Прин сидел сейчас прямо, едва касаясь лопатками переборки. Затекшая спина хрустнула при резком движении. Он с удовольствием размял бы ноги, но свободного пространства в крохотной округленной каюте, похожей на опрокинутую набок консервную банку, оставалось только полтора шага в длину и столько же в ширину. Остальное место занимали маленький письменный стол с ввинченными над ним в стену магнитным компасом, глубиномером, раструбом переговорной трубы и узкий платяной шкаф. Прин тяжело вздохнул и, прищурившись, взглянул на круглые судовые часы с зелеными фосфоресцирующими стрелками и цифрами. Шестнадцать часов. Из-за полузадернутой плюшевой портьеры послышались тихие шаркающие шаги. Два кока, Вальц и Мантик, обернув тряпками обитые гвоздями подошвы, разносили обед. Члены экипажа с явной неохотой черпали ложками с выбитой на черенках свастикой густой рыбный суп. Напряженное ожидание отбило у них всякий аппетит.

В четверть восьмого вечера инженер-механик Вессельс приказал запустить трюмные помпы и завести электродвигатель. Субмарина поднялась на перископную глубину. Но разглядеть что-либо было совершенно невозможно. Окуляр перископа будто залило черной тушью.

— Всплываем!

Море успокоилось и встретило лодку не огромными пенистыми валами, а пологими волнами. Ветер ослаб и больше не швырял в лицо соленые брызги. Внезапно призрачный свод вечернего неба озарился яркими всполохами. Повсюду над горизонтом появлялись и исчезали блики рубинового и изумрудного цветов. Северное сияние — довольно редкое явление в этих широтах — возвещало о наступлении ночи.

Внизу надсадно рокотал дизель, гудели вентиляторы, нагоняя в отсеки свежий воздух. Прин с отрешенным видом застыл на мостике… «Неужели из-за проклятого Северного сияния придется отменить операцию? — уныло размышлял он. — Риск, конечно, очень велик, но, с другой стороны, именно в это время можно, прижимаясь к берегу, по мелководью пробраться в Скапа-Флоу. Потом ситуация изменится…»

Под ногами завибрировала палуба. Команда ждала от него решения. Прин насупился, судорожно сжал поручень и хриплым от волнения голосом выкрикнул:

— Идем в Скапа-Флоу!

Острый форштевень резал воду как нож масло, оставляя по бокам снежно-белые полосы пены. Ярко-зеленый луч, рассекавший темный бархат неба, сменился огромной огненно-красной змеей, ежесекундно меняющей форму и создающей ощущение нереальности окружающего мира. Потом в вышине засияла сверкающая ослепительным блеском корона. При такой игре красок звезды как-то тускнели и терялись. Лодка шла узким, извилистым проходом. Северное сияние окрасило в серебристый цвет вершины высоких отвесных скал. Преграждавшие фарватер Зунда затопленные корабли своими очертаниями напоминали большие, расплывчатые пятна.

Течение подхватило «У-47» и с силой швырнуло вперед. Прин вдруг почувствовал себя бредущим с завязанными глазами по краю пропасти. Лишь благодаря ловкому маневру лодке удалось в последний момент избежать столкновения с одним из покоящихся на дне залива судов.

— Ну вот и все! Мы в Скапа-Флоу! — торжествующе выдохнул Прин.

На фоне озаренного меркнущим Северным сиянием неба отчетливо вырисовывались темные силуэты двух кораблей. Прин сразу определил, что перед ними линкор «Ройял Оук», наполовину прикрывший огромным корпусом линейный крейсер «Рипалз».

Командир «У-47» был вынужден произвести торпедную атаку по перекрывающим друг друга целям. О выходе на другую дистанцию выстрела не могло быть даже речи. В любую минуту противник мог обнаружить субмарину.

Из носового отсека доложили о готовности всех четырех торпедных аппаратов к стрельбе. Эндрас, занимавший также должность командира минно-торпедной части, буквально впился глазами в счетное устройство. Из переговорной трубы раздался властный голос Прина:

— Пли!

