Хильдерик Д’Эссо был врагом Делоне и мне следовало его ненавидеть.

Но я крепко обняла его за шею и простонала его имя, когда он излился в меня.

Возможно, отчасти это его отрезвило. Не знаю. Д’Эссо, тяжело дыша, отстранился и наконец расплел свою тугую косу. С распущенными волосами, ниспадающими на плечи, он выглядел симпатичнее.

— Ну вот, вымпел у меня есть. — Он вытащил из-под меня лоскут белого шелка, ярко запятнанный моей девственной кровью. Хищные глаза казались до странности спокойными. — А знаешь, чего я теперь желаю, Федра?

— Да, милорд, — пробормотала я. Послушно встала с ложа и подошла к украшению на четвертой стене, самой заманчивой. Мне не требовалось особых указаний. Я встала, расставив ноги и раскинув руки, у Х-образного пыточного креста. Я чувствовала горячее дыхание на коже, пока лорд закреплял кандалы на моих щиколотках и запястьях. Грубо обтесанное дерево рассадило мне бедро.

— Ты лучше всех, кого я здесь видел, — прошептал д’Эссо, туго затягивая кольцо на моем левом запястье. Пальцы вытянулись в бессловесном протесте. — Скажи мне, чего хочет Делоне.

— Я не знаю. — Я ахнула, когда он дернул меня за правую щиколотку и притянул ее к кресту.

— Клянешься? — Д’Эссо встал, обдав жарким дыханием мое ухо, и я почувствовала, как кончики семихвостой плетки гладят меня пониже спины.

— Клянусь!

И тут посыпались удары.

Я не могла сосчитать, сколько их было. Эта порка не походила на давнишнее наказание за побеги, доставшееся мне в детстве от руки палача дуэйны, поскольку никто не следил, чтобы д’Эссо не переусердствовал, и не было определено предельное количество ударов. Я корчилась и вжималась в шершавое дерево, пока плеть раз за разом безжалостно обрушивалась на спину, вымещая на мне ненависть Хильдерика д’Эссо к моему господину. Как только я сдалась, обмякла и повисла на удерживающих меня кандалах, более не сопротивляясь, лорд приблизился ко мне и запустил пальцы между ног, теребя, пока я не принялась униженно умолять об иной разрядке. И тогда вновь посыпались удары.

Наконец его рука устала от взмахов, и д’Эссо снова встал вплотную позади меня. Он раздвинул мои ягодицы.

— Я заплатил Анафиэлю Делоне высокую цену за твою девственность, — прошипел он мне в ухо. Ощутив давление на мое второе отверстие, я вцепилась в грубую древесину креста, вгоняя занозы под ногти. — И я заберу всю девственность, какая у тебя есть. Не сомневайся, ты отработаешь мои деньги до последнего сантима.

И да, д’Эссо сдержал слово.

Глава 17

Утром к нам заглянула Сесиль и пригласила меня наведаться в известное своими горячими источниками святилище Наамах в нескольких милях от Города.

После нескольких лет ученичества у мадам Лаво-Перрин мне было внове оказаться с ней почти на равных, но Сесиль держалась с обычной сердечностью, и вскоре неловкость пропала. Весенний воздух был еще прохладен, но солнце светило ярко и ощутимо пригревало, и за городом уже вовсю проклевывались первые бледно-зеленые ростки. В храме жрецы и жрицы Наамах приняли нас с редким радушием — очевидно, имя Сесиль Лаво-Перрин было им хорошо знакомо.

— В конце концов, — заметила Сесиль в купальне, грациозно переодеваясь в выданный служанкой халат, — мы с тобой так же служим Наамах, как и местные обитатели, дорогая. И также заслужили право наслаждаться здешними благами себе на пользу.

Горячие ключи били в каменистых бассейнах, испуская в прохладный воздух клубы пара. Ранние цветы, хрупкие и бледные, только-только начали распускаться, но уже раздавался дружный щебет птиц, сулящий скорый приход лета. Следом за Сесиль я осторожно прошла по гальке, сняла халат и опустилась в теплую воду со слегка едким запахом.

— А-а-ах! — довольно вздохнула мадам, располагаясь на камнях, за многие годы гладко обкатанных водой и телами блаженствующих купальщиков. — Эта вода не зря славится целебными свойствами. Иди-ка сюда, позволь мне взглянуть. — Я послушно повернулась, и она осмотрела рубцы от ударов плетью на моей спине. — Ничего серьезного. Через неделю и следа не останется. Говорят, Хильдерик д’Эссо занимается любовью, будто кабана заваливает, так это правда?

