— Каким образом можно выяснить, кто самая любимая женщина в жизни мужчины?

Шеф сделал неприветливое лицо:

— Это ваше дело. Меня интересует только конечный результат. Ясно?

— А что, уже имеются о нем данные?

Шеф кивнул:

— Вся предварительная работа проделана. Мы провели расследование о его прошлом. На этом листе записаны все женщины, которые заслуживают внимания. Их пятеро.

Камерон внимательно прочитал фамилии.

— Пять женщин в жизни мужчины—это не так уж много,— заметил он.

— Возможно, одна или две фамилии записаны ошибочно. Мы, конечно, не могли очень глубоко вникнуть в его личную жизнь. Поэтому мы поручаем это дело вам и вашим помощникам. Подумайте, как с этим справиться, не потеряв слишком много времени.

— Хорошо,-— Камерон встал,— Испытаю свои возможности. Надо только надеяться, что у него есть женщина, которую он любит больше других.

Девушка, встретившая его в приемной, была похожа на манекен, а по манере держаться напоминала учительницу пансионата.

— Вы договорились о встрече?—спросила она, глядя свысока.

Камерон ответил отрицательно.

— Мне очень жаль, но...— начала она.— А в чем дело?

— Полицейский розыск,— коротко ответил Камерон.

Ее тон сразу изменился.

— О! Могу ль: я... могу ли я чем-нибудь быть для вас полезной? Я полагаю, речь идет о повестке, связанной с нарушением правил движения...

— Единственное, что вы можете для меня сделать,— это доложить обе мне мистеру Верду. Я непременно должен с ним поговорить. Уверяю вас, это дело исключительной важность

— Один момент,— сказала она с учтивой любезностью и зашла в кабинет Верда, но тотчас вернулась.— Пожалуйста, проходите сюда.

Придержав о-крытую дверь, она закрыла ее за ним.

Верд стоял перед письменным столом. На нем был элегантный светло-коричневый костюм. Лет пять назад этот мужчина наверняка прекрасно выглядел. Теперь же он заметно сдал. В его густых темных волосах местами пробивались серебряные пряди, умные глаза смотрели устало.

— Моя фамилия Камерон. Я из комиссариата полиции,— представшей вошедший.

Верд пожал его протянутую через стол руку. Он производил впечатление вежливого, но равнодушного человека.

— Мне очень жаль, что я вынужден был неожиданно к вам нагрянуть,— начал сразу Камерон,— но я имею плохие для вас известия.

Он вынул из кармана лист бумаги и прикрыл ладонью фамилии. Верд вышел из-за стола и встал возле Камерона.

— С одной особой произошел несчастный случай,— продолжал Камерон деловым тоном.—Нам не совсем ясно, в каких отношениях ОНА,— он намеренно сделал ударение на этой слове,— с вами находится.

— Это Луиза? Миссис Верд? — Верд побледнел, но владел собой. Камерон внимательно наблюдал за ним. Верд пробормотал немного неразборчиво: — Неужели моя мать?

Лицо Верда оставалось бледным, и он с трудом владел собой. Камерон продолжал наблюдать за ним. Из тех, чьи фамилии значились на листке бумаги, оставались неназванными три женщины: две замужние сестры Верда и двенадцатилетняя дочь его компаньона.

— Я не думаю...— неопределенно ответил Камерон.

Верд подошел к нему ближе, схватил за ворот пиджака и умоляюще посмотрел ему в глаза.

— Мартина,— задыхаясь, прошептал он.

— Кто такая Мартина? — поинтересовался Камерон.

Верд не ответил.

— О Бог мой, этого не может быть!

Он начал дрожать, колени его подкосились. Камерону пришлось даже чуть поддержать его, пока он не взял себя в руки.

— Какая у нее фамилия? — настойчиво спросил Камерон.

— Йенсен,— машинально ответил Верд.

Это прозвучало как сгон.

Камерон подвел его к стулу.

— Садитесь. Не желаете ли чего-нибудь выпить?

Верд кивнул и сделал неопределенный жест. Камерон нашел виски и поднес ему бокал.

Это было незначительное происшествие, и никто не получил повреждений.

Камерон записал фамилию Мартины.

