— А как же ты Василий Иваныч? «Краб»? Твои люди? Амеры — не мудаки в море, они ж тебя в решето пошинкуют своими золотыми и синими экипажами. У него (у авианосца) на палубе почти пять десятков самолётов. Да в небе двадцать. У него четыре катапульты он за пятнадцать секунд выкидывает четыре самолёта в небо. За минуту восемь, за десять минут — все восемьдесят штук будут тебя гасить с воздуха. Плюс вертолёты. Они ж не будут тебя по снайперски выискивать, вмажут по всей площади, откуда ты свои ложные цели выпустишь, нашпигуют глубину минами, как торт сахаром, — командир «Марса» хотел ещё добавить аргументов, но его перебил собеседник.

— Как-как? Каком! Как Чапаев, Серёжа! Ты за нас не переживай, нырну поглубже, ложняки выкину, «Пакет» запущу в работу — прорвёмся, — бодрым тоном наполовину врал старый подводник. Подводный крейсер, засечённый в районе и выдавший своё место выпуском торпед, ракетоторпед и ложных целей неминуемо попадал бы в сеть противолодочной атаки средств обороны авианосца. И даже вероятное уничтожение двух «Лос-Анжелесов» опекающих конвой под водой — не спасало К-276 от неминуемой гибели. Семьсот ракет, мин, торпед, система радиоакустических буёв, Гас-станции, вертолёты поддержки, два эсминца, ракетный крейсер… сразу, все, одновременно. Против одной старенькой лодки, сотни ложняков, сотни «пакетов», которые надо перезаряжать, тридцати оставшихся ракетоторпед и всё… не давали К-276 ни единого шанса выплыть после своей отвлекающей атаки на мощь авианосной ударной группы американского даже недобитого соединения, — Ты мне сделай хорошо, всё по порядку, аккуратно, как на стрельбах в Баренцевом море. Торопясь — не спеши. Постарайся Серёжа. Со своими парнями, а мы ту вам поможем. Старый конь — он кильватерный след не портит, он его торпедой по самый винт обрубает. Всё, Серёжа, сопли — бабам на берегу, а нам воевать. Как командир — старший по опыту, возрасту и сроку службы беру ответственность на себя, план свой утверждаю. Вопросы есть?

— Почему ты, Василий Иванович? Почему не мы? У нас лодка новее, шумность меньше, ход больше, вооружение мощнее, защита совершеннее, Биус и дальность обнаружения и захвата выше, Они за нами гоняться будут дольше, а ты их и грохнешь из-под «Эйзенхауэра» вместо меня? И овцы биты и волки целы? — совесть не лучший советчик при таком раскладе. Тут не до нежностей. За победу платить надо, а бесплатный сыр, сами знаете, тонет в солёной воде, как топор в речке.

— Вот поэтому, товарищ капитан второго ранга, Вы и будете их уничтожать, а я буду отвлекать! Потому что мощнее, быстрее, тише и лучше! Значит и вероятность успеха — в разы выше! И по поводу инициативы! У меня на борту представитель главштаба ВМФ, вице-адмирал флота Артемьев находится. Если моей власти мало, чтоб вами командовать, то будьте любезны выполнять приказы вышестоящего руководства! Ещё вопросы есть? — на повышенном тоне запросил опытный подводник. Давил в зародыше сантименты по поводу своей предстоящей жертвы богине Победы.

— Никак нет, товарищ капитан первого ранга, — обиженно зло ответили Крабу с Марса. Командиру новейшей субмарины обещали присвоить капраза после прибытия с этого похода и вручить новенькие погоны прямо на пирсе, после швартовки. Напоминание о том, что он номинально по званию ниже, автоматически ставило его в подчинённость капитану первого ранга с Краба, напоминало о дисциплине и исполнительности, и неприятно задевало, ставя и указывая на своё место на левом фланге в строю старичков подплава.

— Ну, вот и ладненько. Давай Серёж, пройдёмся ещё раз по взаимодействию, — пошёл на попятную и убрал командирскую непререкаемость из голоса Василий Иванович Тихомиров, командир последней, из уцелевших, лодки проекта 945А. Почти Чапаев, как за глаза звали его на корабле, — Я беру курс сорок пять и ухожу на северо-восток, ты ныряешь и идёшь прежним направлением, самым тихим ходом — прямо им в лоб. Тихо, как кот, как только твоя рыбонька и может. Куда им этим янкесам до нас, они даже с немцами толком не воевали. Ты их порвёшь, порвёшь Серёжа, даже не на британский флаг, а на тряпку, концами которой матросы палубу моют на тральщике перед заходом в порт…, а если не порвёшь, я тебя со своими пенсионерами, из под воды достану… А теперь слушай ещё, когда…, - инструктаж и уточнение порядка действий продолжались далее, до места рандеву с остатками АУГ оставалось ещё более полсотни миль, до точки расставания не более десяти.

