Но, предположим, отобрал педагог начальной школы для себя группу детей, которых легко научить по данной методике основам грамоты. Тогда встает вопрос: а хорошо ли детям в коллективе, составленном из одинаковых по типам асимметрии мозга, по типам мышления, по типам психики сверстников, легко ли жить и учиться в таком классе, легко ли найти друзей среди похожих на тебя?

Наши исследования показывают: нет, нелегко, тяже­ло складывается такой коллектив, сложны в нем отноше­ния между детьми, трудно учителю при передаче опреде­ленного круга знаний — не на кого опереться в классе, нет разнообразия откликов, многосторонности воспри­ятия материала.

Другой вопрос связан с переходом из начальной школы в среднюю, так как методы преподавания часто не увязаны между собой и разные предметы могут подаваться по раз­ным методикам: «левополушарным» или «правополушарным». В этом случае отбор в первый класс может сыграть а детьми в средней школе злую шутку: отбирали один тип, который был успешен в первых классах, а в средней школе именно эти дети наименее успешны, так как принципиаль­но меняются методы обучения, опора делается на другой тип мышления.

Это трагедия для детей и причина непонимания и кон­фронтации между учителями начальной и средней школы. «Как вы их учили, если ваши отличники у нас из троек не вылезают?» Да и учителей в средней школе много, и каж­дый при преподавании своего предмета выбирает методи­ку, которая оптимальна для какой-то одной части детей и трудна для обучения остальных. И между учителями нет согласованности, по разным предметам методические под­ходы могут быть прямо противоположными.

Но, скажете вы, есть ведь гуманитарные предметы и математические, а это уже предполагает, что первые осно­ваны на эмоционально-образном мышлении, а вторые — на рационально-логическом. И будете не совсем правы. Мы уже приводили пример с решением одной и той же геомет­рической задачи детьми с разными типами функциональ­ной организации мозга. Среди выдающихся математиков и физиков преобладают левополушарники: Пифагор, кото­рый говорил: «Все есть число...»; Ферма, который мыслил формулами; Лейбниц, который писал о логическом исчис­лении. Но среди них был и Ньютон, который открыл закон всемирного тяготения с помощью образа — падающего яб­лока, и Эйнштейн, который до 4 лет почти не говорил, страдая дислексией, обнаруживал слабые способности по математике, физике и древним языкам, был изгнан из школы, но создал теорию относительности.

А почему именно правополушарнику Эйнштейну уда­лось решить проблему, которая не давала покоя ведущим физикам мира? А потому, что теория относительности не вписывается в те цепочки умозаключений, которые спосо­бен выстроить ученый левополушарного типа, а требует охватить нетрадиционным целостным взглядом все слож­ные и противоречивые факты, отрешиться от тирании штампов и классификаций, которые расчленяют, искусст­венно дробят целостную картину мира. На такое способен только правополушарник. Так же, как понять и принять, что свет является одновременно и потоком частиц, и вол­ной, способен тоже только ученый правополушарного типа, такой, как Ньютон. И все открытия подобного рода, которые полностью меняют, взрывают созданную ранее картину мира, уводят с привычной дороги рассуждений и умозаключений, ломают привычные рамки знаний — все это делается обычно людьми правополушарного типа.

Можно привести и еще один удивительный пример: английский физик Стивен Хокинг обладает уникальной способностью решать сложнейшие физико-математические задачи, не выписывая длинные ряды уравнений, а каким-то непостижимым образом сразу выдавая результат. По-ви­димому, здесь работает не рационально-логический способ мышления, а образный, интуитивный, опирающийся не только на огромные знания, но и на способность мыслить целостно, отрешиться от прессинга букв, цифр, формул.

Но почему мы так уверены, что одни из этих выдаю­щихся ученых левополушарники, а другие правополу-шарники? Иногда мы судим по косвенным признакам, а в каких-то случаях можем говорить с уверенностью. Эйнштейн, например, был левшой, и после его смерти было обнаружено, что правое полушарие его мозга зна­чительно больше, чем левое. Хокинг же страдает тяже­лой болезнью с полной потерей речи (дефект левого по­лушария) и обездвиженностью. Общается он с помощью электронного синтезатора речи, а передвигается на мото­ризованной коляске.

