- А ты их широко не раскрывай…

 Многие украинки работали в цеху завода, где делали деревянные ручки к гранатам и сами гранаты. Другие грузили, пыжились, ящики с боеприпасами на высокие вагонные площадки.

 - Этими гранатами наших отцов и братьев рвать будут. – Сказала одной из них Санька. – Не стыдно вам их делать?

 - Это наша работа. – Удивилась чернобровая дивчина. – Или ты хочешь, чтобы нас поубивали?

 На день каждой работнице выдавали один батон, безо всяких добавок и опилок, с сахарином. Первый раз в жизни многие попробовали здесь белый хлеб. Некоторые взаправду думали, что немцы их облагодетельствовали.

  - Вас используют как рабов, а вы и рады! – корила особо рьяных Александра.

 Женские и мужские бараки стояли раздельно. Не приведи Господи, чтобы кто-то из хлопцев зашёл в гости к девушкам! За порядком строго следила надзирательница, молодая, крикливая  немка.

 - Ordnung. – Часто повторяла она. – Порядок.

 Она никого не била и не наказывала. Просто требовала повиновения, чистоты в бараке, даже среди младших заморышей.

 - Фрау идёт!

 Детвора, напуганная слухами-страхами, что за кражу немцы отрубают пальцы, а за серьёзные проступки сразу ставят к стенке, боялась совершить что-то плохое. Да и беззащитность свою подростки чувствовали очень остро.

 - Слыхали про крематории, где сжигают людей? – спрашивали друг друга зашуганные подростки.

 - Говорят и живых…   

 Мытарства Саньки Шелеховой закончились, когда её и человек пять девчат, перевели чернорабочими в столовую, которая находилась на территории завода. В ней питались в обед гражданские вольнонаемные работяги люксембуржцы и голландцы...

 - Так жить можно. – Успокоилась обрадованная Сашка.

 - Везёт тебе, - с видимой завистью произнесла Катька, которую оставили работать на лесопилке, – а нам продолжать надрываться.

 Александра видели, как военнопленных водят строем на завод и обратно немцы в аккуратной форме с автоматами в руках. На робах пленных, на спине каждого были выведены красной краской крупные буквы «SU» - Советский Союз.

 - Может, где-то здесь работает отец? – задумывалась девушка и загадала: – Вот бы его увидеть.

 Еду для советских военнопленных готовили в этой же столовой. Из бачков наливали в термосы и вывозили работникам. Девчата издали видели их, вроде крепкие, молодые мужчины.

 - Гляньте девчонки, даже симпатичные есть. – Делились наблюдениями молоденькие подружки.

 - Тебе Сашка лишь бы на парней смотреть…

 Русских было где-то 150 человек. Они по рельсам катали туда-сюда вагонетки с дымящимся шлаком, вывозили горы едкой, пыльной извести. Завод работал беспрерывно, дымил из труб днём и ночью.

 - Может среди них есть наши земляки?

 Заведующая столовой была черноволосая «мадам Штарк», так её звали между собой работницы. Они с мужем уже пожилые, он хромоногий, поэтому работал в бухгалтерии. На втором этаже столовой жил разный персонал и эта семья.

 - Эльза приехала. – Сообщили друг другу работницы.

 Дочь заведующей, как обычно  на выходные привезла в коляске хорошенького малыша. К нему подбежали прокопчённые дымом русские девушки, но мадам наигранно нахмурилась:

 - Не целуйте моего внука!

 - Он такой хорошенький.

 - Скоро у вас свои дети будут.

 Правда выходные выпадали редко, работа была очень тяжёлая. Приходилось очищать тонны картофеля, брюквы, свеклы и моркови.

 - Сколько мною уже перемыто окон, дверей, посуды, котлов и плит! – удивлялась погодя Саша. - Сколько перестирано белья и прочего.

 К концу трудового дня кожа на руках трескалась, а за короткую ночь и отдохнуть не успевали по-настоящему. Единственная отдушина случалась, когда её забирала заведующая.

 - Сашель, - подозвала она девчушку. – Иди сюда.

 Она отводила её на квартиру делать уборку. Помыть полы, постирать пастельное бельё. Оставляла одну в своей хорошей квартире. Одним словом, доверяла во всем.

 - Живут же люди! – восхищалась Санька и раскрыла рот.

