Такие разговоры окружали меня каждый день и стали неотъемлемой частью моей жизни, а то, что проходило мимо меня, удавалось узнать позже, когда Делоне приказывал Алкуину пересказать события вечера. Наставник постоянно вовлекал меня в эти занятия, чтобы я наращивала запас знаний, от которых и без того пухла голова. Долгое время я обижалась на Делоне за то, что он предпочитал мне Алкуина, тогда как я была лучше обучена прислуживанию за столом; но я все равно слушала и слушалась.

Позже я поняла, почему эти долгие первые годы наставник скрывал меня от посторонних глаз. Кандидатов в наши с Алкуином любовники Делоне отбирал с величайшей осторожностью. Представители высших кругов, глубоко погрязшие в деньгах и власти, до такой степени никому не доверяли, что выманить их сокровенные секреты представлялось отчаянно сложным. Делоне был достаточно мудр, чтобы заронить искру желания к Алкуину задолго до дня его совершеннолетия. Многие знатные люди вожделели Алкуина годами, наблюдая, как он мучительно медленно превращается из красивого ребенка в ослепительного юношу. Когда они наконец раскрыли свои карты, годы ожидания немало поспособствовали тому, что ставки взлетели до небес.

Что до меня, тут все было иначе. Желание, которое я могла вызвать — тогда еще только в теории, — горело жарче, но запал его был короче. Хорошо разбиравшийся в человеческой природе Делоне учел это и мудро решил скрывать меня от своих гостей. Конечно, неизбежная молва довела до общего сведения, что он взял второго ученика; но когда гости просили Делоне показать меня, он улыбался и мягко отказывал. Поэтому интересовавшиеся мной могли только воображать меня, пока я переживала подростковый возраст в окружении чернильниц и свитков пергамента.

За единственным исключением: Мелисанда.

Гению требуется аудитория. Несмотря на весь свой ум, Делоне был прирожденным художником слова и, как все творческие натуры, искал похвалы своим произведениям. А людей, способных оценить их по достоинству, было очень и очень мало. Тогда я еще не знала, такую тонкую игру эти двое вели друг с другом, равно как и не ведала, какая роль в ней отведена мне. Все, что было мне известно: Мелисанда относилась к тем немногим, кого Делоне приветствовал в качестве своей публики.

* * * * *

Я жила у него уже три с половиной года и занималась с акробатом, которого Делоне отыскал Элуа знает где. Мой наставник верил в сбалансированный подход к формированию личности, и поэтому нам с Алкуином приходилось бесконечно заниматься спортом, чтобы наши гибкие умы пребывали в не менее натренированных телах.

Я только закончила урок, на котором научилась делать сальто из положения стоя, и уже вытирала с себя пот, когда Делоне вошел в гимнастический зал с какой-то женщиной. Акробат собирал свои вещи и, увидев гостью, спешно ретировался, на что Делоне не обратил внимания.

Попытку описать Мелисанду Шахризай приравняю к попытке нарисовать соловьиную песнь — что, по словам поэта, просто невозможно. Тогда ей было двадцать три года, хотя время казалось невластным над ней даже по прошествии лет. Сказав, что ее кожа была алебастровой, а волосы до того черными, что на свету отливали синим, глазам же насыщенного сапфирового цвета драгоценные камни могли лишь позавидовать, я озвучу правду и только правду; но она была чистокровной ангелийкой, а это само по себе уже предполагает красоту.

— Мелисанда, — произнес Делоне, и в его голосе слышались гордость и радость, — позволь представить тебе Федру.

Меня — ангелийку, рожденную при Дворе Ночи, — нелегко удивить красотой, но при всей моей взыскательности, перед некоторыми другими вещами я благоговею. Шахризаи — древний знатный род, и многие, поверхностно знакомые с историей Земли Ангелов, полагают, будто он берет начало от Шемхазая. Это неверно. Тезки, названные в честь кого-то из потомков Спутников Элуа, так вросли в общество, что только ангелийские ученые способны разобраться в генеалогических хитросплетениях, пестрящих совпадающими и созвучными именами.