Но вернемся к школьной математике. Кого в школе считают математически способными? Тех, кто склонен к логическому, аналитическому мышлению, или тех, кто об­ладает отличной памятью и за счет этого преуспевает во всех школьных науках. А Эйнштейн и в нашей школе имел бы двойку по математике и считался бы неспособ­ным. Если преподавание математики или физики форма­лизовано, опирается на заучивание таблиц и формул, на «цепное» мышление и не дает простора творчеству и мате­матическому воображению, направлено только на резуль­тат, а не на поэзию самого процесса мышления (и именно так обычно происходит в школе), то математики-правополушарники не имеют возможности проявить себя, познать свои собственные способности, вырабатывают негативное отношение к математике и физике, закрывая для себя и в будущем всякую возможность заняться этими науками.

Ну, хорошо. С математикой более или менее понятно, но художники и музыканты — это уж непременно право­полушарники? Совсем необязательно. О художнике Бояджиеве мы уже говорили в предыдущей главе, а о компози­торах попробуем судить по их музыке. Специальные иссле­дования показали, что к правополушарникам можно отне­сти Вагнера, Дебюсси, Скрябина, Чайковского, Шопена, Шумана, а к левополушарникам — Баха, Генделя, Мен­дельсона, Прокофьева, Стравинского, Шостаковича.

Литература как школьный предмет тоже часто препода­ется в рационально-логическом, аналитическом стиле, хоть мы и относим ее в школе к гуманитарным дисципли­нам. Поэтому и деление на классы «математиков» и «гу­манитариев» в школе весьма условно.

О некоторых секретах школьных трудностей

Давайте разберем особенности обучаемости детей в школе на примере овладения ими грамотным письмом. Почему одни дети с первого класса пишут очень грамотно, почти не делают ошибок, даже не зубря наизусть правил, а другие делают огромное количе­ство ошибок в таких словах, где, казалось бы, и ошибиться невозможно? Может быть, и это зависит от того, как орга­низован мозг, его зрительные, слуховые, моторные, ассо­циативные центры?

Задумаемся, что необходимо для правильного написа­ния слов и предложений. Во-первых, ребенок представляет себе звуковой образ слова, который очень часто не соответ­ствует звуковому составу написанного слова: говорим «де­вачка», «сабака», «рош», а пишем «девочка», «собака», «рожь».

Во-вторых, ребенок представляет себе зрительный образ написанного слова, того, что он видел в книжке (если, конечно, он достаточно много читает), но это образ печат­ного слова, отличающегося по начертанию букв от того, которое ему необходимо написать. То есть требуется «пере­вод» одного образа в другой, а это требует сил, умения и времени. Зрительный образ написанного слова тоже фор­мируется. Но в таком виде он его встречает только в своих тетрадках, а если оно один раз было написано неправиль­но, то существует опасность, что ребенок будет тиражиро­вать ошибку — повторять то же самое неправильное напи­сание, тж. он запомнил зрительный образ неправильно написанного слова.

В-третьих, у ребенка формируется моторный образ слова — последовательность тонких движений пальцев руки, необходимая для его написания. Рука пишет как бы сама, автоматически, ребенок даже не задумывается о том, как надо писать. Происходят и другие процессы, связан­ные с артикуляцией (проговариванием слова, которое ребе­нок пишет, с определенной последовательностью движения губ — а это тоже моторный образ слова) и соотнесением разных видов образа слова между собой.

Но ведь у одного ребенка прекрасная слуховая память, он опирается в первую очередь на слуховой образ слова, а тот его подводит. У другого ведущий канал восприятия зрительный, а у третьего — моторный, точнее, телес­ный — наиболее важна для этих детей та информация, которая приходит в мозг от их работающих мышц, в дан­ном случае — от пальцев и губ. И всю эту информацию от разных органов чувств и сложившиеся в голове образы надо соотнести между собой, чтобы написать правильно. А способы и возможности анализа и сопоставления разных видов информации разные у мальчиков и у девочек, у детей разных типов.