Закинул я, значит, ведро в колодец, зачерпнул, поднял. Ух ты, настоящая, ледяная, колодезная водичка. Ещё раз повторю: настоящая… ледяная… колодезная… водичка! Ладно, смотри — не смотри в ведро, а теплее вода от этого не становится, да и народ уже на остановке оживился, чую, ставки на меня ставит — «слабо — неслабо?».

«Э, кто сказал СЛАБО?!?» — запрокинул ведро и махом вывернул на голову, — «Алее… гоп!»… М-да, по-моему, в этот момент я понял весь смысл грешной жизни. Водичка была хороша, ощущенье, что мозги, и те промылись. Публика была в восторге, да и мне самому ужасно понравилось. С огромным удовольствием я этот трюк повторил на бис ещё дважды.

Ну что ж, первый пункт — помыться — выполнен. Полотенце? Оботрусь и футболкой, по такой жаре на мне она быстренько высохнет. Что ещё? Ах, да, зад (простите) мокрый. Ну, этого уже совсем пустяки. Смотрю, дом у дороги стоит, а возле забора — дров поленница. Вы, конечно, простите меня, уважаемая публика на остановке, но до стриптиза, боюсь, сегодня дело не дойдёт (только умоляю, «слабо» вдогонку не кричите, а то я за себя не ручаюсь). Отбежал я за поленницу, отжал семейники, довольный такой, оборачиваюсь, «оба-на!» мужик здоровый такой стоит и на меня смотрит, а взгляд вообще недобрый такой.

— Слышь, мужик, я… я тебе под забором тут не гадил, я тут в озере вашем купался, да, да купался, в озере, я вот сюда только водичку отжать заглянул, чесслово, гадом буду!

— А, ну порядок, будь здоров!

— И вы… не болейте…

«Пронесло» — подумал Штирлиц.

Вот так, подсохли, дождались автобус, едем назад в город. А чё, вполне хорошая прогулочка приключилась. Еду, мыслям своим улыбаюсь, по сторонам гляжу. В какой то момент замечаю краем глаза над выходом из автобуса вывеску прикольную: «Люди, пора трезветь!». Господь с вами, и не пил я даже, это я по трезвости такой весёлый, а вот если напьюсь…

При всём моём сожалении пора было покидать этот замечательный город. В последний день решили покататься на метро. Я вам о нём расскажу. Знайте, в Екатеринбурге самое короткое в мире метро, всего одна ветка и шесть станций. Это подземная дорога просто уникальна, она проложена прямо в камне. А ещё в Екатеринбурге в метро пользуются старыми жетонами московского метрополитена. А ещё метро — это единственное место, где можно спастись от жары. И ещё наблюдение: в екатеринбургском метро пахнет сыростью, и запах как в погребе, где картошку всю зиму хранили. Вот в Москве и в Питере такого нет, ну оно и понятно, метро там намного старше.

И уже напоследок сводили меня к памятнику Васе — сантехнику. Шедевр уникален. Побыть в Екатеринбурге и не увидеть Васю — непростительно и даже оскорбительно по отношению к местному населению. А как же не сфоткаться? Прилёг я рядышком…

— Сашка, ты же, по-моему, штанами в лужу улёгся!

— По моим ощущениям — ты права.

— Вставай быстрее, чего разлёгся?!

— Ну, лужа маленькая, сразу не заметил, а чего дёргаться-то теперь, ты лучше, сеструха любимая, давай фоткай меня уже поскорей… ну… ну… ну-у-у! Обьектив открой! М-да-а-а… Что ты, нет— нет, торопиться не надо, куда теперь спешить, мне в этой луже уже вполне комфортно.

И я опять в аэропорту, мой путь на северо-запад, в Питер. Я к самолётам привык уже настолько, что предстоящий полёт вызывал эмоций не больше, чем поездка на городском автобусе. Всё просто, тут сел, там вышел. Улетал я из Екатеринбурга — стояла жара +36.

Уже при подлёте к Питеру показались густые облака.