Три сильных толчка встряхнули лодку так, что из баков чуть не выплеснулся электролит. Турбонасосы тут же подали в цистерны воду, возмещая субмарине потерю веса. Сквозь шипение сжатого под большим давлением воздуха, громкое позвякиванье корпуса и шорох водяных струй за бортом пробился отчаянный крик торпедиста:

— Из третьего аппарата торпеда вышла не полностью!

— Включаю секундомер, — скороговоркой пробормотал Шпар и расслабленно облокотился на штурманский стол.

Через несколько секунд прогремел взрыв. Почти у самого борта линкора поднялся каскад воды.

«Мимо, — устало подумал Прин, как обычно ощущая в такие минуты легкое головокружение и покалывание в кончиках пальцев. — Остальные две тоже прошли мимо».

Гул взрыва не потревожил царившую в святая святых британского флота тишину. Над бухтой не заметались лучи прожекторов, не зазвучал торопливый стук корабельных машин противолодочных катеров.

Причины столь странного поведения британских адмиралов объяснил Черчилль в своем выступлении в палате общин 8 ноября 1939 года. Оказывается, никто из них даже в мыслях не предполагал, что вражеская подводная лодка сумеет отыскать лазейку в сложной системе заграждений, преодолеет сильное, с водоворотами течение и проникнет в Скапа-Флоу. Поэтому они решили, что в небо над бухтой прорвались немецкие самолеты. Пока часть команды занимала боевые посты под броневыми колпаками управления зенитным огнем командир линкора вместе с группой офицеров и матросов по приказу адмирала — начальника базы — лихорадочно искал внутри корабля неразорвавшуюся бомбу.

Отсутствие каких-либо признаков боевой тревоги побудило Прина дать второй залп.

— Товсь!

Освободившись вновь от четырех торпед, «У-47» едва не всплыла, но боцман сумел удержать ее на нужной глубине. Два тонких буруна, как бы прочерченные по морской ряби, устремились прямо к носовой части линкора. Грохот сдвоенного взрыва заставил невольно пригнуться. Закованный в броню корпус «Ройял Оука» содрогнулся от мощного удара и окутался облаками черного дыма и пара. Пораженный корабль резко накренился на левый борт. С надстроек и башен на стальную палубу посыпались зенитные установки, арматура и оборудование, убивая и калеча людей. В огромный, с рваными краями брони пролом потоком хлынула забортная вода, с ревом заполняя нижние помещения линкора. Крен стремительно нарастал, и через несколько минут «Ройял Оук» погрузился в морскую пучину. Погибли 824 человека.

На этот раз сразу же после взрыва взвились ракеты, ставившие в небе красные точки и при падении оставлявшие за собой мгновенно исчезавшие красные нити. К воде, то скрещиваясь, то разбредаясь, как щупальца, потянулись лучи прожекторов, с протяжным, ноющим на одной ноте гулом завелись двигатели сторожевиков.

Прин удовлетворенно улыбнулся, оторвал лицо от резинового надглазника окуляра и приказал старшине машинистов вертикальных рулей развернуться и на среднем ходу плыть обратно.

Расстояние до выхода из Скапа-Флоу неуклонно сокращалось. Казалось, еще немного — и «У-47» вырвется из узкого пролива Кирк-Зунд. Гудели дизели, натужно рокотали электромоторы, ровным гулом настраивая на спокойный лад. Внезапно сзади показался сторожевик. На субмарине все замерли в томительном ожидании воя снарядов и визга осколков. Однако катер вдруг отвернул в сторону и шум его винтов быстро замолк вдали. В заливе лодку подхватил водоворот, швырявший ее в разные стороны. На берегу неожиданно вспыхнули автомобильные фары и, не высветив субмарину, погасли. Перемалывая бурлящую воду винтами, лодка все дальше и дальше уходила от места атаки и, едва не врезавшись кормой в причал, вышла, наконец, на спасительный простор Северного моря.

Адмиралтейство в очередной раз жестоко поплатилось за недооценку возможностей противника. Выяснилось, что оно даже не слишком настаивало на выделении казначейством ассигнований на приобретение дополнительного количества брандеров и их затопление в проливе между островами Мейнленд и Ламб-Хольм. Британский Флот Открытого моря понес бы гораздо большие потери, если бы буквально за день до появления в Скапа-Флоу немецкой субмарины значительная часть его кораблей не была переведена на другую базу.