— А разве земляне умеют думать?

На мгновение мне показалось, что я провалилась в темную яму, даже перехватило дыхание. Паника овладела мной слишком быстро, заставила пульс пуститься вскачь, одна-единственная мысль-приказ забилась в голове: «Плачь-плачь-плачь». К счастью, паника была не настоящая, а внушенная. А эти парни просто ждали от меня слез.

Я быстро заморгала, делая вид, что вот-вот заплачу, и красноречиво глянула на браслет. Парни должны были поверить, что в данный момент я больше боюсь опоздать, чем их:

— Ой, я опаздываю!

Парням ничего не оставалось, как меня пропустить. Шмыгнув мимо них, я поскорее удалилась.

— Ветрова, подожди! — догнал меня Экри. — Чего они от тебя хотели?

— У них проблемы с расами, — сказала я, не останавливаясь.

— У центавриан не бывает проблем ни с какими расами, — напыщенно ответил Экри.

— С рептилоидами у вас есть проблемы. Или будешь отрицать?

— Причем здесь спящие? Я тебе о другом.

— О несомненном превосходстве центавриан над остальными расами людей? — съязвила я. Экри видел, как меня окружили курсанты, но встревать побоялся. А я так в этом нуждалась!

— Ты не понимаешь, что я хочу сказать.

— Куда мне, ущербной.

Старшина группы остановился.

— Что с тобой? Что за ядовитый тон?

В другой раз я бы отшутилась и ушла, помня о заморочках старших рас, но сегодня перенервничала, и потому довольно резко ответила:

— Так тебе не нравится мой тон, Экри? А мне не нравится, что ты постоянно подслушиваешь, подсматриваешь, а помочь — духу не хватает.

— А разве тебе нужна была помощь?

Курсант искренне недоумевал. И как это у него получается? Как только дело касается конфликтов с кругом Линды, так Экри сразу тише воды, ниже травы, а темперамент свой показывает только, когда уверен, что за это ему не прилетит кулаком в нос. Вот Тулла он провоцирует нарочно, чтобы подставить, младших — оскорбляет каждым жестом и словом. Стоит только вспомнить, как по-цвински он разговаривает с Ридисом…

Я не знала, что сказать парню, да и не хотелось ничего говорить. Бесполезно. Что Малейв, что Экри росли в полной уверенности, что вселенная создана для центавриан, а все остальные — обслуга. И мне их не разубедить.

В досуговой комнате мы, как обычно, пробежались по вопросам раздобытого Ридисом теста. Тулл заметил, что я рассеянна и что Экри недовольно морщится.

— Что с вами? — спросил он напрямую.

— Ничего.

— Я вижу, что очень даже «чего».

— Ничего, Слагор, — повторила я, собираясь встать и уйти. Тест мы прошли, и больше меня ничего в комнате не держало.

— Нина обвиняет меня в том, что я ей не помог, — заявил центаврианин. Ридис при этом словах оторвался от планшета, а Круек — от разглядывания своих рук. Брови Тулла поползли вверх:

— Что-о-о?

— То, что я старшина группы, не означает, что я должен подтирать слезы плачущим девушкам, — отчеканил Экри. — Если Ветрова сама не может себя защитить, ей не место в академии.

Мои щеки запылали. Я знала, что симпатична Ниджеру, и что он рад со мной поболтать. Но его центаврианская гордость была задета (видимо, моим «ядовитым тоном»), и Экри решил поставить меня таким образом на место.

— Все правильно, — встряла Круек. — Ветрова слабая. Уже все регенерационное на нее извели. Мы не должны за ней бегать и защищать.

— Впервые согласен с тобой, — чопорно сказал Ниджер, избегая, впрочем, смотреть мне в глаза.

— Нина, что случилось? — спросил Слагор.

— Ничего, — только и удалось сказать мне.

Парни Линды не довели меня до слез даже искусно наведенной панической атакой, а вот Ниджер почти довел. Не знаю, как мне удалось сдержаться и не разреветься при всех; я пошла к двери. Тулл заметил, наверное, что у меня заблестели глаза, и принял решение. Неправильное, правда…

Если бы я и захотела помешать, у меня бы не вышло. Тулл бросился к Экри, схватил его за грудки и начал трясти, при этом Экри стукался затылком о стену. Он пытался освободиться, но в силовых приемах был не так хорош, как Тулл.

