— Я бы им…

— Ничего «бы им» ты не сделала. Испугалась бы до смерти.

— Откуда ты знаешь, как бы я себя повела?

— Знаю. Ты можешь казаться храброй, но внутри — нежная и мягкая, как мама. Я не хочу, чтобы на тебя плотоядно глазели. Поэтому больше никаких коротеньких платьиц и никаких прогулок с апранцами.

— Ну, давай, скажи, что жертвы изнасилований сами виноваты в том, что их изнасиловали, — пробурчала я. — И что я должна закутаться в десять одежек и лицо прятать. Это при нашем-то климате!

— Нин, я ведь о другом. Если мы будем продолжать вести себя, как дома, нас действительно депортируют. Разве сложно решать вопросы мирным путем? Разве сложно одеваться приличнее? Тему сегодня избили из-за того, что он стал защищать свою спутницу. А к ней пристали потому, что она была в открытом купальнике.

— Ты прав, Кеша, как всегда. Прости.

— И на Агапову оплеуху не обижайся. Мы не знали, что ты все еще ходишь на тот дикий пляж, и тем более — в таком виде, — брат чмокнул меня в нос. — Давай завтра с утра слетаем на открытую выставку га-ан? Я выбил приглашения.

— Кеша! — обрадовалась я. — Ты лучший!

Следующим утром мы, одетые по-центавриански сдержанно (то есть серо и уныло), явились на выставку. Га-аны отличались мирным нравом и содержать их в клетках не было необходимости — зверьки либо спали, либо, переваливаясь, ходили по полу за ограждением, либо выманивали у посетителей плоды га-а. Сначала мы с Кешей прогулялись по крытому помещению, здороваясь со знакомыми фермерами, затем разделились — Кеша подошел к стенду, где толпились поставщики плодов га-а. Я же, умиляясь, раздавала животным угощения.

Одна из га-ан, маленькая пушистая самочка, у которой только голова была рыже-красной, а все остальное тело — черным, подошла к самому ограждению и протянула ко мне лапки.

— Ты моя прелесть, — лепетала я. — Какая у тебя роскошная шерстка, какие глазки!

— И правда прелесть.

От неожиданности я чуть не свалилась за ограждение, и выронила мешочек с плодами га-а. Хитренький зверек быстро все собрал.

Малейв в этот раз был одет в серый комбинезон из матовой ткани с треугольным вырезом. Такая одежда баснословно дорога. И, хоть костюм кажется донельзя простым, он не рвется, не пачкается, в жару дает прохладу, в холод — согревает. Я помню, как мы долго думали, чтобы купить такой Агапу на день рождения.

— Блага вам, гражданка, — поприветствовал меня центаврианин. — Мы сегодня одеты в одной цветовой гамме.

— Как почти все здесь.

— Вам неприятно меня видеть? Хотите, чтобы я ушел?

— Несолидно эмпату о таком спрашивать.

— Я осознал свою ошибку. И повел себя очень грубо по отношению к вам. Простите меня. Я привык к беженкам, которые сами мне себя предлагают. И тут в коридоре одна из них намеренно проливает на меня коктейль, а потом строит из себя недотрогу. Своим предложением я хотел поставить вас на место, но просчитался.

— Я случайно вас облила. И никого из себя не строила.

— Теперь я это понимаю. Поспешный побег из кабинета, слезы, браслет, который вы забыли снять — все это казалось мне уловками. Теперь вы понимаете, почему я так с вами обошелся? И… — центаврианин наклонился ко мне поближе. — Вдруг и сейчас вы играете? Как мне понять, что я вам действительно неинтересен, и вы не пытаетесь меня заполучить?

— А разве вы такой приз, чтобы за вас бороться? — насмешливо протянула я.

— Это тоже уловка? Поддевать меня, разогревая интерес?

— Мне кажется, у вас развилась паранойя. Вам везде мерещатся уловки и подстроенные случайности.

Агент рассмеялся, и оперся руками о заграждение. Мне стоило некоторых усилий не отодвинуться от него, и я старалась не думать о легком аромате цитрусовых, который источал мужчина.

— А как вам понравилась квартира, которую я вам показал?

— Очень понравилась, — призналась я. — Все по мне.

— Правда? — тоном змия-искусителя произнес Малейв.

— Правда. Если когда-нибудь заработаю достаточно платежных единиц, такую же куплю.

