Как будто говорит всем:

- Я бе-е-ес, я бе-е-ес!

Ещё жальче ему стало Юрана. И он решил избавить его от беса. Придя ближе к ночи домой, он зашел в сенник, раскопал своё кадило, кропило и кропильницу. Сложил всё это в "Рыньку". Вернулся домой, взял пузырёк тройного одеколона.

Пепеня думал, что он в прошлый раз неправильно провел каждение. У отца Николая из кадила всегда идёт дым, который пахнет цветами, а у него из кадила воняло как из печки. Бесы же боятся этого цветочного запаха и убегают в тартарары. Вот он и прихватил для запаха пузырёк одеколона.

- У - у - у, беся! Пепеня беся какалон! Беся фьу-у-у, и сё!

То есть, бес испугается запаха цветочного дыма, и "фьу-у-у", и всё. Со свистом улетит, не искозлит доброго Юрана.

Стемнело. Пепеня на своей "Рыньке", быстро "дорычал" до бесовской бани. И так же быстро разгрузил "оружие возмездия" для Банника. Достал "кропило" и "кропильницу". Надел скуфейку, вытащил крест и, поцеловав его, повесил по верх рубахи. И, наконец, залил в "кадило" весь пузырёк одеколона. Всё, он был готов делать добро! Чиркнув спичкой, Пепеня прицелился и бросил её в полную одеколона банку. Что и говорить, одеколон с хлопком вспыхнул, обдал жаром испугавшегося "добродетеля". Тот, расплёскивая горящую жидкость на руки, отшвырнул банку подальше от себя, захлопал по бокам горящими руками, как курица крыльями. Потом, просто - напросто, сел на обе горящие руки и погасил пламя своим задом.

Банка отлетела прямо под угол бани. Разлившееся пламя быстро занялось на смолистой коре, что осталась после обдирки сосновых брёвен и поползло вверх по срубу. Пока Пепеня отвинтил ведро от своего вездехода, пока сбегал на речку за водой, огнём охватило весь сруб. Он смотрел на жаркое пламя и думал, что даже лучше получилось - бес не просто убежал, скрылся, спрятался куда-нибудь. Бесяка совсем сгорел. Превратился вместе с баней в дым и черные угольки. Если бы бес спрятался, то потом в кого-нибудь другого вселился бы, а так нет, сгорел и всё.

Сбегался, громыхая пустыми вёдрами, народ. Но тушить уже было нечего. У догорающих брёвен сидел улыбающийся Пепеня. Он спас Юрана! Бес теперь вместе с банькой, всё. Фьу-у-у. Живи спокойно, Юран, делай добро!

Юран пошёл к родителям Пепени, всё рассказал. Те схватились за голову. Денег и так-то не хватало, а тут ещё за новый сруб платить надо! Выручил Курин. Он прикатил с батюшкой на инвалидке к дому Юрана и предложил ему помочь свалить сосёночек в леспромхозе. Только, тихо! Чтоб "лишние" не знали об этом. С лесником договорится отец Николай. Тот ему был родным братом. А баньку будут строить всем миром. На том и порешили.

Через две недели рядом с пожарищем красовалась, желтея каплями смолы, новая банька. А обновляли её тоже всем миром. Последними мылись Пепеня, Курин, Пётр Мусин и Юран. Уже после заката они несколько раз выбегали из бани охладиться после парной на речку. Плескались и смеялись, будто ребятня. Им было хорошо четверым! А беса среди них уж точно не было. Только потерявшийся козёл бабки Щуки стоял на крутом берегу, смотрел на гогочущих мужиков, тряс лохматой бородой и завидно блеял.

