— Не представляют?

— Может, и не представляют, Букреев.

— Храбрые и самоотверженные, — сказал Баштовой. — Если девушку пошлешь под огнем как связного, пойдет и дойдет. Если прикажешь вперед в атаку, — не задумывается. Если нужно не сойти с места в обороне, — не сойдет. Это мое личное наблюдение, и никто не станет оспаривать его.

— Оспаривать не буду. — Батраков засунул в ящик стола бумаги, которые он просматривал. — А вообще шут с ними! Пойдем есть рагу. Вон, поглядите… — Батраков забарабанил пальцами по стеклу.

Букреев и Баштовой подошли к окну. К Тане, стоявшей у обрыва, подъехал на мотоцикле Курасов.

Поговорив о чем‑то, Курасов и Таня вернулись к мотоциклу. Курасов устроил Таню на багажнике, сел впереди, оглянулся, упираясь ногами в землю. Таня положила ему руки на плечи. Курасов нажал стартер. Мотор затрещал и через минуту голубая полоса отработанной горючей смеси повисла над кустами по дороге в направлении гор.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Выход батальона задерживался. Это помогло лучше провести подготовку. Войска Северокавказского фронта 9 октября завершили разгром таманской группировки противника и полностью очистили от немцев Таманский полуостров, тем самым закончив начатое раньше освобождение оккупированной немцами территории казачьей Кубани. Доведя свои войска до водного барьера Керченского пролива и тем сузив протяженность фронта, командующий, генерал–полковник Петров, выполняя приказ Ставки, отдал на центральные участки советско–германского фронта значительную часть своих дивизий. Еще до того, как была разгромлена группировка немцев за «голубой линией» (как называли ее германские генералы из- за обилия водных преград), командующий отпустил с Кубани кавалерийские полки кубанских казаков, шедших с ним от Каспия. Кавалерия при атаке укрепленного и хол- мистого Таманского полуострова не имела оперативного простора, а переданная на Украину, значительно помогла армиям, действовавшим по северному Приазовью, Днепру далее к Одессе. Теперь уходила еще часть войск — участников освобождения Северного Кавказа и Кубани— для новых подвигов, о которых вскоре узнала вся страна.

Фронт вышел к морю, и потому снова возрождалась Отдельная Приморская армия. Появились новые армии и дивизии, прославившие себя на Кавказе и Кубани; появились новые имена военачальников — Леселидзе, Гречко, Хижняка, Провалова, Лучинского, Вершинина, Ерма- ченкова и многих других.

На фоне грандиозных военных событий были мало заметны имена скромных офицеров батальона.

Букреев отлично понимал свое значение в общем гигантском механизме, собранном руками великого Маршала для окончательного разгрома врага. Он знал одно: ему был доверен батальон, и он должен сделать все, чтобы оправдать доверие и выполнить в полную меру своих сил порученную ему задачу.

…Манжула, своими постоянными заботами напоминавший Хайдара, нашел для своего командира комнатку у тихих хозяев–старичков. При появлении у них такого важного, по их мнению, квартиранта, они еще больше притихли, ходили бесшумно, а по ночам о чем‑то долго перешептывались в соседней комнате. Комнатка, занятая Букреевым, была в провинциальном вкусе: начиная от обязательного фикуса в глиняном горшке и до выпиленных лобзиком настенных украшений. Она обладала одним несомненным, впрочем, достоинством — выходила окнами в сад.

На аллеях лежали мягкие листья, осыпавшиеся с деревьев. С тихим шелестом залетали они на серое дно заброшенного фонтана, украшенного статуей метателя ядра с отсеченной кистью правой руки.

В короткие минуты отдыха Букреев бродил по саду, ощущал увядание деревьев, едва согретых скупым уже солнцем поздней осени.

Дома почти по всей улице были разрушены. Улицу как бы повалили наземь. Прибрежным домам особенно досталось от германских «штукасов». Улица обрывалась у бухты, подрезанная глубокими окопами оплетенными колючей проволокой. Все прибрежные города превращались в крепости, раскидывали в стороны крылья минных полей и траншей… Вражеский десант угрожал приморским городам; к борьбе с ним готовились.