 Закончив уборку, она разглядывала красивую посуду в старинном, тёмного дерева, буфете. Крутилась, причесывалась перед зеркалами трельяжа…

 - Работающие здесь женщины такие аккуратные, ухоженные, с кудрями. – Прикинула хорошенькая Александра. - Чем я хуже их?

 Она впервые увидела овощную консервацию, автоклав, необычное строение дома: подвал был зацементирован, в нём подведена вода, оборудован слив в канализацию, стояла стиральная машинка.

 - Нужно хорошенько запомнить, - подумала девушка и сказала вслух: - Не вечно же будет идти эта проклятущая война!

 … В воскресенье, раз в месяц, они не работали, и полицай отпускал девчат из лагеря погулять. Они выбирались рядышком в лесок, там носились среди зелени деревьев, ловили друг друга, хохотали и чувствовали себя совсем как дома.

 - Неужели война когда-то кончится?

 Девчата в бараках рукодельничали для себя, им хотелось быть красивыми, на то она и молодость. Вышивали одежду цветными нитками-мулине. Кто-то захватил их из дома, а у кого не было, те дергали нитки из попадавшихся тряпочек. У Сашки была белая праздничная блузка, и она по ней вышила цветы, голубые и красные.

 - На Украине взрослые девчата в таких ходят! – обрадовалась она результату.

 - Какая ты Санька нарядная! – оценили подружки.

 Иногда, надев платьишки получше, нацепив на шейки привезённое из дома монисто или брошечку, они от лагеря по асфальтированной дороге направлялись в город.

 - Хоть посмотрим на красоту.

 - И на мужчин…

 Ходили неприкаянно парами по чужому городу. Конечно, своим видом и разговорами обращали внимание на себя. Немцы, особенно сердобольные женщины, смотрели на них участливо. А молодым украинкам чудно:

 - Как люди здесь чисто живут, нет грязи как у нас...

 - И домики не из самана глиняного, а из камня. – Крутила головой Татьяна. - На улицах цветов полно, никто не горлопанит...

 - А пьяных мужиков и хлопцев с самогоном-горилкой и подавно не видать…

 - Вот диво-дивное!

   Изредка для русских показывали кинофильмы в пустующем кинозале. Там впервые Сашка увидела замечательный фильм «Девушка моей мечты».

 - Вот бы мне так жить! – думала восхищённая девушка.

 На заводе работал пожилой немец, который часто разговаривал с ними, так как знал несколько русских слов. Звали его Альберт. Оказалось, он был участником Первой мировой войны. Попал в 1915 году в плен. Его тогда отправили в Сибирь. Местные жители там хорошо относились к нему. Подкармливали, помогали кое-какими вещами.

 - Я добро помню. – Говорил он щебетуньям. – Ваши люди душевные.

 Он часто давал им по кусочку хлеба, а иногда с риском для себя приглашал к себе домой. Сашка крадучись, загораживая надпись «ОSТ», пробиралась к нему. Добрая жена его всегда радушно встречала гостью. Угощала вкусной едой, хотя и сами они жили не совсем богато.

 - Бедная деточка! – со слезами на глазах смотрела, как девушка жадно ела.

 Однажды утром над лагерем, опутанным рядами колючей проволоки, разнеслось знакомое до боли:

 Кипучая, могучая,

 Никем непобедимая,

 Москва моя, страна моя,

 Ты самая любимая!..

 Девчата оторопели, они не верили ушам своим и шире раскрыли в бараке окна, заполненные соскочившими с двухъярусных нар подружками.

 - Кто это поёт?

 Высунувшись из окна второго этажа общежития лагерного персонала, вихрастый мальчишка с азартом пел звонким голосом. Да так, что было слышно всем!

 - Да это сынишка нашего переводчика Никольского…

 - Ну, щас батька ему врежет!

 Шедшие невдалеке колонной советские военнопленные улыбались, один даже осмелился помахать бесшабашному пацану рукой, что вызвало резкие окрики конвойных:

 - Schnellere! Быстрее.

 Девчата хорошо знали сына переводчика Никольского, жившего в здании, на первом этаже которого размещалась столовая. Жена его работала в прачечной, а сынишка лет восьми любил высовываться из окна комнаты и сверху распевать разные песни.