— Об этом ты с ним поговори, Нобат, — печально сказал Тойли Мерген. — Отца он не послушался. Может быть, послушается товарища.

— Не знаю, правда или нет, но говорят, будто Аман в ресторане работает? Что же это такое?

— И говорить об этом не хочу! — Тойли Мерген махнул рукой. — Пока что привези его пожитки, а дальше видно будет.

— Хорошо, Тойли-ага. Будет сделано.

— Эх, были бы все такие, как ты, — проговорил Тойли Мерген и ласково похлопал Нобата, по голому плечу. — Как бы трудно тебе ни было, ты никогда не падаешь духом.

— Не особенно-то хвалите меня, Тойли-ага. Был бы я таким, как вы говорите, наша бригада не плелась бы в хвосте.

— Говорю, как есть. Не ты виноват, что бригада отстаёт. Тут другие причины. Ладно, Нобат, не будем сейчас об этом. Мы ещё с тобой покажем, на что мы способны. Ну, я пошёл. Вот побеспокоил тебя… Иди, отдыхай. Завтра рано вставать.

— Да если надо, я могу и не ложиться. Зайдите, Тойли-ага, чаю попьём.

— Не сегодня, Нобат. Вот когда наладятся наши дела, мы с тобой сядем и выпьем, — с улыбкой сказал Тойли Мерген. — И потом, как бы твоя молодуха не заскучала без тебя. Доброй ночи!

— До чего же хороший человек! — глядя на удалявшегося Тойли Мергена, произнёс Нобат.

Аман не послушался отца и смело, если не дерзко, разговаривал с ним. Однако, когда тот ушёл, парню стало не по себе.

«Может быть, я не прав? Может быть, прав отец? — размышлял он, не находя себе места в своём просторном доме. — Нет, нрав я. Отец не понимает, что сам он теперь никому не нужен. Иначе кто бы посмел послать его в ателье, кто бы посмел сделать бригадиром? А он на всё идёт, не понимает, что только позорит себя. Но ведь объяснить ему ничего нельзя. И это больше всего меня тревожит. Что же делать? Так вот сидеть и бормотать себе под нос? Пожалуй, лучше всего в таком состоянии выпить».

Придя к такому решению, Аман выпил стопку, но опять затосковал и отправился в ресторан. Вернулся он ночью. Покачиваясь, подошёл к дивану и улёгся не раздеваясь.

Аман сладко похрапывал, когда в дверь постучали. Раз, другой. Ах, как ему не хотелось вставать! Но в дверь уже не стучали, а барабанили. Он нехотя поднял голову.

Неужели отец? Нет, отец теперь не придёт. Обиделся.

Аман включил свет и посмотрел на часы. Кто же это в такую рань осмеливается беспокоить человека?

Всунув ноги в туфли и держась за голову, он подошёл к дверям:

— Кто там?

— Я, Нобат.

Аман открыл дверь, потянулся, зевнул и только тогда спросил:

— Ты что так рано пожаловал, видно, не спится с молодой женой?

Кинув взгляд на недопитую бутылку коньяка, Нобат ответил с улыбкой:

— Соскучился, давно тебя не видел, дай, думаю, узнаю, как он там в городе живёт.

— А попозже нельзя было?

— Попозже никак нельзя, надо собирать хлопок.

— Да, вы народ занятой.

— А что же ты думал?

— Я не шучу. Хорошо сделал, что приехал! Последнее время в этот дом что-то не часто приезжают гости. Проходи, садись. Хлопнем по маленькой. Славный коньячок!

— Кто это пьёт в такую рань?

— Кто хочет, тот и пьёт! — сказал Аман, потирая лоб. — Я лично, если не опохмелюсь, и на ногах держаться не смогу. Голова разламывается.

— Отчего она у тебя разламывается? Много думаешь?

— От того, что пил весь вечер.

— Значит, веселимся!

— Это ты, наверно, веселишься. А мне не до веселья, — ответил Аман, нарезая колбасу. — Настроение у меня в последнее время прескверное. Если бы ты только знал, как я зол.

— На кого? На себя?

Аман с удивлением уставился на Нобата:

— Вы что, сговорились всё, что ли?

— Кто все? Кого ты ещё имеешь в виду?

Аман разлил коньяк по рюмкам и спросил:

— Ты приехал допрашивать меня?

— Нет, допрашивать тебя я не собираюсь.

— Тогда лучше выпей и поменьше говори..

— А что, если мы сначала дело сделаем, а потом выпьем?