"Священствовать" Пепеня прекратил по просьбе отца Николая. Сдал ему всё, кроме крестика и скуфейки. Даже пустой пузырёк из-под одеколона. Он нарисовал мелом на своей тележке по бокам кресты и всем говорил, что это "Рынька налидка, как у попы Ко". Острослов Юран не злобно подтрунивал над Пепеней:

- Нет, мой спаситель, это у тебя не инвалидка попа Николая, а танк "Т - 34". С таким вооружением ты всех бесов в округе перепугаешь. Вот только зажигательная смесь у тебя закончилась. Жаль! Да и ладно! Ты рычи погромче, они тебя и так будут бояться, как огня.

А сбор средств на строительство нового храма, тем временем, продолжался с переменным успехом. Много собрали пожертвований по окрестным сёлам. Местная епархия подкинула внушительную сумму в рублях и выделила несколько машин цемента. Что самое удивительное, так это то, что районное начальство, не смотря на обещание "не дать не гвоздочка", обязало диатомовый комбинат выписать кирпич по символической цене, а леспромхоз выделить бесплатно делянку соснового леса. Обещали помочь с техникой и рабочими. Песка было достаточно и своего, на речке.

Потихонечку, полегонечку дело сдвинулось с места. Наняли бригаду шабашников, в основном из армян, а местные были в подручных. Приехал епископ, благословил строительство нового храма на старом фундаменте. Пепеня, как понял, что начинается стройка, снял скуфейку и закричал, что было мочи.

- Уя-а-а-а! Уя-а-а-а! Пепеня Бози дом троить бу гагагать! Уя-а-а-а!

Дождался! Храм будет помогать строить! Настоящий храм! Вот такое случилось событие в селе Яркино.

А что случилось с секретарём райкома? Почему он стал помогать восстановлению церкви? Никто не знает. Только за это самоуправство он получил, что называется, "по шапке". Забегая вперёд, скажу, что в ещё недостроенном, но уже действующем храме, он тайно крестился сам и крестил свою маленькую внучку. Вот какие чудные фортеля выделывает жизнь!

Люди везли из разных концов села кирпичи от старого храма. Те самые кирпичи, что привозил на хранение в своей "Рыньке" Пепеня. Они пошли на кладку алтаря. И хватило их ведь тютелька в тютельку! Народ, на удивление, дружно приходил на помощь строителям. На субботники так не приходили. Мужички, правда, между делом, понятно, "усугубляли" малость. Но пьяных не было.

Вечером на лавочке под тополем было продолжение. Собирались семьями. Расстелят фуфайки, понемногу выпьют и сидят до темна, предаваясь хорошим воспоминаниям о недалёком прошлом. Было какое-то приподнятое, праздничное настроение. Непонятное, но приятное состояние души, которое делало всех ближе и роднее.

Пепеня, естественно, принимал самое активное, деятельное участие в строительстве. Он всегда был под рукой. Летал, как пчелка от строителя к строителю. Одному надобно раствора, другому подать кирпичи, третьему водички попить и т.д. Погода всю весну, лето, осень на удивление была в меру дождливая, в меру жаркая. Работа шла спорно, ладно. Под крышу подвели уже в начале сентября. К середине ноября сделали крышу и купол.

Кресты ковали в своей кузне. Ковалями были кузнец Филиппыч, Курин, Петруха и в помощниках хаживал, естественно, Пепеня. В основном он качал меха, раздувая угли и помогал молотобойцу. Синхронно вместе с ударом молота кричал во всё горло:

-Дынь, дынь, дынь, дынь!

Помогал по мере сил. Да и веселил своей суетливостью и тарабарщиной мужиков. Иногда, когда его просили, бегал в сельмаг к дяде Моте за папиросами и вином.

Кресты получились такими же, как были на фотографии старого храма. Огромные, под четыре метра высотой.

Из соседней области с номерного завода привезли какой-то чудо-лак и бронзовую краску. Загрунтовали поверхность. Краску смешали с лаком, и Пепеня, высунув изо рта язык, старательно орудуя кистью, красил кресты. На следующий день, секретарь райкома самолично пригнал высоченный подъёмный кран. Через пару часов кресты водрузили на место.