– А теперь займитесь теорией. К концу занятия сдадите мне свиток на тему применения эмпирической корпускуляции в зельеваренье. Не забудьте подробно описать процесс корпускуляции. И проведите сравнительный анализ с другими магическими приёмами подготовки сырья.

Кэти охнула: до конца урока осталось чуть больше получаса. Успеть бы прочитать про эту самую коспур… курпос…

Остальные уроки прошли гораздо удачнее. Профессор Флитвик показал новые заклинания: манящее и отталкивающее. Пока Кэти валялась в лазарете, было изучено заклинание иммопондус, которое делает предметы лёгкими, почти невесомыми. Для того, чтобы Кэти могла догнать однокурсников, Флитвик назначил ей дополнительное занятие, вместе с Квентином и Луизой Харм-Хилл, которым это заклинание до сих пор не давалось. Так что с этим предметом проблем не будет.

А вот на теории магии Кэти почувствовала себя несмышлёным младенцем, попавшим вдруг на учёное заседание. Было непривычно и досадно слушать и не понимать ни одного слова из лекции. Теория магии – очень сложный предмет, и каждое занятие очень важно, а Кэти пропустила их целых три!

Обложившись конспектами Алисы, Ребекки и Нейла, всей найденной литературой по теории трансситуативных заклинаний, Кэти просидела в библиотеке до полуночи, устала жутко, но разобралась-таки с очередной головоломной теорией профессора Консалье.

Вернувшись в свою комнату со слипающимися глазами и гудящей от замысловатых формул головой, Кэти рухнула в постель и заснула как убитая. Снились ей трансситуативные крысиные хвосты и зеркала, между которыми она металась, убегая от Снейпа.

Утром в Общей гостиной Кэти наткнулась на Бена Тровдена. Он прошёл мимо, будто не заметив её. Кэти чуть не заплакала. Она и не ждала, что он обрадуется при встрече с ней. Но вот так, как мимо пустого места… это было очень обидно, очень! Страшно захотелось поступить так же: не хочешь со мной даже поговорить? – и не надо! Но нельзя же так всё оставить! Кэти проглотила обиду, догнала Бена и попросила:

– Бен, я хочу тебе сказать…

Бен посмотрел на неё, как на заговоривший вдруг стул: с равнодушным удивлением.

– Бен, мне очень жаль, что я опять пропустила тренировку и вам пришлось тренироваться без запасного ловца. Мне очень жаль, что так получилось, честно!

Бен всё так же равнодушно молчал. Правда, он остановился. Питер Коннахт, который был тут как тут, взглянул на Кэти с капелькой сочувствия, но тоже промолчал.

– Больше всего на свете я бы хотела играть за сборную. Если ты всё же разрешишь мне тренироваться… я… Нет, я понимаю, конечно, что теперь, после того, как я дважды пропустила важные тренировки, у тебя нет ко мне никакого доверия. Поэтому я не собираюсь просить, уговаривать взять меня в команду. Я понимаю. Просто я хочу, чтоб ты знал: я не нарочно. Мне очень жаль… Извини, – и, не дожидаясь ответа, Кэти сбежала по ступенькам.

Этот разговор, вернее, монолог опять испортил настроение, Кэти вспомнила и пропажу метлы, и неудачный поход за шишками. Хотя, почему неудачный? Кэти отодвинула тарелку, вытащила из кармана кусок пергамента и, усмехнувшись, быстро написала: «Есть новости. До вечера! Кэти». Перечитала написанное, хотела уточнить, потом махнула рукой: поймут, – и скомкала листочек в кулаке.

На уроке по уходу за магическими существами произошло ещё одно немаловажное событие. Для разнообразия, приятное.

Утро выдалось морозное, Кэти порадовалась, что догадалась надеть тёплый плащ. Профессор Граббли-Планк привела класс на лужайку около небольшого аккуратного домика. Из дверей выглянул Хагрид, окинул взглядом продрогших студентов и вынес нескольких ручных авгуров. Большие, тощие, похожие на ощипанных грифов птицы выглядели очень несчастными.

Профессор объяснила, что авгуры предпочитают дождливую погоду:

– …а сегодня выдался такой редкий для этого времени года ясный денёк. Для ирландских авгуров это всё равно, что вам выйти на прогулку под проливным дождем – не смертельно, но жутко неприятно.

