— Похоже, дошли, деревьев нет.

— Как мы так идти будем? При свете дневном и то еле плелись, а сейчас — так вообще жуть.

— Есть другие варианты?

— Я просто не понимаю, как мы пойдем. Чиркать зажигалкой каждую секунду? А когда кончится бензин?

— Корней, мы будем идти до самого конца, пока не упадем замертво. У нас нет выбора. Придется идти и чиркать зажигалку каждую секунду — да.

Корней смотрел на Старика. В свете огонька зажигалки на его лице читалась уверенность. Он не дрогнет, чтобы не случилось дальше.

— Ведь мы не умрем?

— Нет.

Двигались на ощупь, регулярно подсвечивая путь зажигалкой. Старик впереди, Корней чуть сзади. Когда Корней замедлял шаг, веревка между ними натягивалась, Старик начинал ворчать. Полено с углями давно выкинули.

— Старик, — сказал Корней, остановившись.

— Что? — раздался голос из темноты.

— Сколько мы уже идем?

— Может пару часов.

— А кажется, как будто сутки.

— Устал?

— Да, давай отдохнем, мне нехорошо.

— Свети мне, — сказал Старик и передал горящую зажигалку Корнею, — я сделаю маленький костер для освещения.

Старик взял топор, подошел к ближайшему дереву и начал сдирать с него кору. Потом наломал веток и сложил все это пирамидкой. Взял у Корнея зажигалку и поджег.

— Плохо разгорается, — сказал Старик, — слишком сильно метёт.

Сделали углубления в снегу. Получилось развести небольшой огонь. Постепенно подкидывали ветки потолще.

— Если кончится бензин для зажигалки, мы умрем, — сказал Корней, глядя на огонь.

— Я и так экономлю, как могу.

Старик всматривался в темноту. Отвязал веревку и отошел немного от костра.

— Ты куда? — спросил Корней.

— Ищу, что бы срубить на дрова.

Старик отошел еще дальше, Корней с трудом мог разглядеть его силуэт в темноте.

— Не уходи далеко!

— Не волнуйся, я тебя у огня прекрасно вижу.

Раздался звук удара топора по дереву.

— Нашел? — крикнул Корней.

— Да, сейчас все будет.

Через минуту Старик подтащил к костру небольшую елку и начал рубить ствол.

— Идти с зажигалкой — это не вариант, — сказал Корней, — эти несколько часов, что мы тащились во тьме, были самые ужасные и безнадежные.

— Я не знаю, что еще делать в этой ситуации.

— Я не верю что все это правда, бред какой-то, — сказал Корней.

— Но факт есть факт.

— Мы все версии рассмотрели?

— Все. Более-менее адекватные, — сказал Старик, подкинув полено в костер.

— Может, это все еда той женщины? Может, она ведьма? Может, в еде были какие-нибудь галлюциногенные вещества?

— Ведьм не существует. Да и зачем кому-то носить с собой еду с наркотиками?

— Не знаю, я просто пытаюсь найти логическое объяснение происходящему. У меня в голове не укладывается все это.

— Нет, дело не в еде. Мы несколько дней питаемся ее едой, почему галлюцинации начались только сейчас? Нет, это чушь.

— А может это как-то связанно с катастрофой?

— Исчезновение звезды связано с событиями на земле? — спросил Старик и снова подкинул полено в огонь.

— Да.

— Не вижу связи.

Корней открыл рюкзак.

— Воды хочешь? Сядь, посиди, хватит уже рубить.

— Сейчас, надо доделать, — ответил Старик, замахнувшись топором, — погреемся немного и пойдем дальше.

— Я не могу так идти, это бессмысленно.

— И я не могу, но надо. На улице мы долго не продержимся.

На дороге показались люди. Человек десять, мужчины и женщины разного возраста. Черный человек и римские солдаты смотрели в их сторону.

— Этим-то что надо?

Через несколько минут люди подошли куполу, обойдя легионеров.

Солдаты засуетились, болтали между собой.

— А сюда можно кого-нибудь пускать?

— А кто старший у нас?

— Командир ничего не сказал, просто уехал.

— А нам что делать?