— А как же депортация?

— Вы сами напомнили мне об академиях. В какую-нибудь точно поступлю.

— Нина, вам говорили, что вы просто чудо?

— Сегодня вы первый.

Наш разговор стал напоминать флирт, и мне это не понравилось. С одной стороны, понятно, почему Малейв мной заинтересовался, с другой же стороны — совершенно непонятно. Мужчины, даже центаврианские, предпочитают не только беспроблемных жен, но и беспроблемных любовниц, а в другом качестве я этому агенту вряд ли нужна.

— Думаю, мы все выяснили. Я не притворялась, а вы нагрубили по ошибке. Самое время мирно разойтись.

Во взгляде агента промелькнуло что-то жесткое; мне даже показалось на мгновение, что он либо наорет на меня, либо ударит. Но Малейв быстро исправился и вновь стал обаятельным и смешливым:

— Давайте начнем сначала. Меня зовут Ли, я занимаюсь подозрительными гражданами.

— Нина, занимаюсь помидорами.

— Рад познакомиться, — Малейв по центаврианской традиции поклонился мне, прижав ладонь к сердцу.

Будь мы равными по положению, или будь я мужчиной, то должна была бы повторить этот жест, но прижав руку к правой стороне груди. А при встрече женщины и мужчины кланяются только мужчины.

— И я рада, — совсем не радостно ответила я. И почему так получилось? Вместо того чтобы сбежать, я почему-то перешла с ним на «ты».

— Почему тогда не улыбаешься?

— По мне не всегда видно, когда я рада.

— Не удивлен. В тебе все не так, но мне это нравится.

— Блага, — а вот и брат появился. Кеша сохранил на лице доброжелательно-вежливое выражение, но я знала, что он сейчас нервничает, как дуэнья, чья подопечная строит глазки донжуану. — Вы знакомы с моей сестрой?

— Блага и вам, — ответил Малейв. — Я занимаюсь спорными вопросами с беженцами. Именно я отказал Нине в гражданстве. К сожалению.

— Это печально, но мы понимаем причины.

— Приятно встретить здравомыслящего человека. Уверен, за оставшееся время вы найдете выход из положения и в итоге останетесь на Горунде всей семьей. — Агент представился. — Ли Малейв.

Кеша был вынужден поклониться представителю старшей расы.

— Аркадий Ветров.

— Вы выращиваете га-а на своей ферме, Аркадий?

— Да, пробуем. Правда, урожай пока не радует.

— Эти деревья очень капризны, — усмехнулся Малейв и обласкал меня взглядом. — Правда, Нина?

— Все зависит от ухода.

— Согласен, — он уже мурлыкал. — Вы уже ходили на общий тест?

— Нет. Пережидаем первую волну абитуриентов.

— Правильно, — сказал Малейв. — Как отсеются веганцы, можете поступать. А сейчас везде давка, спешка и нервотрепка.

Звезды смилостивились надо мной, и ТПТ Малейва загорелся зеленым сигналом. Кажется, новости были плохими: он посерьезнел и нахмурился. Мужчина перешел на третий официальный горундский, который был зубодробительно-сложным даже для потомственных центавриан.

— Не будем мешать, — сказал Кеша, но Малейв покачал головой, настаивая, чтобы мы остались на месте. И мы остались: таковы нормы приличий. Центавриане выше нас по правам и статусу.

Агент закончил разговор и посмотрел на меня с явным сожалением. Я демонстративно взялась за руку брата, показывая, что за меня есть, кому заступиться.

— Проблемы? — спросил Кеша двусмысленно.

— Да нет, командировка образовалась. Как начнется вторая треть сезона, приходите в академию Культур на тест по общим направлениям. Уверен, вам повезет.

— Спасибо за совет, так и поступим, — быстро проговорила я.

— Надеюсь, — многозначительно протянул Малейв и кивнул нам в знак прощания.

Понятливый Кеша быстро повел меня к площадке аэрокаров, попутно выспрашивая, с какой стати представитель старшей расы интересовался мной, да еще и на людях. Я толком не могла ответить, но брат и так все понял.

— Как он на тебя смотрел!

— Нормально смотрел.

— Нина, я не слепой. И не глухой. Этот Малейв — хищная птица, и если ты будешь неосторожна, он тебя закогтит.