– Предварительно применив заклинание трансфигурации, – усмехнулась МакГонагал.

– Взгляните-ка на это! – Флитвик расправил обрывки газеты, и все увидели посередине листа мерцающий отпечаток ладони. – Что это по-вашему? Метеорит? Или сова?

МакГонагал и Аллен по очереди обследовали отпечаток.

– Всё ведь было в порядке! – не унимался Филч. – В полном порядке!

– Успокойтесь, милейший, – бодро произнес Дамблдор. – Действительно, очень интересно, только кто бы мог натворить такое?

– Да кто угодно! Эти окаянные студенты…

Кэти попятилась, боясь, что может выдать себя выражением лица. Тут Дамблдор оглянулся на «этих окаянных студентов», обвёл их смеющимся взглядом, на мгновение встретившись глазами с Кэти. Студенты всё это время, конечно же, не стояли молча, они гомонили, тоже строя предположения, высказывая догадки, одна безумнее другой…

Дамблдор замер, глядя в стену прямо перед собой, покачал головой и тут же усмехнулся.

– Не думаю, что кто-то на самом деле забрался в это окно. К тому же, если б кому-нибудь понадобилось влезть через запертое окно, мне кажется, этот таинственный кто-то применил бы отпирающее заклинание. Это проще и эффективнее, верно? А это… это больше похоже на невинную шалость…

– Невинную?! – вскричал Филч. – Невинную! Да вы посмотрите! Вы только посмотрите!

Дамблдор сделал неуловимо-быстрое движение правой рукой и повторил:

– Вот именно, невинная шалость, не заслуживающая нашего и вашего, уважаемый, внимания!

Филч оглянулся к совершенно целому окну и замер.

– Как же так?.. А наказать?..

Толпа потихоньку рассосалась. Кэти тоже поспешила улизнуть с места своей ночной эскапады. Она была уверена, что Дамблдор обо всём догадался. И ещё ей было страшно стыдно: как это она не догадалась до такого простого решения? Отпирающее заклинание, которому Флитвик обучил их ещё на первом курсе! Такой простой выход! Вернее, вход… Уши горели ещё целый час.

И не только уши. Сегодня она проснулась вся разбитая. Каждая мышца ныла после чрезмерной физической нагрузки, руки оказались покрыты ссадинами, обломанные ногти пришлось коротко обрезать. Левая рука, едва зажившая после встречи с оборотнем, разболелась опять. Да и заснуть удалось только под утро. Поэтому после первой же лекции Кэти поплелась к мадам Помфри, и та, как могла, умерила её страдания.

А вечером Кэти опять стучалась в дверь кабинета зельеваренья. На этот раз Снейп был не один, в лаборатории уже находились Питер Коннахт и двое старшекурсников из Хаффлпафа. Все трое под руководством преподавателя бодро разделывали тушу какой-то несимпатичной твари. Кэти едва глянула в их сторону, и сразу же отвернулась, её чуть не стошнило.

Снейп, усмехнулся, подошёл к ней и предложил:

– Очень удачно, что вы зашли к нам на огонёк, мисс Эбдон. У вас есть хорошая возможность потренироваться в эмпирической корпускуляции крови и задних копыт этого очаровательного существа, громамонта.

Кэти судорожно сглотнула и слабым голосом спросила:

– Громамонта… Можно, я лучше потренируюсь с берёзовыми шишками?

Кто-то из старшекурсников прыснул. Снейп хмыкнул.

– Привыкайте, мисс Эбдон! В зельеваренье используются не только ягодки-цветочки. Это вам не зверюшек превращать! И не на метле летать!

Кэти поймала сочувственный взгляд Питера.

– Впрочем, у вас это будет первая попытка корпускуляции?

Кэти кивнула.

– Тогда действительно, тренируйтесь на своих шишках!

Минут пятнадцать Снейп стоял рядом с Кэти и комментировал каждое её движение. Старшекурсники за его спиной веселились вовсю. Но после того, как Кэти ссыпала в банку первую горсть корпускулированных шишек, Снейп оставил её и вернулся к столу с грудой смердящей плоти, и теперь досталось мальчишкам.

Когда Кэти закончила наконец корпускуляцию, Снейп поручил ей сцедить слизь флоббер-червей, нужную для завтрашнего занятия.

Кэти не успела сжать в горсти жирного червяка, как почувствовала сильное жжение в ладони. От боли она невольно зашипела, как кошка: слизь, совершенно безобидная субстанция, попав на расцарапанные руки, вызвала нестерпимую боль.

