая нашу пустую квартиру.

— В спа. — Я веду ее в столовую, где все уже подготовлено. Я зарезервировал для Оливии на сегодняшний день: европейский массаж лица, массаж горячими камнями, маникюр, педикюр и что-то под названием «выпрямление волос», как мне сказали, процедура для волос. — У нас есть минимум часа четыре, — добавляю я.

Оливия думает, что день в спа — это моя последняя попытка извиниться за все, но на самом деле мне требовалось, чтобы ее не было дома, и я смог бы провести мозговой штурм.

— Помогу, чем смогу, — кивает Камрин.

Я оценивающе смотрю на нее, словно вижу впервые. Ее озорные зеленые глаза сверкают, а выражение лица открытое и любопытное.

— Почему изменилось твое отношение? — спрашиваю я. Ведь однажды Камрин сказала мне, что она не «из команды Ноя».

Камрин устраивается на одном из барных стульев за стойкой.

— Потому что, — она перебрасывает свои длинные каштановые волосы через плечо, — я видела, как вам, ребята, хорошо вместе. Всего за пару коротких месяцев ты стал причиной многих положительных изменений в ней. Она стала меньше работать, больше смеяться. Ее жизнь перестала крутиться только вокруг карьеры.

Я киваю, впитывая каждое ее слово.

— Оливия получала удовольствие от жизни, ты вызывал улыбку на ее лице.

— Не могу не согласиться, — самодовольно ухмыляюсь я.

— Но, — она поджимает губы, — ты чертовски сильно облажался.

— Да, — моя ухмылка тает.

— Эпически. Так, как еще никто никогда не лажал.

Ла-а-адно, Боже, я понял.

— И именно поэтому я и пригласил вас сегодня сюда, — прерываю ее прежде, чем она успевает насыпать соли на рану. — Мы начнем, как только появится Стерлинг.

Звонок сигнализирует о его прибытии.

— Помяни черта, — бормочу я и направляюсь к интеркому, чтобы впустить его.

Стерлинг улыбается и хлопает меня по плечу.

— Готов вернуть свою девочку?

— Давно готов.

Меня немного отпускает, и я веду его в столовую. Поддержка лучшего друга очень много значит для меня, и она дает мне крошечную надежду, что, может быть, это возможно. Ведь Стерлинг всегда был голосом разума. Если он верит в меня, то, возможно, я действительно смогу это провернуть.

Я жестом предлагаю ему занять место. Что он и делает, устраиваясь рядом с Камрин. Они оба выжидающе смотрят на меня. Я становлюсь рядом со специально купленным для этого случая флипчартом с чистым листом и маркерами. На обеденном столе приготовлены еще чистые листы, стикеры и дополнительные маркеры. Надеюсь, сегодня у нас получится разработать действенный план. Никогда в своей жизни я ни хотел ничего больше, как хочу исправить свои отношения с Оливией. Чтобы вернуть ту счастливую связь, которую нам удалось наладить.

Взрослея, я всегда завидовал тому, что было у моих родителей. Конечно, много лет я предавался бессмысленным завоеваниям, но в глубине души всегда знал, что был однолюбом, и со временем хотел бы остепениться. Хотел построить такие отношения, которые обычно приводят к моногамии и обязательствам. И теперь, когда я почувствовал, насколько это может быть хорошо, меня жестоко лишили этого из-за моих собственных глупых действий.

— Во-первых, — я прочищаю горло, — спасибо вам обоим, что пришли сегодня. Это много значит для меня.

Стерлинг кивает мне, чтобы я продолжал. Камрин смотрит на меня несколько скептически, но молчит, ожидая продолжения.

— Как ранее заметила Камрин, да, я чертовски сильно облажался. И не собираюсь оправдываться за свое поведение. Я лишь хочу сказать вам, что был в отчаянии, доведен до ручки. И что люблю Оливию… и, вероятно, всегда любил.

Выражение лица Камрин смягчается, она откидывается на спинку стула и кладет ладони на колени.

— Я пригласил вас обоих сегодня, чтобы вы помогли мне разработать стратегию возвращения моей жены.

Я повторяю слова, которые вертелись у меня в голове и в душе, лишь прерываясь, чтобы написать на верхнем листе флипчарта — «Операция «Возвращение Оливии».

Слышу, как Камрин хихикает, и оглядываюсь на своих зрителей. Стерлинг смотрит на меня с открытым ртом, словно я потерял остатки разума.

— Что? — оборонительно спрашиваю я. Я только начал, а они хихикают надо мной, прикрывая рты руками, словно дети какие-то.

— Оливия повлияла на тебя, — фыркает Камрин. — Старый Ной уже давно бы махнул рукой.

