Так, например, дети пишут предложение: «Дорожка за­росла травой». Одни, чаще левополушарники, дойдя до слова «заросла», останавливаются, выделяют корень «рос», вспоминают, что есть такое правило, по которому корень «рос» пишется через «о», а «раст» через «а», и продолжают писать слово без ошибки.

Другие дети не вспоминают правило, но, увидев уже написанное ими слово «зарасла», замечают, что оно выглядит непривычно, а значит, написано неправильно: сам узор букв не похож, на то, что когда-то было увидено или на­писано,— после чего исправляют свою ошибку.

Третьи пишут, не замечая «подводных камней» и не думая о правилах, — и пишут без ошибок. Но стоит им остановиться, задуматься, как надо писать это слово, и ошибка почти неминуема. У них грамотное письмо полу­чается как бы само собой. Скорее всего это связано с пре­обладанием у ребенка моторного компонента письма. Такой человек, затрудняясь в правильности написания (например, взрослый, проверяя ошибки), на бумажке про­писывает «трудное» слово, и «рука» пишет как бы сама правильно.

Первая группа детей использует левополушарную стра­тегию письма, а вторая и особенно третья — скорее сме­шанные или правополушарную. Этой третьей группе детей просто противопоказано расчленять слово на части, т.е. разрушать его целостный образ, единство смысловых, слу­ховых, моторных (мышечный образ) характеристик. Ус­ловно выделяемые нами части слова лишены смысла (какой смысл несет суффикс «очк», если за ним не стоит ни предмет, ни явление?), разнесены во времени и про­странстве. Такое деление разрушает целостность воспри­ятия, автоматизм написания, а значит, разрушает «врож­денную грамотность».

Возможно, у вас возникли сомнения в правоте наших умозаключений. Тогда давайте рассмотрим другой очень показательный пример. У основоположника нейропсихоло­гии академика А. Р. Лурии был больной, который во время войны получил ранение в голову. У него была по­вреждена теменно-затылочная область левого (речевого) полушария. Когда больной пришел в себя в больнице на­столько, что смог оглядеться вокруг, его поразило, что его соседи по палате читают газеты на иностранных языках. На самом деле они читали газеты на русском языке, но он не узнавал знакомые буквы и слова, хотя понимал, что это именно буквы, а не какие-то узоры на бумаге.

Он потерял возможность читать и писать. Но прошло какое-то время, и этот человек с тяжелым ранением левого полушария начал вести дневник. Как же это произошло? Вот отрывок из его дневника: «...Вдруг ко мне во время занятий подходит профессор, уже знакомый мне своей про­стотой обращения ко мне и к другим больным, Александр Романович Лурия, и просит меня, чтобы я написал не по буквам, а сразу, не отрывая руки с карандашом от бумаги. И я несколько раз (переспросил, конечно, раза два) повто­ряю слово «кровь» и, наконец, беру карандаш и быстро пишу слово, и написал слово «кровь», хотя сам не помнил, что написал, потому что прочесть свое написанное я не мог». Значит, больной с поврежденным левым полушари­ем может писать другим «правополушарным» способом.

Конечно, наши дети-правополушарники имеют здоро­вое и прекрасно работающее левое полушарие, но природа одарила их уникальной способностью целостного, нерасчлененного на буквы и слоги «правополушарного» письма, которое может быть к тому же и очень правильным, без­ошибочным. Мы же неосторожно можем разрушить этот дар, все испортить своей непродуманной, неподходящей для этого типа детей методикой обучения.

Что же делать? Может, вообще не заставлять таких детей учить правила? Наверное, знать правила неплохо, но таких детей нельзя во время письма останавливать и про­сить вспомнить правило. Нельзя перед началом работы да­вать этим детям инструкцию такого рода: «Не торопись, перед тем, как написать слово, подумай, какое правило мы изучали». Такая инструкция хороша для левополушарников, но не для тех, у кого правое полушарие (вместе с левым, конечно) обусловливает феномен «врожденной гра­мотности».

Следует подчеркнуть, что дети с «врожденной грамот­ностью» не всегда получают пятерки: написав текст без ошибок, они могут не справиться с заданием на разбор предложения или отдельных слов по частям, не могут вы делить корень или надписать над словом падеж, в котором оно находится, хотя падежные окончания могут быть на писаны безошибочно.

