— Продадите? — подошел к ней. Женщина удивилась, потом улыбнулась, поспешно вытащила цветы, назвав за букет символическую сумму.

— Кому это вы?

— Девушке своей, — протянул деньги, подмигнул и направился к метро, которое только открылось. Предупреждать ее о своем приезде не стал, во вчерашнем телефоном разговоре и словом не обмолвился, что приеду раньше, чем планировалось. Даже погрустили поэтому поводу. Летом работы было как никогда много. Полчаса в подземке, десять минут пешком до ее дома. Возле подъезда никого не было, доставая ключи из кармана рюкзака, насвистывая какую-то мелодию, поднялся на четвертый этаж. Время на часах показало почти семь. Она скорей всего еще спала. Ленка была типичной «совой», утром с трудом просыпалась. В прихожей было темно, бесшумно разулся, потом споткнулся о мужские ботинки. Странно, вроде вся моя обувь была в тумбочке. На цыпочках направился в комнату, представляя, как осыплю ее цветами, поцелую в сонные пухлые губы, как недовольно дрогнут ее ресницы, пробуждаясь, а после мы займемся потрясающим сексом. Жадным, поглощающим. От этих мыслей, я не обращал внимания на поскрипывание дивана в комнате, взялся за ручку и открыл дверь. Окна была не зашторены, и солнечные лучи падали прямо на двоих. Продолжая улыбаться, смотрел на обнаженную спереди девушку, скачущую верхом на незнакомом мне мужике, которого был виден лысоватый затылок. Она подняла голову и устремила на меня взгляд, в глазах застыло удивление, паника, но это не мешало ей выгнуть спину и громко застонать одновременно со своим партнером. Цветы выпали из рук и ковром легли возле ног. Все еще не осознавая произошедшее, мозг отказывался воспринимать увиденную картину, торопливо поспешил покинуть квартиру, захватив свой рюкзак. Выйдя из подъезда, потерянно оглянулся по сторонам, прошел несколько метров, не понимая, куда иду, что мне делать, о чем думать. Я находился в каком-то вакууме, во мне была только пустота. Никаких четких мыслей, никаких вопросов. Наконец-то, в каком-то дворе сел на скамейку, достал сигареты. Руки тряслись, не с первого раза удалось прикурить. Только ощутив, как дым проник в легкие, давая возможность глубоко вздохнуть, медленно выдохнуть сквозь зубы, сразу же навалилась безудержная злоба. Сдерживал себя, сжимая-разжимая кулаки. Сейчас ко мне было опасно подходить. В кармане зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Бориса. Сделав глубокий вздох, заставляя себя успокоиться, чтобы голос звучал ровно, поднял трубку:

— Привет ранняя пташка! Неужели по мне так соскучился, что никак не дождешься встречи!

— Привет. Ты все еще в Питере? — голос Бориса был сухой, напряженный. Вот не зря же были у меня предрассудки по поводу поздних и ранних звонков, особенно, когда внутри все замерло от дурного предчувствия. Перестав улыбаться, серьезно спросил:

— Что случилось?

— Так ты где? — мне показалось, что друг даже хлюпнул носом. А это было выше моего понимания. Борис плакал только, когда разбивал коленки, а это было так давно.

— В Москве. Только приехал.

— Дим…Если она умрет, я себе этого не прощу!

— Кто умрет? Ира? Что происходит? — я никак не мог понять смысл разговора. Борис реально зарыдал в трубку. Я испугался, вскочил на ноги, вслушиваясь напряженно в противоположный конец. Суховатый до эмоций друг редко позволял себе выплескивать чувства. — Ты где сейчас? — но мне никто не отвечал, только какие-то бессвязные звуки доносились. Наконец-то он смог назвать адрес. Оказалось, это была больница, где работал Олег. Не теряя минуты, поспешил к метро, направился по адресу, задвинув свои проблемы и разочарования на задний план. Что могло произойти с милой подружкой Бориса, что тот так напуган и рыдает, как кисейная барышня? Пока ехал, всякого разного придумал, любой писатель-фантаст мог бы позавидовать моему воображению.

— Ира?! — удивился, когда мы столкнулись в коридоре больницы. Девушка подняла на меня красные уставшие синие глаза. Ее лицо было бледным, с тенью усталости. Догадался, что она не спала ночь. В руках держала стакан с водой и кофе.

