Согласно своеобразной эстетике смерти, существовавшей в древней Японии и постоянно культивировавшейся в семейной и социальной среде, человек вообще должен был умирать красиво, то есть невозмутимо, как бы засыная, имея благочестивые мысли и с улыбкой на лице. Стоны, нежелание умереть и расстаться с близкими и своим имуществом расценивались как нарушение этики и эстетики смерти и строго осуждались.

Для предотвращения «некрасивых» действий и поведения самурая во время харакири, когда он, потеряв контроль, мог упасть навзничь с выражением страдания на лице, с криком и т. д. и тем самым опозорить свой род, и была введена должность ассистента, в обязанность которого входило прекратить мучения самурая, вскрывшего живот, посредством отделения головы от туловища.

Далее токугавские власти подтвердили и четко определили, что смерть через харакири является почетной смертью привилегированных сословий, но никоим образом не низших слоев общества Японии. Законодательство досконально определяло также строгую последовательность церемонии харакири, место ее проведения, лиц, назначенных для проведения ритуала сэппуку, и т. д.

В случае совершения харакири самураем, стремящимся предупредить наказание со стороны властей или главы клана по собственному усмотрению или решению родственников, семья буси не лишалась его имущества и доходов, а самоубийца добивался оправдания перед судом потомства и заслуживал почетного погребения. Выполнение же харакири как особого вида наказания, налагаемого за преступления, влекло за собой конфискацию имущества.

Обычно в дом к провинившемуся (перед господином или властями) самураю являлся чиновник, который показывал ему табличку с приговором к харакири. После этого должностное лицо, принесшее приговор, и сопровождающие его слуги могли оставить осужденного дома или же отдать под надзор какого-либо дайме, который становился ответственным за самурая, приговоренного к сэппуку, и за то, чтобы тот не избежал наказания, обратившись в бегство.

В соответствии с кодексом харакири незадолго до церемонии самоубийства происходило назначение лиц, ответственных за проведений процедуры вскрытия живота и для присутствия при самом акте сэппуку. При этом же выбиралось место для исполнения ритуала, которое определялось в зависимости от официального, должностного и социального положения приговоренного. Приближенные сегуна — дайме, хатамото — и вассалы дайме, имевшие командирский жезл, производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга — в саду дома князя, на попечение которого был отдан осужденный. Харакири могло состояться и в храме. Помещение храма или часовни иногда нанимали чиновники для совершения харакири в том случае, если приказ на сэппуку приходил во время путешествия. Этим объясняется и наличие у каждого путешествующего самурая особого платья для харакири, которое буси всегда имели при себе.

Для ритуала харакири, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь равнялась двенадцати квадратным метрам, если сэппуку выполняло важное лицо. В загородке имелось два входа: северный (умбам-мон, перевод его названия — «дверь теплой чашки» — до сих пор не удается объяснить) и южный — «вечная дверь» (или сюги-емон — «дверь упражнения в добродетели»). В некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри. Пол в загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые укладывали полоску белого шелка или белый войлок (белый цвет считается в Японии траурным). Здесь же иногда устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обернутого белым шелком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из священных книг, ставили свечи, если обряд проводился ночью, и т. д.

При подготовке церемонии харакири в помещении стены комнаты драпировались белыми шелковыми тканями. То же делалось и с внешней стороной дома осужденного — она обвешивалась белыми полотнищами, закрывавшими цветные щиты с вышитыми на них фамильными гербами. Накануне исполнения обряда, если осужденному было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчеркивая тем самым, что буси не боится смерти и харакири для него — заурядное явление. Именно этого — полного самообладания и достоинства перед и во время обряда самоубийства — и ждали все окружающие от самурая.

Кайсяку (ассистент) выбирался представителями клана или самим самураем. Обычнее в роли кайсяку выступал лучший друг, ученик или родственник приговоренного к харакири, который в совершенстве мог владеть мечом. Первоначально в древности термин «кайсяку» применялся к охранителям господ или к лицам, оказывающим какую-либо помощь другим. Как сказано выше, начиная с XVII века, точнее с периода Эмпо (сентябрь 1673 — сентябрь 1681 г.), присутствие кайсяку при сэппуку, проводимом по приговору суда, становится уже обязательным.

Ассистент должен был отрубить голову осужденному, который вследствие духовной слабости или боязни вспарывал живот лишь по видимости, или самураю, который просто не мог довести харакири до конца, не имея на это физических сил (так как впадал в бессознательное состояние).

Самурай, приглашенный на обряд сэппуку в качестве кайсяку, должен был выразить готовность быть полезным в этом деле, но ни в коем случае не изображать печали на лице; это было равносильно отказу, причиной которого было недостаточное искусство владения мечом, что рассматривалось как бесчестие для воина. Ассистент, выбранный осужденным, обязан был поблагодарить его за оказанное доверие и высокую честь.

Кайсяку не должен был употреблять в ходе совершения сэппуку собственного меча, а брал его у осужденного, если тот об этом просил, или у своего дайме, так как в случае неудачного удара вина за это ложилась на меч владельца.

Кроме кайсяку, осужденному, как правило, помогали еще один-два человека. Первый подавал приговоренному на белом подносе малый самурайский меч — орудие совершения сэппуку, в обязанности второго входило преподнесение свидетелям отрубленной головы для опознания.

Накануне совершения церемонии харакири составлялся список лиц, которые, согласно правилам, должны были присутствовать на месте совершения сэппуку. Это были один-два главных советника дайме (каро), двое-трое второстепенных советников (енин), двое-трое моногасиров — приближенных 4-й степени, заведующий дворцом (русуи, или русубан), шестеро прислужников 5–6-го рангов (если осужденный вверялся надзору князя), четверо самураев низшего ранга, которые приводили в порядок место проведения сэппуку и погребали тело (если просьба родственников осужденного о выдаче им останков была отклонена). Число прислужников зависело от ранга приговоренного. В случае совершения харакири в пределах клана (т. е. если самурай осуждался на харакири не правительством сегуна, а собственным господином — феодальным князем) осужденному помогали двое-трое прислужников.

В качестве свидетелей выступали общественные цензоры, главный из которых объявлял осужденному приговор непосредственно перед харакири и затем сразу же покидал место, на котором должно было делаться сэппуку. Второй цензор оставался, чтобы засвидетельствовать исполнение приговора. Представители власти удостоверяли не только смерть, но и строгое соблюдение всех церемоний и формальностей при харакири самурая. Важными считались мельчайшие подробности, каждый жест и движение были строго определены и регламентированы.

В соответствии с ритуалом, кайсяку и его помощники надевали свои церемониальные одежды (в случае осуждения преступника правительством), при харакири самурая из их собственного клана — только кимоно и поясную одежду — хакама. Хакама перед исполнением сэппуку подворачивалась. При харакири самурая высокого ранга ассистенты обязаны были надевать белые одежды.

Прислужники надевали пеньковое платье и также подворачивали свои хакама. Перед чтением приговора осужденному приносили на большом подносе смену платья, которое надевалось после его прочтения. Во время исполнения сэппуку буси был одет в белую одежду без гербов и украшений, которая рассматривалась и как погребальное платье. Она называлась «синисодзуку» (одеяние смерти).