Новые гости выглядели как бездомные. Лица грязные, вместо одежды какое-то тряпье. Кто-то босой, кто-то в непонятном подобии обуви. Один из нищих вышел вперед, опираясь на палку, остальные встали на колени. Солдаты затихли и наблюдали за происходящим. Нищий обращался к черному человеку.

— Нам сказали, что вы творите чудеса.

— Чудес не бывает. Есть то, чего вам непонятно, но все это работает по законам вселенной.

Нищий выдержал небольшую паузу, а потом продолжил.

— Помогите нам.

— Чем же я должен вам помочь?

— У моей жены болезнь живота, она не может встать, у нее жар и рвота. Вы можете вылечить ее? У нас у всех есть близкие, которым нужна помощь.

— Начинается.

Нищий опустил голову и ждал ответа.

— Это не ко мне вопрос, а к вашему правительству. Может, стоит тратить больше сил на науку и медицину, чтоб с болезнями животов не лежать?

Нищий повернулся к людям сзади, что-то шепнул и сам встал на колени.

— Вы можете вылечить нас?

— Могу.

— А можете дать нам золота? Сделать нас богатыми?

— Могу.

Люди сзади заулыбались и начали перешептываться.

— Спасибо вам.

— За что?

— За то, что поможете.

— Я не собираюсь никому помогать.

Повисла небольшая пауза.

Что ему надо? Не мог же он появиться здесь ради собственной потехи? Устроил цирк какой-то. Задает вопросы странные, говорит словами неизвестными. Считает, что не сможет объяснить, кто он. Неужели мы такие невежественные, что совсем не поймем его? Что-то да поймем.

— Может пора объяснить, что тебе надо и зачем ты тут?

Черный человек стоял какое-то время молча. Потом посмотрел на солдат, потом на нищих.

— Я здесь, чтобы решить вашу судьбу.

— Тебе дали на это право?

— Это закон.

— Почему мы не знаем этого закона?

— Потому же, почему и муравьи не знают ваших законов.

— И что же будет с людьми?

— Все зависит от вас.

— Ты убьешь всех?

— Может быть.

— Но зачем?

— Здесь есть ресурсы, которые нужны нам.

— Причем тогда все эти разговоры? Забери что тебе надо, и уходи.

— Так нельзя. Есть законы, о которых вы не знаете, но мы должны их соблюдать.

Шли по просеке на юго-восток. Двигались очень медленно. Снег бил в лицо. Холод превратился в боль. Ничего не видно, только вой в ушах и жжение на коже. Старик подсвечивал дорогу каждые двадцать-тридцать метров. Не сломаться, не упасть духом и не умереть получалось только благодаря оптимизму Старика. Стоянки делали чаще, чем раньше. Температура упала по сравнению с прошедшими днями, и необходимо было согреваться каждые несколько часов у костра. Сейчас жизнь зависела от зажигалки. Когда замерзали, подходили к границе просеки, ломали ветки, сдирали кору с дерева топором, поджигали и в свете небольшого огонька дальше готовили костер. Потом рыли берлогу для сна. Спать ложились, когда кончались силы. Перестали дежурить. Сколько прошли, неизвестно — засекать время стало невозможно. Просто шли вперед.

Ощущение как будто идем по бесконечному черному коридору. Черному тоннелю. Вот только света в конце нет. Мы сами и есть свет, в прямом смысле. Мы несем свет. Только куда и зачем? Я уже ничего не понимаю. Все кажется таким ненастоящим. Перебираю ногами на автомате. Сколько дней прошло? Старик уверен, что надо продолжать двигаться на юг. Мне бы его душевное спокойствие. Хотя откуда я знаю, что у него в душе? С виду он спокоен. Реагирует на все как какой-то механизм. Когда солнце не встало, я даже не испугался. Несерьезно все было как-то, потому что не верилось. А сейчас я не знаю что думать, куда деть себя. Как узник, ожидающий казни. Я же понимаю, что мы умрем, сейчас я осознал. Это невыносимо. А что я сделал за свою жизнь полезного? Ничего не успел. А что я могу сделать сейчас? Уже ничего. Остается просто бессмысленно умереть здесь. У меня есть мечта — изменить мир к лучшему, но сейчас мне наплевать. Ничего не хочу. Отец говорил, что когда все против тебя и нет надежды на спасение, легче сражаться. Вранье.