И потом его пальцы взяли оружие.

Со жгучей болью, запинаясь, он сказал:

— Я... я сам не хотел этого, Зарон. Я не хотел этого, но ты не оставила мне другого выхода.

Низко склонившись над ней, он нашел ее искаженные, безжизненные губы. Он целовал их со всей нежностью, какую все еще к ней чувствовал.

— Благодарю, Зарон. Так чудесно было тебя любить.

Выстрел попал в них обоих. В ее уже мертвое тело и в его.

Их губы соприкоснулись, когда голова его упала. Это был поцелуй Вечности.

Камерон и его шеф снова обратились к свидетельнице:

— Еще только один вопрос, Селеста...

Девушка сидела в кресле, положив ногу на ногу. Нетерпеливым движением она поставила ноги рядом и привычным движением стряхнула пепел сигареты кончиком пальца.

— Опять вы принимаетесь за старое! Я не знаю, с кем вы, собственно, говорите. Меня зовут Рыжуха. Запомните это раз и навсегда.

Камерон и его шеф переглянулись.

— Извините, мы совсем не хотели обидеть вас,— сухо промолвил шеф.— Просто таким занятым людям, как мы, трудно приучить себя к тому, чтобы не называть девушку ее настоящим именем. Итак, Рыжуха.

— Видите, это уже звучит лучше,— снисходительно заметила она.— Ну, что я могу еще для вас сделать?

— Зарон Пэдж носила украшение — медальон на цепочке на шее. Мы хотели бы расспросить вас об этом медальоне.

— Пожалуйста, не возражаю.

— Она носила его очень часто, не правда ли?

— Всегда. Она снимала его, только когда мылась.

— А как она его носила? Можете ли вы нам это сказать? Можете ли вы показать нам это?

— Вот так, если воротничок её платья...

Она вытянула шею и оттянула вниз вырез своего пуловера.

— Всегда только под платьем. Никогда не носила поверх платья. Это была не очень ценная вещь, знаете ли. Просто своего рода талисман. Я сама видела его, только когда она одевалась или раздевалась.

— Значит, его не могли видеть ни люди, которые встречались с ней на улице, ни те, которые с ней беседовали.

— Это исключено.

— Спасибо, это все, Рыжуха,

Она встала. Направляясь к двери, она чиркнула о стену спичку. •

— Но... но я прошу вас...— растерянно пробормотал шеф.— Только не о наши стены!

— Почему же именно не о ваши? — удивленно спросила она.— На что же они еще годятся?

Дверь за ней закрылась.

Шеф обратился к Камерону:

— Что вы хотите этим доказать?

Разве вы не видите, куда я клоню? К тому, что анонимные письма мужу писал не кто иной, как убийца. В течение того времени, когда он переманивал жену Пэджа, он мог говорить о своем дружеском отношении к ее мужу. И так шаг за шагом. В своем письме упомянул о медальоне, чтобы доказать Пэджу, что действительно речь идет о его жене. Никто на улице не мог видеть этого медальона. Никто не мог видеть, поскольку он был совершенно закрыт платьем. Стало быть, только он мор написать это письмо.

— Почему он хотел выдать себя? Это безрассудно.

— Да, безрассудно и жестоко. Это настоящий садист. Он хотел причинить Пэджу страдания и вполне достиг этого таким путем. Мы уже слышали, что Робин сказал об этом.

— Очень хорошо. Но как это доказать?

— В сущности, он не интересовался его женой. Он и не любил ее, и не стремился ее убить. Он убил ее не потому, что имел что-либо против нее самой, а только из-за того, что ненавидел Пэджа и по какой-то причине преследовал его. Жена служила только средством для достижения цели.

Шеф недоверчиво покачал головой.

— Ответьте мне только на два вопроса,—- сказал Камерон.— Как долго она страдала?

— Десять секунд. Возможно, даже двадцать. Это произошло быстро.

— А как долго он страдал?

— В течение недель, я полагаю. Так, во всяком случае, сказал Робин. Он мучался целые недели, вплоть до самоубийства.

Камерон развел руками.

— Почему же, в самом деле, эти двое были так истерзаны?

— Это,— мрачно молвил шеф,— совершенно новый аспект дела.

Камерону пришлось долго вести поиски в Тулсе. После длившихся неделю расспросов он, наконец, выяснил, где надлежит ему продолжать поиски.

