Францл бросил на Иоганна беспомощный взгляд.

 - Должен ли я выполнить просьбу умирающего? – спрашивали его глаза. - С Фогтом всё кончено, он безнадёжен.

 - Разве не наш долг избавить его от мучений? - одновременно подумали Францл и Майер, но ни у одного из них явно не хватало мужества.

 Мысли путались у них в головах. Как завороженный, Иоганн уставился на изуродованные бёдра и вспоротый живот, которые превратились в сплошную массу разодранной плоти, одну большую рану.

 - Францл, сделай это, - выдавил он из себя просьбу. - Или мне это сделать?

 - Лучше ты…

 Раздался последний предсмертный вздох, и побелевшее лицо страдальца медленно уткнулось в землю. Страдания Фогта кончились, и живые потащились дальше.

 - Я бы не смог нажать на курок.

 - И я…

 Слева послышалась пара винтовочных выстрелов, затем несколько выстрелов справа, и вдруг частая автоматная стрельба. Из предосторожности  все остановились. 

 - Там! - крикнул взволнованный Фом. - В кустах кто-то сидит.

 - У этих русских зрение значительно лучше, чем у нас. – Признал недоверчивый Пилле.

 Иоганн посмотрел в направлении его протянутой руки, но ничего не заметил. Стреляя с упора в бедро, Францл на всякий случай дал очередь из автомата.

 - Не стреляйте. - Послышались визгливые голоса, и медленно приковыляли четверо русских.

 Один из них получил ранение в руку. Они указали ещё на одного, тот был мёртв. Пуля пробила насквозь его защитную каску.

 - Что нам с ними делать? – озабоченно спросил Вилли. – Ведь некому сдать их.

 - Пускай тащат боеприпасы. – Предложил практичный Ковач. 

 Пленные с величайшей охотой взвалили патронные ящики на плечи. Когда они, наконец, дошли до места сбора роты, их ждал неожиданный сюрприз. На блестящем автомобиле прикатил полковой командир и роту спешно построили для получения благодарности от командования.

 - Родина гордится вами! – начал тучный подполковник.

 - Мы слышали много слов о нашей священной отчизне и о том, что наши жертвы не напрасны, – иронично сказал Иоганн. – Но в этом нет ни слова правды.

 - Заткнулся бы он скорее, - пробормотал еле слышно Пилле. - Лучше бы кормили, как следует!

 В это время сбоку раздалась пара выстрелов. Подполковник моментально оказался за броневой машиной. Его фуражка с серебряным плетением предательски слетела. Он наклонился и стал осторожно подтягивать её к себе.

 - Посмотри на него, - сказал Вилли застывшему Францлу. - И эти ничтожества сегодня нами командуют.

 - Ох, оставь этого проходимца в покое. - Францлу стало жаль трусоватого офицера. - Его лучшие дни миновали.

 Командир привёл обмундирование в порядок и гордо продолжил свою речь:

 - Товарищи, вы понесли тяжёлые потери, но мы делаем успехи, и скоро русские будут окончательно стёрты с лица земли. Дома вами гордятся!.. Помните об этом и продолжайте выполнять свой долг, как вы делали это до сих пор. Я со своей стороны сделаю всё, что в моих силах, чтобы добиться в скором времени отпусков для некоторых из вас...

 - Ты веришь этому бреду? - ворчливо произнёс Ковач. - Я уже нет.

 После боя, если ты конечно жив и не ранен, больше всего на свете хочется, есть и спать. На обед привезли горячий фасолевый суп, и обессиленные утренней заварушкой солдаты набросились на него, как стая голодных волков.

 - Суп необыкновенно вкусный!

 - Вот видите, это было не так уж трудно, - признался Пилле, когда солдаты улеглись перекусить прямо на земле. – Никто из наших не погиб.

 - Если не считать Фогта. – Напомнил о потере Майер.

 - Но мы то живы!

 Иоганн два раза брал добавку, но, когда деликатный Вилли протянул свой плоский котелок в четвёртый раз, повар сказал, что больше нет.

 - Ладно тебе, - пророкотал добродушный Францл, - дай парню ещё ложку, ты, пузатый сукин сын!

 - Но я же говорю вам, что ничего не осталось! - проскулил повар.

