Хизкия улыбнулся.

– Ты лучший из юных. Бенайя и такие, как он, считают – твои способности от лукавого.

– Мать рассказывала, что до моего рождения к ней приходил странник. Он назвался ангелом и передал ей горшок светящейся земли. Отец и раввин закопали землю в саду. Отец считал это видением. Но с детства тексты Писания словно напоминают мне о том, что я знаю из Священных книг.

– То, что ты рассказал – добрый знак, – кивнул Хизкия. – Хотя, каждый второй здесь рассказывает о знамении перед своим рождением. Поговорим о другом. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут! Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю! Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков. Не нарушить пришел я, но исполнить. Сказано: око за око, зуб за зуб. А вместо этого надо: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую…

Йехошуа опустил глаза под пристальным взором эфимеревта.

– Ты мнил себя в безопасности? А здесь все на виду. Хорошо, что Реувен пришел ко мне. Прочти твои записи Бенайя или Иехуда, тебя бы в собрании закидали камнями за богохульство. Среди мудрецов много неистовых ревнителей закона. Но немало тех, для кого важен его дух, а не слепое следование предписаниям. – Хизкия помолчал. – Тебя коснулась десница Небесного Отца. Ты несешь людям спасение и свет. В этом твое предназначение. Но ты молод и неопытен. Один ты ничего не сделаешь! Каждый год в землю обетованную приходят одержимые. Называют себя пророками и их забивают камнями. Ибо учитель без учеников – попугай в клетке. Его учение забудут прежде, чем о нем узнают.

Если ты расскажешь в собрании свои мысли, с ними согласятся многие. Бенайя подчинится большинству. А если будешь молчать – берегись. Учителя закона шепчутся, что ты замышляешь недоброе.

Йехошуа сжал добела костяшки рук и пристально посмотрел на Хизкию.

– Все что я знаю, тяжкий труд и плод раздумий…

– Не трать время на пустое! – Старик нетерпеливо вскинул руку. – Кто знает путь истины в сердце избранного? Истина рождается в муках. Мошеах прожил жизнь, прежде чем Господь подарил его священным словом! Вседержитель подарил тебя откровением. Будь я молод, я бы принял дар Небесного Отца и с благодарностью занял твое место! На то, чтобы засеять поле, у меня нет времени и сил. Но даже ты не дождешься всходов. Когда ты откроешь свое учение, твои гонители, – а их, поверь, пред новым будет много! – решат, что они орудие в руках Бога. Тлеющий костер задует первый же порыв ветра. И надо быть очень осторожным, чтобы уберечь искры. Ибо истина спасет мир. А осторожность – жизнь того, кто даст ее людям.

– Я не пророк!

– Ты знать этого не можешь! Кто в миг озарения посылает избранному слово истины? Небесный Отец! Ты не смеешь противиться воле Небесного Отца! А для общины стать колыбелью великого учения – лучшая награда за годы трудов над Святым Писанием. А если ты заблуждаешься, помощь мудрых тебе не повредит.

– Хорошо. Я расскажу избранным то, что успел обдумать.

Тяжело опершись о колени, Хизкия встал. Собрание он назначил назавтра.

Вечером Реувен пришел к другу и повинился за то, что открылся Хизкии.

– Бенайя каждый день допытывался о тебе!

– Ты сделал то, что назначено свыше! – Йехошуа коснулся щекой щеки Реувена, и ушел в симнеон.

После вечерней трапезы женщин и юных отпустили. Мудрые уселись полукругом. Йехошуа занял место эфимеревта, поднял на молитвенников глаза и заговорил:

– Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь…

Одни переглядывались: юный не предложил тему беседы, и сам начал проповедь! Но достигшие зрелости в духовных трудах внимали, и собрание успокоилось.

Когда же прозвучали слова: «Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого», – раздались возгласы изумления: «Откуда эти слова? Почему он говорит, как пророк?» Хизкия жестом остановил ропот.

Йехошуа говорил не возвышая голос. Слова его ложились, как подогнанные друг к другу камни, точно и ровно. Самые опытные одобрительно кивали на цитаты из Писания.