Я вспомнила, как он брал свой член наизготовку, словно копье, и чуть не рассмеялась.

— Пожалуй, отчасти сходство есть, — согласилась я.

Тепло воды начало доходить до костей, наполняя тело усталостью и превращая боль, оставшуюся во мне от первого гостя, в сладкую теплую истому.

— По крайней мере, в его ярости чувствуется страсть.

— Было ли что-нибудь, к чему ты осталась не готова после моих уроков?

— Нет, — честно ответила я, качая головой. — Правда, искусных ласк лорду д’Эссо не потребовалось.

— Другим потребуется, — уверила Сесиль и добавила: — Федра, если у тебя появятся вопросы, пожалуйста, не стесняйся мне их задавать. — На этом покончив с ролью наставницы, она спросила с огоньками в глазах, памятными мне по кулуарным сплетням в Доме Кактуса. — Как думаешь, он пригласит тебя снова?

Вспомнив ярость д’Эссо, бешеный танец плети по коже и то, как жарко он дышал мне в затылок, я улыбнулась.

— Можете быть уверены, — пробормотала я и запрокинула голову назад, чтобы погрузить в воду волосы. Мокрые тяжелые пряди шелком скользнули по спине, когда я выпрямилась. — Себе он, конечно, скажет, что это лишь ради того, чтобы обскакать Делоне в его игре. Пускай и дальше тешится иллюзиями.

— Берегись. — Предостережение прозвучало в голосе Сесиль настолько отчетливо, что я посерьезнела и уставилась на нее. — Если д’Эссо догадается, что ты водишь его за нос, он насторожится и запишет тебя в личные враги, а в результате, дорогая моя, станет поистине опасным. — Сесиль вздохнула, и в клубах пара внезапно показалась усталой и постаревшей. — Анафиэль Делоне не ведает, что творит, вооружая ребенка с твоими наклонностями таким арсеналом знаний, а затем отправляя в пасть хищника.

Я хотела задать ей сотню вопросов, но понимала, что ответов не дождусь.

— Милорд Делоне отлично знает, что делает, — коротко заявила я.

— Что ж, давай надеяться, что ты права, — сказала Сесиль. Она слегка выпрямилась в горячем бассейне и снова стала похожа на заветный цветок Дома Кактуса, каким была в юности. — Идем, мы еще успеваем к обеду, а в этом святилище Наамах накрывают неплохой стол. Если не будем долго копаться, потом останется еще время понежиться в воде перед возвращением в Город.

Мы плотно пообедали и вернулись домой еще до заката. Вечером я отчиталась перед Делоне, и мой рассказ ему понравился. Наставник похвалил меня за то, что я не сделала ничего, кроме как позволила д’Эссо проглотить наживку вместе с крючком.

— Говори с ним поменьше, — довольно поучал Делоне, — и со временем он что-нибудь поведает тебе, Федра, рассчитывая на ответную откровенность. Давать, надеясь что-то получить взамен, свойственно человеческой природе. Лорд д’Эссо непременно что-то даст. — Подойдя к столу, Делоне взял небольшой мешочек и кинул мне. Удивленная я машинально его поймала. Наставник усмехнулся. — Днем д’Эссо прислал вот это со слугой. Подарок гостя на твой туар. Думаю, лорд пожелал, чтобы туарье запечатлел его триумф на твоей коже в качестве своего рода напоминания об этом мне. Откажешься?

Весомость мешочка в ладони была приятна. Первые в моей жизни собственные деньги. Я покачала головой:

— Если вы не против, милорд, я приму подарок. Этот гость был моим первым.

Не будь я такой реалисткой, наверное, постаралась бы углядеть хоть какой-нибудь признак ревности. Делоне прищурился куда-то вдаль и рассеянно кивнул, уйдя в свои мысли. Он ничуть не осерчал.

— Как хочешь. Я запишу тебя к туарье.

Так начался мой путь Служительницы Наамах.

* * * * *

Неделю спустя состоялся мой первый визит к туарье. Как и предрекала Сесиль, рубцы на спине и боках за это время зажили и кожа вновь стала безупречным чистым листом для творчества мастера. Избранники Кушиэля быстро исцеляются — без этого нам не выжить.