К тому времени я уже многое изучила и не нуждалась в исторической справке о родоначальнике рода Шахризаев. Когда я вежливо подняла голову, чтобы посмотреть в голубые глаза Мелисанды, ее взгляд пронзил меня словно копье, мои колени задрожали, и я тут же поняла, что она — несомненный потомок Кушиэля.

— Как прелестно. — Мелисанда с беспечной грацией прошлась по гимнастическому залу, перебросив через руку шлейф платья. Прохладные пальцы коснулись моей щеки, лакированные ногти слегка прошлись по коже. Я вздрогнула. С легкой улыбкой она подняла мой подбородок, заставляя смотреть прямо ей в глаза. — Анафиэль, — удивленно пропела она, поворачиваясь к моему наставнику, — да ты отыскал настоящую

ангуиссетту

.

Он рассмеялся, подходя к нам.

— Я подумал, ты одобришь.

— М-м-м. — Женщина отпустила меня, и я чуть не рухнула на пол. — А я-то все гадала, что за чудо-юдо ты прячешь, затейник этакий. Знаю, многие поставили на кон внушительные суммы, так же теряясь в догадках.

Делоне погрозил ей пальцем:

— Мы же договорились, Мелисанда. Неужели ты допустишь, чтобы кузен Огье узнал, почему его сын в последнюю минуту отменил свадьбу?

— Просто… мысли вслух, дорогой. — Она ласково провела рукой по его щеке. Делоне улыбнулся. — Вспомни обо мне, когда решишь, что настало время этой девочке послужить Наамах, Анафиэль. — Она с милой улыбкой повернулась ко мне. — Ты ведь хочешь служить Наамах, не так ли, дитя?

Ее улыбка вызвала в моем теле дрожь, и я наконец поняла, что имел в виду Делоне, уничижительно отзываясь о Мандрагорах на Средизимнем балу. Память о палаче дуэйны и посвященных Дома Мандрагоры в черном бархате померкла перед лицом кристальной жестокости улыбки Мелисанды. Хотелось бы сказать, что в тот самый момент я почувствовала, как перед нами открывается длинный коридор истории, и догадалась, какую роль мне суждено сыграть и какие ужасные последствия постигнут меня в результате, но это было бы ложью. Я ни о чем таком не подумала. Не подумала вообще ни о чем. В ту секунду я забыла о приличествующих манерах, о долгих наставлениях во Дворе Ночи и попросту утонула в голубых глазах незнакомки.

— Да, — прошептала я в ответ. — Да, миледи, хочу.

— Хорошо. — Она снова отвернулась, словно забыв обо мне, взяла Делоне за руку и повела к двери. — Есть один маленький вопрос, который нам с тобой нелишне обсудить…

Так я и познакомилась с Мелисандой Шахризай, женщиной, ум которой отличался той же остротой, что и у Делоне, но сердце... сердце ее было гораздо холоднее.

Глава 8

— А здесь, — ткнул в карту Делоне, — находится оплот графа Мишеля де Ферро, под началом которого армия в шесть сотен воинов защищает границу у Высокого перевала.

История, политика, география… урокам не было конца.

Согласно Диаспоре Спутников, территория Земли Ангелов делится на семь провинций, а король — или иногда королева — правит страной из Города в память о Благословенном Элуа.

Нежная Эйшет отправилась на южное побережье, где обитали мечтатели и моряки, целители и торговцы, а также тысяча видов птиц и дикие собаки на соляных болотах. Ее провинция ныне называется Эйсанд, и она самая маленькая из семи. Еще там живут тсыгане, и никто их не прогоняет.

Также на юг двинулся Шемхазай, но он пошел западнее, к гористой границе с Арагонией, с которой мы издревле поддерживаем мир. Его провинция именуется Сьоваль, и она достигла процветания и известности благодаря своим ученым, потому что Шемхазай превыше всего ценил знания.

К северу от Сьоваля расположился Ланьяс, богатая виноградом провинция Анаэля, которого прозвали Звездой Любви. С запада к ней примыкает скалистое побережье — провинция Кушет, где поселился Кушиэль, раскинувшаяся до самого Западного мыса. Это суровый край, совсем как ангел, давший ему имя.