Когда урок закончился, Хагрид помахал Кэти, чтоб та не уходила, и понёс корзину с нахохлившимися авгурами в дом. Кэти, нахохлившись не хуже – денек, конечно, выдался ясный, но ужасно холодный, – топталась у куста боярышника, дожидаясь лесника и гадая, что же такое важное он хочет ей сказать. Наконец он вышел, огляделся, увидел Кэти и заулыбался.

– Кэти! Я не успел тебе сказать. Я тогда подумал, и решил, что негоже оставлять эту штуку там, в сарае. Где любой несмышлёныш может взять её. Ведь беда может случиться! В общем, она у меня…

Кэти непонимающе уставилась на Хагрида.

– Ну, эта… Язык не поворачивается назвать эту штуку метлой!

– Бешеная Палка?! – не веря своему счастью, догадалась Кэти. – Бешеная Палка у вас?!

– Хм… Бешеная Палка… Точно! Бешеная и есть! Я ещё это… ручку немножко отполировал и убрал левый крен. Теперь поустойчивее будет.

– Спасибо! Спасибо огромное, мистер Хагрид!

– Ну-ну… Не за что, – Хагрид смутился. – Я ведь хотел сразу сказать, предупредить тебя, да ты запропала куда-то, а потом и сам запамятовал. Так что, она у меня. Как понадобится – заходи. Пойдём, покажу, где она лежит, твоя чокнутая метёлка.

Радостной вестью Кэти поспешила поделиться с одноклассниками.

– Что, твоя метла отыскалась? – Марк просиял.

– Ура! Бешеная Палка нашлась! – обрадовалась Алиса.

– Отлично! Теперь уж точно Малый Кубок наш! Завтра как раз тренировка. Мы, пока тебя не было, тоже неплохо потренировались. Квентин у нас теперь ого-го!

– Ого-го-го! – заорал и Квентин. – Ни один мяч не пропущу!

Кэти улыбалась. Она рада была и за Квентина, нашедшего своё призвание у квиддичных колец, и за Марка, который очень переживал за всю команду. А больше всего она радовалась за себя, конечно. Её нетипичная сумасшедшая метла вернулась к ней, а значит, вернулась и возможность опять подняться на сумасшедшей скорости на сумасшедшую высоту.

А на следующий день, во время тренировки, Марк опять был недоволен:

– Кэти! Кэти! Спускайся! Дай же нам потренироваться! Мы не успеваем квоффл схватить, а ты уже снитч поймала! Имей же совесть, дай и ребятам поиграть! Квентину же надо отработать приём, про который Карл рассказывал, а я даже до колец долететь не успеваю! В общем, садись, отдохни. Для тебя тренировка окончена. Так ты будешь играть в субботу, во время матча.

Кэти быстро навёрстывала пропущенные занятия. Конспекты по истории она перерисовала по записям Алисы, которая всегда скрупулёзно записывала каждое слово профессора-призрака. Про Венеру и её таинственные спутники рассказал Квентин. Кэти мельком удивилась: куда подевался суматошливый и дурашливый мальчишка? Обложившись книгами, схемами и венерианскими картами, Квентин очень понятно всё объяснил.

Трансфигурация давно уже стала любимым предметом Кэти. А поскольку предмет был один из сложнейших, каждая тема разбиралась не один час. И Кэти довольно скоро научилась превращать попугайчиков в детские погремушки, котят – в разноцветные клубки шерсти, и даже начала осваивать универсальное превращение мелких зверьков в игрушки. Ей первой из всего класса удалось превратить кролика в куклу. Правда, кукла оказалась чересчур ушастой и с маленьким пушистым хвостиком. Но МакГонагал осталась довольна успехами Кэти.

По окончании урока, превратив все нелепые существа и страшненькие игрушки обратно в милых пушистых зверьков, она подозвала Кэти и сказала:

– Профессор Снейп просил передать, что сегодня вечером ждёт вас в своей лаборатории. В восемь. Будете помогать ему.

Кэти чертыхнулась про себя: придётся менять планы. Она опять достала свою четвертушку пергамента и написала: «Сегодня не могу, давайте завтра». Тут же откликнулся Патрик: «Завтра я не смогу – тренировка». А в обед ответила и Джорджиана: «У меня завтра дополнительные занятия, я тоже не смогу». И уже вечером, под дверью в класс зельеваренья, Кэти прочитала послание Мэтью: «Давайте в воскресенье?».

Она привычно скомкала листок, спрятала его в карман, и наконец неохотно постучалась. Дверь сразу же распахнулась – Кэти едва успела отскочить, чтобы её не пришибло.