— Слышь, Андрей Саныч, — вот ты на пенсию пойдёшь, когда вернёмся, так чего делать будешь? — неожиданно спросил Тихомиров старпома, и в небольшом пространстве, на ЦП «Костромы», воцарилась тишина. Щелкали релюшки, вспыхивали и гасли лампочки контроля, хрумкали переключатели под руками операторов, беззвучно бегали отметки на экранах. Механика и электроника без эмоционально работали в заданном режиме, шевелили импульсами, коротко взвизгивали установленными сигналами, лодка под рулями глубины мало-помалу погружалась с дифферентом на нос, а люди в отсеке замерли. Боялись спугнуть услышанную в вопросе командира надежду на то, что можно не только победить, но ещё и выжить в предстоящей мясорубке. В отсеке отчётливо услышали вздох старпома, полувыдох и ответ командиру.

— Так внуки ж наверно не дадут на рыбалку одному ходить, придётся их с собой брать, — медленно выговаривая каждое слово, ответил второй по значимости, после Тихомирова, офицер. И посмотрел, повернув голову, на вдруг улыбнувшегося капитана первого ранга в синеве рабочей формы.

— Ну, меня пригласишь на мероприятие? — хитро прищурился главный Барракудщик лодки.

— Обязательно. Всех приглашаю. Двадцать пятого августа сего года, — осторожно произнёс Андрей Александрович. Он понял, что командир начал игру, и надо помочь, катая мяч вопросов и ответов в распасовке. Но вот сути старпом ещё не уловил.

— Как думаешь, если спасательную камеру вышвырнет на поверхность, а люки мы всё-таки кремальерой зажмём, как положено, а не так как на «комсомольце» было, они нас за обломки могут принять?

— Запросто и идашки у нас лучше, и ВСК прочнее, главное отлепиться от корпуса, — нарочито радостно ответил Саныч, угадывая, куда ведёт командир своё решение, — а что там плавает, пока разберутся… Если что люк откроем, чтоб за мину сорвавшуюся с якоря не приняли. Дурака включим. Побарахтаемся, в общем. Так и на солнышке, если что помирать веселее, свежим воздухом подышим, накуримся, спецзапас выпьем. Сублиматор он конечно гавно, а не еда, но по такому случаю на закусь пойдёт. Опять же рыбы вокруг, небось, полное море. На рыбалку ходить не надо.

— Тогда так, делаем залп всеми аппаратами по охранению, после залпа резко снижаем скорость и выпускаем ложные цели с нашими портретами в направлении вероятного отхода, включаем «обманщика ГАС» и уходим в холодную воду на предел глубины. Перезаряжаемся. Пока они введут в «Иджис» данные, захватят наш призрак, наведут самолёты и дадут залп — экипаж собирается в ВСК. Все, кроме вахтенных. На всякий случай возьмём воду и аварийный запас продуктов из отсеков. Фонари. И оружие, всё, что есть в сейфах и оружейках, но не более одного комплекта на человека.

— А дальше?

— Дальше? Дальше, по обстановке. Пока есть время, то те, кто в ВСК готовят капсулу к расстыковке. Немедленно туда группу обеспечения. С каждой БЧ по человеку, кто не на вахте — в ВСК экипаж будет. Провентилировать, подсушить ВСК, подзарядить аккумуляторы. Врачу и повару: «Ни одной банки сгущёнки, ни единой капли спирта врагу!» — А по хорошему: всё что надо по уму взять, но не жадничать — ВСК не резиновая. Центральный пост занимается слежением за окружающим морем. Цель минимум — дать ещё один залп. Цель максимум — перезарядиться и израсходовать весь боезапас на бусурман. Ставим лодку на автоматику, задаём курс, глубину ждём реакции «пакета». При первом же срабатывании, выбрасываем имитаторы. Не ожидаем перезарядки — грузимся в ВСК и обжимаем входной люк. Их Мк-48 будет бить в торпедный отсек. При первой же встряске «отдаём швартовы» и дай бог ноги, ласты, винты и положительную плавучесть нам в зубы. Лишь бы волной не захлестнуло на выходе. Штурман: Какая погода на поверхности и место в отношении ближайшей суши, — запросил по телефону Василий Иванович, продолжая свою идею и план спасения экипажа.