– Что за шум? – рядом тут же очутилась чёрная фигура преподавателя. – Неужели так трудно выполнить простейшую операцию?

Кэти смахнула выступившие слёзы и молча потянулась за перчатками.

– Что у вас с руками?! – резко спросил Снейп.

Кэти пожала плечами и пробормотала:

– Ничего… так, поранилась…

– Покажите руки!

Кэти, помешкав, вытянула дрожащие руки перед собой. Снейп резко перевернул их ладонями вверх и свирепо прорычал:

– Что это?

– Поранилась, – упрямо повторила Кэти. – Мадам Помфри смазала пока царапины соком белладонны. Не сегодня-завтра у неё будет готово какое-то снадобье… из пыльцы осоки, кажется…

Чертыхнувшись, Снейп подошёл к шкафу, за стеклянными дверцами которого угадывалось множество пузырьков и баночек. Покопавшись там, он захлопнул дверцу и вернулся. Проходя мимо Питера с товарищами, злобно цыкнул, чтобы те не отвлекались.

Кэти испуганно сжалась: Снейп казался очень раздражённым, как на уроке, после пятой неудачной попытки Квентина сгустить сыворотку красноречия. Приблизившись к Кэти, он откупорил пузырек с жидкой мазью и вытряхнул несколько капель на её руки.

– Ну, что стоишь? Быстро втирай мазь в свои царапины! Живо, пока не впиталась!

Под пристальным взглядом профессора Кэти принялась неловко размазывать лекарство.

Снейп сердито хрюкнул, схватил её левую руку и сам быстро растёр мазь по всей ладони.

– Не дёргайся! – он схватил вторую руку. Кэти опять зашипела от боли: казалось, что мазь разъедает и так израненные руки. – Терпите, не маленькая!.. Сейчас пройдёт.

Через минуту боль и правда утихла, и Кэти с удивлением увидела, что кожа на руках опять стала совершенно здоровой.

– Из-за вас мы потеряли уйму времени! Быстро беритесь за червей! А вы что рты разинули?! – он повернулся к троице у стола. – Зубы сюда, когти – туда. Кишки – в рассол! Хвост отделяйте аккуратно, рог и копыта отложите для корпускуляции. Шкуру оставьте, сам займусь…

Близилась полночь, когда Кэти наконец расправилась с заданием. Отжатые флоббер-черви лениво переплелись в клубок. Судя по вздохам облегчения, и разделка туши громамонта была закончена. Снейп отпустил старшекурсников и подошёл к Кэти.

– Придёте завтра! – распорядился он.

Кэти осмелилась возразить:

– Вы же говорили: два раза в неделю!

– Говорил, ну и что? Вы половину времени занимаетесь собственными проблемами!

Кэти раздосадовано отвернулась. Она заметила, как замешкался у дверей Питер, явно дожидаясь её.

– Займётесь корпускуляцией. Удивительно, но вы всё же освоили эту операцию. – Снейп тоже оглянулся. – Мистер Коннахт, что вы тут потеряли? Я, кажется, отпустил вас… Хотя… постойте. Вы же с одного факультета. Проводите-ка Эбдон до гостиной, да проследите, чтобы она нигде… не поранилась!

Кэти скривилась: и не поспоришь!

– Сэр, можно я… – она взяла банку с курпускулированными шишками. – Можно я возьму это с собой?

Снейп нахмурился, но ничего не сказал.

– А банку я принесу… завтра.

На этот раз возвращение в свою комнату прошло без приключений.

– А ты-то за что попала? – едва за ними захлопнулась дверь, полюбопытствовал Питер.

Кэти пожала плечами и нехотя ответила:

– А это наш декан постарался!

– Милашка Том? – усмехнулся Питер. – Ясно!

Кэти поморщилась:

– И кто только придумал такое прозвище – тоже мне, Милашка!

– Разве тебе не нравится наш декан? – удивился Питер. – Такой симпатяга, скажешь нет?

– Бр-р! Век бы не видать этого симпатягу!

Питер засмеялся:

– Странно. А наши девчонки от него без ума!

Кэти только покачала головой.

– А ты шустрая!

Кэти очень удивилась:

– Я? Шустрая?!

– Ну да, малышня ещё, извини уж, а уже раскусила нашего Тома! И вправду, если подумать – ничтожный человечишка. Говорят, учился блестяще, а потом увлёкся запретной магией… обнаружил, что анаграмма из его имени почти в точности совпадает с именем одного тёмного мага древности…