— Он не адекватен, едва мы сюда приехали. Всю ночь метался из угла в угол. Я не могу его успокоить, уже думаю позвать медсестру, чтобы ему вкололи успокоительное — вместе направились в холл, я не задавал вопросов, как они тут оказались. Борис сидел на стуле, спрятав лицо в ладонях. Я присел перед ним на корточки. Он поднял на меня глаза, прищурил их близоруко. Вид у него был, краше в гроб кладут. Искусанные губы нервно поддергивались.

— Что случилось? — спокойно спросил, — Любимая футбольная команда проиграла? Или ведущий игрок получил травму, что ты рыдаешь тут, как девица! — его губы дрогнули от моих слов в подобие улыбки. — С тобой невозможно разговаривать по телефону. Напугал до смерти. Пока ехал, такую историю придумал. Я переживал, что с Ирой случилась беда, а она здорова и жива!

— Дим… — он сжал мое плечо, облизнув губы. Лицо окаменело, исчезли всякие чувства. — Это Наташа.

— Я не понимаю, — недоуменно перевел взгляд на Иру, она опустила глаза. Что-то здесь происходит, главное все в курсе, а я в неведении. А еще было стойкое ощущение, что скрывали, утаивали.

— Она сейчас в операционной.

— От аппендицита еще никто не умирал.

— Нет…Он ее избил.

В голове зашумело. «Он ее избил» — каждое слово как удар хлыста свистело внутри. Я сжал зубы, продолжая сидеть перед Борисом. Вспомнил ее синяки на руках, ее манеру последнее время одеваться с рукавом и горлом. Видел, спрашивал, но никогда не лез дальше полученных ответов. Слепец! Борис видно хотел что-то еще сказать или рассказать нечто большее, чем эту короткую фразу.

— Это не в первый раз? — в горле запершило. Стало противно от самого себя, что не сумел любимую подружку защитить! Какой я после этого друг? Одно название.

— Нет. Он ее бил с первого дня после свадьбы.

— И ты знал??? Ты знал??? — прошипел я, удерживая взгляд Бориса, мне очень хотелось схватить его за грудки и хорошенько потрясти. Он сглотнул, виновато отводя глаза в сторону.

— Она первый раз пришла по осени. Сильно побитая, босиком, в легком платье, насквозь промокшая. Я тогда вызвал Олега, ибо она отказывалась идти в больницу, с ее побоями сразу бы вызвали ментов. Мы ее просили добровольно написать заявление на него, но она ни в какую. Люблю и точка. Единственное попросила ничего не рассказывать тебе. Ну, ты ж понимаешь, она боялась, в гневе ты его убьешь или покалечишь. Переживала, чтобы ты не сломал себе жизнь из-за эмоций. Вспомни свое день рождения. Ты не скрывал перспективы его дальнейшей жизни. Я же не просто так спросил, что будет с ним, если ты узнаешь обо всем….

— Господи, я же видел эти синяки, я же мог заподозрить, но послушно верил в ее сказки. Какой же дурак! — вскочил на ноги и заметался из стороны в сторону, проклиная себя за слепоту, за доверчивость, за то, что больше уделял внимание своей жизни. — Он мне с самого начала не нравился! Я его урою! Сукин сын!

— Дима, успокойся! — Борис схватил за руку и насильно усадил рядом. Пару раз пытался встать, но он крепко держал меня за запястье. Мы сидели в ожидании новостей. Сердце заходилось от страха, как только из коридора, куда вход посторонним воспрещен, кто-то выходил, чуть ли одновременно вздрагивали. Когда появился Олег, нервы были вымотаны окончательно, казалось, что больше нет сил на что-то реагировать, он выглядел уставшим.

— Есть сигаретка? — брат посмотрел на меня вопросительно. Я пытался рассмотреть в его глазах приговор, но он хорошо собой владел.

— Ты ж не куришь, — заметил, но достал сигареты и протянул ему пачку. Он кивнул на выход. Борис последовал за нами, Ира предпочла остаться на месте, не мешая мужскому разговору. В курилке я и Олег закурили, Борис просто стоял рядом.

— Когда ты приехал? — Олег затянулся, провел ладонью по щеке. Сейчас он намного старше своих лет выглядел, щетина накидывала лет пять сверху, тени под глазами придавали изможденный вид лицу. Снял операционную шапочку, стал крутить ее, то расправляя, то сминая.