Есть группа детей, которые хорошо, быстро и много читают, но безграмотно пишут. В чем тут дело? Мы уже говорили о том, как даже взрослый человек, прочитав книгу, иногда не может назвать (а уж тем более написать) имя одного из героев, если оно иностранное и трудно про­износится. Он его не прочитывал по буквам, а узнавал в тексте, и это не мешало читать и понимать прочитанное.

Этот пример важен для понимания того, что происхо­дит с детьми, которые при чтении и письме используют правополушарные стратегии. Правое полушарие не дробит образ на части, а, наоборот, видит целое, даже если каких-то деталей не хватает или они дефектны.

Есть такие психологические тесты, в которых требуется увидеть целое изображение, разбитое на кусочки (рис. 23). Это задание в основном для правого полушария. Даже если часть изображения отсутствует, те, кто использует право­полушарные стратегии решения этой задачи, легко узна­ют, что нарисовано на картинке. То же происходит при чтении книги или собственных записей: правополушарни­ки узнают слова и предложения, читают быстро, но оши­бок, опечаток или других неточностей просто не замечают, т.к. это не мешает главному — пониманию смысла прочи­танного, что для правополушарника важнее.

Рис. 23. Незаконченные рисунки из теста Л. Л. Торстона.

Что делать? Читать вслух. В этом случае ребенок вы­нужден будет прочитывать слова, замедлять скорость чте­ния и замечать особенности написания отдельных слов — формировать зрительный и слуховой образ слова. Это как при езде на поезде: мы видим и узнаем мелькающие за окном картины, но не успеваем рассмотреть детали. Идя пешком, мы способны увидеть меньшее пространство, но значительно больше деталей. Вспомним художника Бояджиева, о котором мы говорили раньше: после инсульта в левое полушарие мозга он начал писать пейзажи, исполь­зуя при этом неповрежденное Правое полушарие. Причем он не выписывал отдельные листочки на деревьях, но пере­давал на своей картине целостный и очень реальный, «живой» образ дерева.

Итак, за трудностями, в обучении грамотному письму лежат вполне объективные причины, кроющиеся в инди­видуальных особенностях функциональной организации мозга детей.

Необходимо оговориться, что пока это только гипотеза, но если, опираясь на нее, мы поможем нашим детям на­учиться грамотно писать, то это полезная для нас гипоте­за. Итак, при обучении письму очень важно знать, каких детей мы учим, подходит ли для данного типа детей наша методика обучения.

Существует точка зрения, согласно которой, при овла­дении чтением, письмом, счетом как инструментами по­знания, обучение идет в основном за счет логического, рационального, аналитического мышления. Мы вырабаты­ваем в процессе обучения установки на жесткую упорядо­ченность и однозначность связей между предметами и яв­лениями, обучаем способам построения однозначного кон­текста, логико-знаковому мышлению, что мешает мышле­нию творческому.

Для левого полушария существует только черное и белое, при этом одно исключает другое, а для правополу­шарного мышления они могут стать взаимодополняющи­ми, а не противоположными, и, как мы уже говорили, только правополушарнику может придти в голову мысль, что свет одновременно является и волной, и по­током частиц.

Французский психолог Валлон говорит о том, что обра­зы и понятия взаимно содержат друг друга, а обучение, совсем не адресованное образному мышлению, не только не способствует его развитию, но и, в конечном счете, по­давляет его.

О том же говорят и наши российские ученые. Профес­сор И. А. Аршавский считает, что в 9-10 лет ведущей дея­тельностью является правополушарная. Дети ассимилиру­ют фразы в виде образов. Поэтому математические дисцип­лины в школе должны излагаться наглядно, а не только в виде символов. Врач и педагог профессор Н. Н. Трауготт тоже пыталась предостеречь школу от левополушарного третирования, от воспитывания болтунов, которые хоро­шо, правильно и красиво говорят, но не способны к реаль­ным действиям в реальной ситуации. По ее словам, в школе угроблена уйма правополушарников, а это значит, что исчезают генераторы идей, и это уже катастрофа. Во­прос стоит очень серьезно: нужно спасать нацию.