Нашел в Тулсе дом, который искал. Позвонил. Маленькая энергичная хозяйка дома открыла ему дверь,

— Здесь живет Грэхем Гаррисон?

— Да,— дружелюбно ответила она.— Это мой муж.

— Спросите его, пожалуйста, помнит ли он Камерона.

Он не хотел пугать ее тем, что явился из криминальной полиции. Она выглядела такой доверчивой и беззаботной.

— Помнит ли он Камерона,— повторила она, как школьница, фразу, которую должна была передать мужу. Затем кивнула и отправилась выполнять поручение.

Вернувшись, сказала с обезоруживающей откровенностью:

— Говорит, что не может вспомнить. Но несмотря на это, сказал он, вы можете войти.

Камерон поблагодарил и последовал за ней. Он не мог осуждать Гаррисона за то, что тот женился вторично, да еще на такой прелестной маленькой особе. Каждый мужчина имеет право на семейное счастье. И, глядя на Гаррисона, можно было, сказать, что этот мужчина счастлив и наслаждается жизнью.

Он слушал по радио бейсбольный матч. Была вторая половина воскресного дня. Он отставил радиоприемник и не выказал никакого неудовольствия, прервав свое заня-тие.

— Вы пришли из Восточного бюро нашей компании?— осведомился он.— Мы с вами там встречались?

И, заметив, что Камерон недоумевает, добавил:

— Я говорю о «Стандарт Ойл Компани».

— Нет,— ответил Камерон.—Мы познакомились не там. Я не уверен, помните ли вы, но...

Он оглянулся, они были одни. Хозяйка дома отправилась заниматься какой-то домашней работой, которая, видимо, больше интересовала ее, чем личные дела мужа.

Гаррисон сейчас же вспомнил. Он щелкнул пальцами и обратился к Камерону:

— Конечно, теперь я вспомнил! |3ы тот сотрудник полиции, который посещал меня несколько раз в то время, когда умерла Жанетта. Присаживайтесь.

Он тотчас предложил Камерону сигареты и питье.

Камерон встал еще раз и предусмотрительно закрыл дверь.

— Мы можем поговорить с вами наедине?

— Разве это так серьезно?

— Не следует допускать, чтобы ваша жена услышала об этом,— ответил Камерон.— Дело не из приятных,

— Теперь она долго не покажется сюда,— заверил его Гаррисон с гордостью новоиспеченного супруга.— Сегодня она готовит свой первый воскресный обед. Мне даже ни разу не удалось войти на кухню.

— Вы счастливый человек, мистер Гаррисон,— невольно заметил Камерон.

— Я долгое время был совсем одинок,— сказал Гаррисон.

Камерон снова сел.

— Итак, перейдем к делу. Мне очень жаль, что пришлось вас побеспокоить. Я не хотел бы вспоминать прошлое, но в этом случае у меня просто нет иного выхода. Вы единственный человек, кто может мне помочь,

— Это действительно так серьезно?

— Да, так оно и есть.

Он достал из кармана фотографию, которую захватил с собой, и показал ее Гаррисону.

— Вы знали этого мужчину по имени Хыо Стрикленд?

— Этого прохвоста?-—с презрением сказал Гаррисон и кивнул.-- Насколько мне известно, его казнили на электрическом стуле. Я знал, что это так кончится.

— Иными словами, вы знали его очень хорошо.

— Более или менее хорошо, но это доставило мне только неприятности. Я порвал с ним всякие отношения еще до смерти Жанетты. Она хотела, чтобы я не имел с ним никаких дел. В конце концов, Флоренс Стрикленд была ее лучшей подругой. Знаете ли, я, ей Богу, не ханжа, но когда мужчина поступает так по отношению к женщине...

Камерон умело обошел моральный аспект дела,

— Боюсь, что мы разойдемся во мнениях по двум пунктам, мистер Гаррисон. Но это, разумеется, ничего не меняет, и все же вы сможете мне помочь. Первое — это смерть вашей первой жены.

— Ах, вы еще полагаете, что Жанетта умерла не естественным образом?..

— Так оно и есть. И я своего мнения не изменю,

— Ну, это ваше дело, Что же касается меня,.,

— Второе, мистер Гаррисон, вас, возможно, удивит, но я вовсе не уверен в том, что Стрикленд — убийца мисс Холлидей, по правде говоря.