Немцы еще ни разу не рискнули высадить десанты, хотя при стратегическом наступлении в их руках были удобные базы и отличные десантные суда, переправленные на Черное море из Ла–Манша. А сколько раз немцы видели у захваченных ими берегов суда черноморцев и черные бушлаты наших моряков?

В Новороссийске Букреев детально изучил систему германских приморских укреплений. Мины, ползучка, спрятанная в траве, проволока в несколько колов, траншеи с бетонными колпаками для пулеметов и противока- терных пушек, хода сообщения ко второй линии окопов, убежища от бомбежек и артогня. Дальше — бойницы в стенах и фундаментах зданий, баррикады и перед ними снова мины и волчьи ямы. Укрепления были сломлены героями сентябрьского штурма; они были окроплены кровью черноморцев. Это были первые жертвы на пути к освобождению Севастополя.

Букреев требовательно проводил подготовку батальона.

Штурм с моря должен быть молниеносным. Придавленный подготовительным огнем артиллерии противник должен увидеть перед собой стремительных матросов–десантников. «Сломив берег», надо штурмовать в глубину. Врагов, оставшихся в живых, заливает лава второй волны, а группы прорыва, вломившись в глубину обороны, двигаются вперед и вперед. Первый удар — все! Неудача первой волны — провал всей операции. Батальон шел в первой волне штурма Крыма.

Букреев приказал организовать на берегу моря тренировочные площадки. Десантники учились сбегать по трапу на берег, занимать свои места на корабле, высаживаться по трапу и вплавь. Каждый обязан знать, кто за кем сбегает с корабля, чтобы при ночной высадке не вышло беспорядка. Выбирая тип судна, Букреев, так же как и его предшественники, остановился на мелких судах. Они могли вплотную пристать к берегу, и люди, особенно в условиях зимней высадки, не выкупавшись в воде и не промерзнув, конечно, окажутся боеспособней. Кроме того, высадка с мелких судов может пойти быстрее, а в десантной операции приобретает значение каждая секунда-.

Секунда — приготовились; секунда — судно у берега, секунда — бросились и дальше по стуку секундной стрелки — уцепились, полетели гранаты, первый прыжок, пока еще не укатился грохот разрыва, штык и кинжал у горла врага!

Опыт показал, что для удобства управления боем десантный отряд надо делить на небольшие штурмовые группы с таким расчетом, чтобы каждая группа была посажена на одно судно и могла самостоятельно сражаться, но одновременно не утрачивать единства целого. Комок ртути, брошенный на ладонь, вначале рассыпается, но тут же стягивается воедино мускульными движениями собранной воронкой ладони. Так ощущал Букреев опыт предшественников. Ртуть должна обязательно сбегаться к центру. Обязательно. Мельчайшие частички, распыленные на большой площади, — ничто. Букреев инстинктивно сжимал кулак и долго держал его сжатым.

Батальон не мог сразу брать с собой тяжелое оружие— орудия, танкетки. Быстроту «первого броска» ничто не должно стеснять. Артиллерия должна поддержать его с нашего берега. Поддержать не только на том участке, где будут нанесены секретные линии удара, но и на широком фронте, чтобы сбить с толку противника и распылить его внимание.

Букреев посещал артиллеристов и советовался с ними. На Тамань ушли гаубичные и пушечные артиллерийские полки, батареи подвижного дивизиона Солуянова, известные расчеты офицеров Исаюка, Гарматы, Андрианова… Но оставались береговики — опытные люди, понимавшие, чего хотел от них Букреев. Для широкого артиллерийского наступления с элементами демонстрации нужно много пушек. Сотни стволов должны быть направлены на' противника. Кроме того, должно быть и нападение с воздуха. Букреев понимал, что успех десанта зависел не только от подвига группы моряков, но и от объединенных усилий армии, флота и авиации, направленных к одной цели. Порвется одно звено в этой цепи, и может рухнуть в море протянутая через пролив цепь. Летчики и артиллеристы должны точно знать, где находятся люди десанта. Поэтому надо изучить связь, сигнализацию, — тот •условный язык, на котором можно разговаривать, чтобы достигнуть успеха.