Круек расхохоталась, считая, что все это очень смешно, а Ридис кинулся к парням, разнимать. Наверное, и мне нужно было броситься вслед за Динри, чтобы разнять парней, но я осталась на месте, пытаясь справиться с собой и не реветь. Слишком уж больно зарядил Ниджер словесной пощечиной…

Тулл стряхнул Ридиса, но тот снова на него кинулся. Экри всадил кулак в живот Тулла, орионец согнулся и чуть ослабил хватку, Ридис, державшийся за орионца, порвал воротник его кителя, но это никого не остановило. Тулл отпустил Экри, Экри ударил ногой по голени Тулла.

— Прекратите! — призвал Ридис. Тулл отцепил от себя апранца и отшвырнул, чтобы не мешался; апранец полетел на ближайший стол.

Браслеты курсантов зажглись предупреждающим красным, но они не обратили внимания. Драка прекратилась только, когда в комнату досуга вбежали дежурные старшекурсники-силовики и разняли парней. Скрутив, дежурные увели драчунов. В комнате досуга остались только мы с апранкой.

Круек поглядела на стол, на меня, и цокнула языком:

— Все из-за тебя.

Я промолчала. С одной стороны, мне было приятно, что Тулл бросился «учить» Экри из-за меня, с другой стороны — дерущиеся перед самими играми чемпионы — это, выражаясь словами Солда, «крах». А уж про «сплоченность» нашей команды и говорить нечего! Что же за день такой неудачный?

Вслед за силовиками в комнату ворвался и Солд:

— Что это, черная дыра вас поглоти, было?

— Ветрова раззадорила парней на драку, товарищ лейтенант, — доложила Круек.

— Ветрова, — с непередаваемым чувством произнес Солд, — объяснись.

— Не могу знать, почему так вышло, товарищ лейтенант.

— Явишься на отработку после отбоя в рабочей форме одежды! Круек — о наказании узнаешь у своего куратора! А теперь вон отсюда обе!

Оскорбленная неверием апранка порывисто вышла в коридор, а я осталась на месте. Что я такого сделала, за что меня следует наказывать? Позволила себе не оплошать на парах? Отчитала Экри за трусость? Что это за справедливость такая извращенная? Я считала себя по натуре покладистой, но в данный момент от обиды у меня ум зашел за разум:

— Товарищ лейтенант, ни я, ни Круек, ни Ридис к драке отношения не имеем, и отрабатывать не обязаны.

Сначала последовала опасная пауза, а потом у Солда задергалось правое веко.

— Десять отжиманий!

— Товарищ лейтенант, я настаиваю: ни Круек, ни Ридис, ни я отрабатывать не обязаны!

— Двадцать отжиманий!

— Товарищ лейтенант, это несправедливо!

— Тридцать!

Я была готова продолжать спорить, но разум, наконец, взял верх над чувствами, и я приняла позу для отжиманий. Один, два, три… Солд, зараза, не все мои отжимания засчитал, и отстал только, когда я бухнулась на пол в изнеможении.

— Встать.

Я поднялась, поправила трясущимися руками галстук и свирепо взглянула на лейтенанта. В этот момент он мне не то, что нравился, я его почти ненавидела!

— Вон!

Вечером, перед отработкой, я встретилась с командой. Круек стояла с каменным лицом, Экри дулся, Тулл бросал нехорошие взгляды на Экри, и только мы с Ридисом нейтрально глазели на кураторов силовиков, связистов и разведчиков. Каждый высказался о том, что команда — это одно целое, семья, и драться с членами семьи — это ниже достоинства горундского гражданина. Влетело всем. Мне и Экри — за провокацию, Ридису — за неправильное вмешательство, Туллу — за драку. Но больше всего пропесочили апранку за то, что она, как капитан команды, ничего не предприняла. Кураторы отняли у нас право на посещение родственниками в академии и лишили трех дней отдыха будущего увольнения.

Затем кураторы увели подопечных отрабатывать проступок.

Нас Солд заставил убираться. За три часа уборки мы не перемолвились и словом, и сильно устали. Таскать мешки, разбирать уборочных роботов, чистить их своеобразные уборочные детали, смазывать, крепить, наполнять очистителями, потом браться за следующие оказалось не так-то легко… Но, несмотря на усталость, мне стало легче, и я перестала грузить голову мыслями о несправедливости. Кураторы не свалили все беды на меня, хотя это было бы очень удобно, значит, я здесь не на птичьих правах.