На мгновение я задумываюсь над ее словами. И только открываю рот, чтобы спросить «так ли это ужасно», как Стерлинг прерывает меня.

— И старый Ной заказал бы пиццу и пиво.

Камрин оживляется.

— Ох. Пицца — это отлично. Я еще не обедала.

Вытаскиваю из кармана телефон и бросаю его Стерлингу.

— Отлично, закажи пиццу. И в холодильнике есть пиво. Но потом вы поможете мне разобраться с этим.

Камрин салютует мне, пока Стерлинг прижимает телефон к уху, чтобы заказать две огромные пиццы.

Прошло всего пять минут, а моя стратегическая встреча пошла прахом.

***

Кофейный столик усеян бумажными тарелками с корками из-под пиццы и несколько наполовину пустых бутылок пива. Флипчарт, который я купил, превратился в кучу каракулей, после того как Стерлинг вызвал Камрин на поединок в «Виселицу», а потом в «крестики-нолики». (Примеч. «Виселица» — игра для двух человек, заключающаяся в отгадывании слов по буквам, каждая неудачная попытка отгадывания буквы сопровождается пририсовыванием детали виселицы).

На нем также изображен большой рисунок пениса, который, как сказала Камрин с самым серьезным выражением лица, является ключом к возвращению Оливии. Прямо сейчас они развлекаются тем, что, смеясь, добавляют такие слова, как вульва и мошонка к общему беспорядку.

Мне хочется прибить их обоих.

Все их предложения были глупыми и бесполезными. В общем, это была пустая трата времени, и теперь у меня оставался всего один час до приезда Оливии домой.

— Ладно. Достаточно. — Я выхватываю маркеры из их рук. — Если не обираетесь воспринимать это всерьез, то проваливайте. Оба.

— Звучит отлично, — зевает Камрин и встает. — Поеду-ка я домой… Мне нужно вздремнуть.

Стерлинг похлопывает меня по спине — то ли в знак сочувствия, то ли в насмешку над моими сегодняшними усилиями, я не уверен.

— Ты что-нибудь придумаешь, приятель. Я знаю это.

— Спасибо, — неуверенно отвечаю я.

Я выпроваживаю их обоих за дверь, потом методично обхожу квартиру, комкая использованную бумагу и собирая маркеры. Выкидываю остатки нашего обеда в мусорку, а затем падаю на нашу кровать, хватаю подушку Оливии, прижимаю к себе и вдыхаю ее аромат. И безучастно смотрю в потолок.

Бросаю взгляд на часы. Теперь остается примерно сорок минут до возвращения Оливии домой, но я все еще не знаю, что сказать ей, когда она приедет. Как, черт возьми, мне убедить ее насчет нас? Прошло уже несколько дней, а я ни хрена не придумал.

Снова встаю и начинаю ходить по комнате. Увидев лакированную черную шкатулку на комоде, останавливаюсь и подхожу к ней. Держа шкатулку в руках, сажусь обратно на кровать. Я нечасто предаюсь воспоминаниям. Просто держать памятные вещицы в безопасности дома обычно достаточно. Но сегодня мне нужен совет.

Я вынимаю по очереди каждый предмет, держу его в руках и внимательно рассматриваю, прежде чем положить на кровать рядом со мной. Один из медальонов моей матери. Кожаная закладка из ее любимого потрепанного романа. Акция, которую получил мой отец от Нью-Йоркской Фондовой биржи в тот день, когда его компания стала акционерной. Залитая водой подставка из ресторана морепродуктов, в котором отец сделал предложение моей матери. Браслет-дружбы, который Оливия подарила мне в шестом классе, нитки уже изнашиваются и выцветают. Я улыбаюсь и откладываю его в сторону, просматривая остальные вещицы, которые счел нужным сохранить.

После осмотра различных предметов, имеющих значение в моей жизни, я добираюсь до последнего, погребенного на дне шкатулки. Сложенная вырезка из газеты с некрологом моей мамы.

От одного прикосновения к мягкой потертой бумаге у меня волосы на затылке встают дыбом. Что бы она обо мне подумала?

Я подвожу неутешительные итоги своей жизни. Она настолько изменилась, что я едва ее узнаю. Где я ошибся? Я поставил банальные вещи, которые не имеют значения, выше любви. Если компания пойдет ко дну… ну и что? Нам придется искать новую работу? Да и хрен с этим.

Конечно, мне не хочется терять компанию и наблюдать, как мои друзья и сотрудники борются за то, чтобы обратно собрать по кусочкам свои жизни. Но что касается моей жизни, то мой брак намного важнее, чем название компании, напечатанное на моем зарплатном чеке. Но я поставил спасение их работы, спасение себя от потери репутации выше собственной жены. Если Оливия даст мне второй шанс, я не повторю этих ошибок.