«Уважаемее пассажиры, наш самолёт готовится совершить посадку в аэропорту Пулково. Температура в городе +13, идёт дождь…»

Часть 6. Питер

Здравствуй Питер, я тебе безумно благодарен за то, что после зашкаленной жары Екатеринбурга ты встретил меня дождём и прохладой. Странные всё люди кругом, в куртках, укутанные, холодно им, наверно. А мне хорошо в футболке, вот только население на меня с содроганием всё смотрит и смотрит. Ладно, уговорили, буду как все, не залезть ли мне в свитерок, любезно подсунутый женой в дорогу?

Поделюсь наблюдением. Всё коренное население Израиля упорно считает, что любой нормальный «русский» родился в Сибири, всю жизнь гулял на морозе, спал в снегу и купался в проруби. По их мнению, нам, «русским» (спокойствие, я это слово в кавычках пишу), не должно быть холодно никогда, потому, что «русским» не бывает холодно вообще. Чушь всё это! Запарился я местным объяснять, что народ потому и не боится морозов, что одевается тепло. Я это и в Росси видел, даже летом умудряются граждане в свитерах ходить, когда и так не холодно. А в нашей стране ближневосточной привыкаешь практически круглый год бегать в одной футболке, и когда жарко, и даже когда не очень. И даже летом, в самую жару, практически всегда и везде под кондиционерами сидишь. А работают они здесь хорошо, как холодильники, наверно, положи мороженое на стол, так и пролежит, не растаяв. Оттого местный народ и закалённый такой ходит. Я и сам таким стал, оттого и хорошо мне в футболке средь народа укутанного гулять. Все охают и ахают: «Санёк, оденься, ты же с юга приехал, тебе же холодно у нас, заболеешь, чихать начнёшь…» Не, не судьба мне переубедить народ ни в Израиле и ни в России, стереотипы — штука едкая, но мне верить можно.

Из Пулковского аэропорта сразу поехал к брату в область, в город Гатчина. Чудесный город, безумно его люблю. Там такой красивый парк, огромные старинные деревья, озеро с множеством небольших каналов и мостиками через них, Павловский дворец на берегу, утки плавают — лепота, загляденье!

— Сашка, там, где ты сидишь, испытывали первую в мире подводную лодку.

— Охотно верю, но, по-моему, с тех пор здесь конкретно обмелело. Вон, смотри, даже утки как-то с опаской ныряют, наверно, темечко повредить боятся.

— Смотри, дуб. Не, не на тебя пальцем показываю, обернись…

— Огромный!

— Триста лет старику, много чего повидал…

— А это памятник кому, что за тётка?

— Не знаю, попробуй спросить у неё сам…

— Я так сильно похож на Джузеппе Калиостро…?

На следующий день мы поехали гулять в северную столицу. Весь мир я не объездил, но даже и так готов утверждать, что красивее Питера города на свете нет! Кто-то хочет поспорить — спорьте, а я продолжаю. Притопали мы с Наташкой на дворцовую площадь. Побродили, пофоткались, присели поболтать.

— Сашка, ты же в Питер очень часто приезжал, ты хоть раз в Эрмитаж зашёл?

— Ой, Натаха, стыдно вспомнить, именно зашёл и вышел, такая история…

— Расскажи!

— Ну, в общем, слушай…

История о том, как мы с Пашкой в Эрмитаж ходили

«Дело было, дай бог памяти, в году 1989, я тогда ещё в школе учился, в классе седьмом, наверно. И вот как-то наша учительница по истории решила на ноябрьские праздники экскурсию в тогда ещё Ленинград нам устроить. Из всей параллели по несколько человек от класса на сугубо добровольных основаниях. Я всегда был не дурак погулять, а тем более с Пашкой. Его и уговаривать-то не пришлось даже, в Питере он не бывал, так отчего ж не съездить, тем более, по последним разведданным, на экскурсию записалось несколько хорошеньких девчонок из параллельного класса, на которых у нас с Пашкой были свои особенные планы.

Значит, привезли нас как-то вечером к Эрмитажу, выходим мы из автобуса, учительница нам и говорит: «Значит так, на осмотр музея вам даётся три часа, это, конечно, ничтожно мало, но это всё, что у нас есть, постарайтесь провести это время с пользой». Честно скажу, нам тогда с Пашкой двадцать минут аж за глаза хватило. Смотрю, стоит дружище мой, скучает откровенно, и тут вдруг меня посетила гениальная (а как же иначе?) идея.