Заключительные слова: «Всякий, приходящий ко мне и слушающий слова мои и исполняющий их подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился и положил основание на камень», – молитвенники выслушали в полном молчании.

Когда Йехошуа закончил, про себя многие дивились учению, и не знали, что сказать. Другие смотрели на юного с изумлением. Он говорил, не сбиваясь! Словно читал незримый свиток. Не иначе – Вседержитель возвестил мудрость его устами!

Кто-то негромко сказал: «Мессия», и десяток голосов, словно шелест листьев, подхватили слово. Но другие возражали: «Мы знаем его! Он сын плотника! Мать его Мирьям! Она и теперь в Александрии».

Хизкия слушал нараставший ропот, по обыкновению прикрыв веки.

Первые же слова проповеди ознобили эфимеревта. Старик почувствовал прикосновение великого к своей судьбе. И мысленно поблагодарил Вседержителя за то, что тот на исходе жизни призрел его своим оком. Хизкия не мог знать пути, каким новое придет к людям, но почувствовал: учению суждено бессмертие. Как суждено бессмертие тому, кто его изрек! Как суждено бессмертие тем, кто понесет учение людям. Сегодня, сам того не зная, юный встал в ряд великих мудрецов человечества.

Переосмысливать каждое слово люди станут потом! Учение поразило старика точностью. А в том, что юный говорил от себя, старик услышал безукоризненный ораторский прием достойного ученика александрийской школы. Для простых учение прозвучит как откровение свыше. Мудрые оценят суть сказанного, и лишь затем – форму.

Тут же старик прикинул: коль правоверные захотят услышать слово мудрости от юного, община, до ныне известная лишь как обитель, где лечат страждущих, станет новой опорой веры. Йехошуа красив. Красоте люди доверяют больше, чем уродству. И когда парень прославится, богатые александрийцы понесут в общину дары для Небесного Отца, положенные Ему по заветам предков. А со временем, как знать, может и в Ершалаиме он, Хизкия, займет достойное место среди святейших учителей совета.

Но пророка нужно уберечь от нападок, а брошенные им зерна – взрастить.

Хизкия заговорил с места, давая понять, что признает в Йехошуа учителя:

– Мы все дети Небесного Отца. Он через уста Сына Его возлюбленного изрек откровения. Что вы думаете о сем юном?

Бенайя в глубокой задумчивости пощипывал бородку.

– Он такой же, как мы, а учил, как власть имеющий. Это – гордыня! Смертный грех! Кто станет его слушать? – сказал старик, шамкая беззубым ртом.

Пасхур поднял палец.

– В его словах есть новое, но нет худого, – сказал он. – Писание он перекладывает иначе. Открывает новый смысл слова. Разве не то же ищем мы в Священных текстах? А то, что он говорит от себя, как пророк, пробудит души от сна. Его слова послужат общине и вере.

– Сей юный однажды сам напомнил, что в заповедях Господа сказано: не прибавляйте к тому, что я заповедую вам, и не убавляйте от того; соблюдайте заповеди Господа, Бога вашего, которые я вам заповедую. Прибавив к записанному, сей Пророк, – произнес Бенайя с пренебрежением, – навлечет на нас гнев Господа и проклятие правоверных!

Молитвенники загалдели. Хизкия встал и обернулся к собранию.

– Кто из вас видел пророков, чтобы знать, каковы они? – Собрание притихло. – Кто считает, что слова юного от лукавого и в них есть противное вере, пусть швырнет в него камень! – Под взором Хизкии, сторонники Бенайи опускали глаза. – Коль Небесный Отец передал через него слово истины, не нам противиться воле Его.

– Что ты сам думаешь о себе? – спросил Бенайя Йехошуа.

– Никакой пророк не принимается в отечестве и доме своем, – ответил Йехошуа. – Изреченные из других уст, станут ли слова истины менее или более того, что они есть? От избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое. Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься. Я – Сын Человеческий, не больше людей!