Аман осторожно поставил на стол уже поднесённую ко рту рюмку.

— Какое ещё дело? — насторожился он.

Нобат закурил, сел поудобнее и неторопливо заговорил:

— Я ведь, понимаешь, не один приехал. Я к тебе на двух машинах прикатил. А шофёры очень торопятся. Пока мы соберём и погрузим твои вещи, знаешь, сколько времени пройдёт.

Аман изменился в лице:

— Что? Что ты несёшь?

— А чего ты так удивляешься?

— Ты что же, грабить меня приехал?

Нобат не счёл нужным ответить.

— Значит, я так понимаю: отец не отступится от меня, пока не добьётся своего.

— А как же не добиваться, иначе дело не делается.

— Он думает таким манером дело сделать?

— Наверно, так.

— И ты так думаешь?

— И я так думаю.

— Смотрю я на вас и диву даюсь, до чего же вы в себя верите!

— Без веры в свои силы никак нельзя.

— К тому же все вы ещё философами заделались.

— Да какая же это философия! — сказал Нобат и встал. — Аман, я очень тороплюсь. Посоветуй, что раньше грузить.

Аман выпил рюмку и молча улёгся на диван.

— Аман, я жду.

— Оставь меня, Нобат. Я немного полежу, подумаю.

— Спокойно полежать не удастся. Мы же тебе мешать будем.

— Ты что, гонишь меня из собственного дома?

— Ну, почему же гоню… Может, поедешь к отцу, там полежишь, подумаешь…

— Что? — Аман поднял голову. — Есть и такой приказ?

— Приказа такого нет. Это зависит только от тебя, от твоей совести, — ответил Нобат и обратился к двум парням, которые уже стояли в дверях, засучив рукава. — Начинайте.

Ох, и здоровенные же это были детины. Они так быстро очистили квартиру Амана, что этого времени едва хватило бы на то, чтобы хорошенько чаю напиться.

— Что теперь будем грузить?

— Теперь? — Нобат на секунду замешкался, а потом кивнул на диван. — Теперь тащите это! — Заметив, что парни медлят, он повторил: — Несите, несите!

Только тут Аман поднялся, и ребята, схватившись за диван, вынесли его во двор.

— Поставьте вот здесь! — Нобат показал на цементную площадку, обсаженную розами, и закурил. Аман вышел из дома и молча опустился на диван. Нобат сел рядом с ним.

— Ну, подумал? — спросил он.

— Дай-ка мне сигарету, — вместо ответа попросил Аман.

— Покурить можно было бы и в дороге, — сказал Нобат, протягивая сигареты.

— Да не торопи ты меня! — уставившись в одну точку, огрызнулся Аман.

— Ну как же мне тебя не торопить? И у меня, и у этих парней каждая минута на счету. И потом, вот что я тебе скажу, Аман, делай как знаешь, мы тебя умолять не станем.

Аман со злостью отбросил в сторону сигарету и, встряхнувшись, поднялся:

— Ты чего так кричишь? А ну, убирайся отсюда!

— Мне убраться легче лёгкого, — произнёс Нобат и вплотную придвинулся к Аману. — Только помни, ты пожалеешь, если не послушаешься Тойли Мергена. Потом спохватишься, да поздно будет. — Нобат направился к машинам и обрушился на парней: — А вы что стоите, разинув рты? Тащите диван!

— Стой! — Аман шагнул к товарищу. — Стой!

— Мне некогда стоять. Если хочешь ехать, залезай в машину. Не хочешь — бог с тобой! Поехали, ребята!

— Тебе ведь говорят, подожди!

— Ну, жду, что скажешь?

Аман, ни слова не говоря, зашёл в дом, пробыл там от силы минуты две и, выйдя, запер дверь. Потом приглушённым голосом спросил:

— Что делать с ключами? Или их тоже бросить в машину?

— Вот теперь ты немного начинаешь смахивать на сына Тойли Мергена.

— Что?

— Да ничего. Давай ключи сюда. Сейчас мы отвезём их новому хозяину.

Машины остановились у горсовета. Нобат на минуту забежал туда, и они двинулись дальше.

Когда Нобат привёз Амана со всеми пожитками, Тойли Мерген как раз вышел из дома, собираясь в поле.

— Мы приехали, Тойли-ага! — выпрыгнув из кабины передней машины, громко сказал Нобат и подмигнул, кивнув на вторую машину.

— Вижу! — глухо проговорил Тойли Мерген и бросил хмурый взгляд на сына. — Приехал?