— Никто не пострадал,— повторил он.— Ни мисс Йенсен, ни кто-либо другой.

Верду потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Затем он медленно встал и выплеснул остатки впеки Камерону в лицо.

— Убирайтесь вон из моего бюро!

Верд дрожал от гнева. Он подошел ближе, размахнулся и ударил Камерона в подбородок. Тог пошатнулся и с трудом удержался на ногах.

— Я не причинил вам никакого зла,— сказал он.— Я сам поступил бы точно так, если бы меня разыграли плохой новостью.

Верд хотел было замахнуться второй раз, но опомнился.

— Почему вы разыграли эту комедию?

—- Я должен был установить, кого вы любите больше всех. У меня не было другой возможности сделать это.

Верд не стал задавать больше вопросов.

— Убирайтесь! — сказал он сквозь зубы.

Камерон открыл дверь.

— Я ухожу. Но я опять приду, и довольно скоро.

Войдя в комиссариат, он сразу положил листок шефу на стол. Три фамилии были вычеркнуты, а из оставшихся трех одно было вписано во время разговора с Вердом. Это были: его жена, его мать, Мартина Йенсен.

—- Я не очень хорошо понял,— огорченно проговорил Камерон,— кого он больше любит: законную жену или ту, о которой проявил большую тревогу,— Мартину Йенсен? Я совсем не психолог.

— Послушайте, занимайтесь своей работой и выбросьте из головы все лишнее,— буркнул шеф недовольным тоном.— Конечно, эта та самая, о которой он особенно беспокоится. Простой здравый смысл подсказывает это. Вообще, то обстоятельство, что кроме жены он имеет любовницу, говорит за то, что любовницу он любит больше. Если бы он больше любил свою жену, то у него не было бы надобности иметь любовницу. Ясно?

Шеф вычеркнул два имени и вернул листок Камерону.

— Мартина Йенсен. На ней вы должны сконцентрировать свое внимание. И немного поторопитесь.

На следующий день Камерон снова зашел в приемную Верда.

Секретарша была холоднее, чем прежде.

—- Очень жаль, но мистер Верд не примет вас. Я получила от него строгое приказание. Если вы возражаете...

Камерон не возражал. Он позвонил из холла в рабочий кабинет шефа. Шеф позвонил Верду, а потом позвонил в холл Камерону.

— Можете зайти к нему,— коротко сказал он.— Я замолвил за вас словечко.

Секретарша даже не посмотрела на него, молча открыла дверь в кабинет Верда.

Верд тоже был обижен из-за вчерашнего инцидента. — Садитесь,— неприветливо сказал он.

Камерон сел.

— Вы не возражаете побеседовать со мной?

— Я уже получил указание,— кратко ответил Верд.

— Очень важно, чтобы вы поверили всему, что я скажу.

— Я оставлю за собой право сомневаться.

— Она включена в список смертников. Там не стоит ее имени, но это несомненно будет Мартина Йенсен. Если вы согласитесь безоговорочно помогать нам, то, я пола* гаю, можно обещать вам, что с ней ничего не случится. Наше единственное преимущество состоит в том, что мы знаем дату, на которую запланировано убийство. Это тридцать первое мая. Либо преступление совершится тридцать первого мая в течение двадцати четырех часов, либо вообще не совершится.

Верд пробормотал что-то неразборчиво.

— Что вы сейчас сказали?

—- Фантастично.

— Я вижу, что вы мне не верите.

— У меня во всем мире нет врагов.

— Никто не может с уверенностью утверждать это. Вы можете даже не знать, что у вас есть враги.

— И каков же мотив этого? Шантаж?

— Я назвал бы это местью, но это не совсем так. Если один человек непреднамеренно причинит другому зло, тот может, потеряв рассудок, жаждать мести. Такое, пожалуй, лучше назвать мстительностью сумасшедшего.

— Кто он? — с насмешкой спросил Верд.

— Вы его пока не знаете.— Камерон помедлил: — Пока не знаем.

— Вы знаете его мотив. Вы знаете, что он душевнобольной. Вы знаете точную дату, когда он совершает преступления, и время его действия —двадцать четыре часа. Однако вы не знаете, кто он. Я назвал бы это хорошей работой полиции. Почему же вы начинаете дело не с того конца?