 - Ты ведь, чёрт побери, готовил на всю роту, - прорычал фельдфебель. - Не будешь же ты мне говорить, что знал заранее, что мы потеряем треть наших людей!  

 - Я же не виноват, что вы обжираетесь, как свиньи?

 - Ладно, если больше нет фасоли, как насчёт шоколада? - спросил Фом. - В конце концов, нам полагаются шоколадные пайки.

 - Это меня не касается, - проворчал повар. - Спросите об этом у сержанта, ведающего снабжением.

 Несколько позднее пришёл сержант-снабженец, вздорный тип с лицом как у Щелкунчика, объявивший, что взвод может получить свой шоколад:

 - Но только по одной плитке каждому и не думайте, что вы также получите порцию убитых!

 - Конечно, - буркнул Шольц, - ты сожрёшь их сам…

 По этому поводу возникло много недовольного ропота, и как только сержант повернулся к ним спиной, раздражение выплеснулось наружу:

 - Повторяется та же самая пакость. – Зло сказал потный Пилле. - Как только у нас убитые, эта свинья придерживает у себя их пайки.

 - Так всегда с шоколадом и сигаретами.

 - А что, думаете, эти зажравшиеся типы делают с ними? Набивают своё брюхо, пока мы маемся в окопах.

 - Зря вы тут ерепенитесь, - заикаясь, проговорил повар. - Если вас услышит старик, хлопот не оберёшься.

 - Заткни пасть, ты, жирный боров!

 - В следующий раз, если сваришь мало, сам попадешь в котёл. Ты тут долго откармливался.

 … Остаток дня они отдыхали, валялись на шелковистой траве и периодически купались. Иоганн долго с интересом следил как неуёмная ласточка с  неутомимо рассекала воздух в погоне за мошками для ненасытных детишек.

 - Птицам на наши войны наплевать. – Тихо сказал он.

 - Что такое? – откликнулся сонный Шольц.

 - Спи…

 На лету визжали от восторга чёрные стрижи. Майер вслушался в звонкие, полные счастья трели жаворонков и почувствовал восторженный трепет от величия непонятной для него степи.

 - Люди, живущие здесь, - подумал он, - не могут быть рабами…

 Ближе к вечеру довольный Францл приветствовал товарищей огромным куском великолепного копчёного сала, помахивая вкуснятиной перед их перемазанными физиономиями.

 - Одному Богу известно, где он его раздобыл, – подумал Майер и принюхался, – но как раз вовремя.

 - Как есть хочется! – признался вечно голодный Вилли.

 Как раз в это время солдат созвал лейтенант Штрауб, и Францл просто запихнул добычу в вещмешок.

 - Получен приказ продолжить движение к Дону.

 - Сколько можно? – в поредевших рядах взвода солдаты тихо задавали друг другу надоевшие вопросы. – Нас отведут в тыл только когда поубивают?

 - Мы должны проявлять величайшую осторожность, входя в любой из домов, - инструктировал командир подчинённых. - Большинство из них заминированы.

 - К чёрту мины! - сказал Францл.

 - Мы беспокоимся вовсе не о тебе, - сухо сказал Иоганн, - но мы можем лишиться куска чудесной свинины.

 Не встречая сколько-нибудь серьёзного сопротивления, рота вышла к ленивой реке, которая протекала перед большой станицей

 - Чир. – С воодушевлением произнёс Фом.

 - Сколько нам ещё рек форсировать?

 - Перейдём Дон и до самой Волги сплошная степь. – Ответил казак. – Даже напиться негде будет.

 - Когда мы достигнем Волги, - мечтательно сказал Вилли, - война закончится.

 - Почему?

 - Русские поймут что проиграли…

 Ниже по течению, где река изгибалась, был перекинут единственный мост. Там наступала одиннадцатая рота. Яростная стрельба указывала на то, что она пыталась захватить плацдарм.

 - Почему русские вовремя не взорвали мост?

 - Ротозеи! – поставил диагноз Пилле.

 - Придётся перейти реку вброд. – Велел лейтенант и показал рукой. – У моста перестрелка продлится долго.

 С винтовками высоко над головой солдаты роты Майера вошли в воду. Так как они не могли ответить на дружную пальбу красноармейцев, многие погибли под перекрёстным огнём. Кому не повезло, сгибались пополам и тонули, но большинству удалось достигнуть другого берега. Там  дальнейшее продвижение облегчилось.