Мисс Патердейл несколько рассмешили слова Эбби.

— Но ведь вы и сами кого-то подозреваете. Почему бы и ему не заняться тем же. Разве он исключение?

— Мне кажется, что всерьез об этом говорим только мы с Чарльзом. Гевина же никто, по-моему, не воспринимает серьезно. Хасвелы никого не подозревают и вообще предпочитают держаться подальше от этих разговоров. Что касается майора, то от него я тоже ничего не слышала, — рассудительно заметила Эбби.

— Зато Флора относится к этому очень серьезно, — сказала мисс Патердейл, слегка усмехнувшись. — Господи! Порой просто поражаюсь ей. Она вбила себе в голову, что это сделал поляк или Линдейлы. Один из них или сразу оба.

— Линдейлы… — задумчиво проговорила Эбби. — Я их недостаточно хорошо знаю, чтобы сделать какие-либо выводы. Но почему миссис Мидхолм считает, что они могли?

— Да нет у нее для этого никакого основания. Прости, но миссис Линдейл не из тех, кто станет часами чесать языки с Флорой. Вот та и вбита себе в Голову, — объяснила мисс Патердейл.

— А что сами Линдейлы говорят по этому поводу? — поинтересовалась Эбби.

— Дорогая моя, надеюсь, ты не думаешь, что я ходила и Рашифорд, чтобы выяснить их мнение на этот счет? Понятия не имею.

— Да нет же! Я просто подумала, что вы могли видеться в соборе.

— Они не ходят в церковь. По крайней мере, он — ни разу не был. А что касается миссис Линдейл, то она, насколько мне известно, вообще католического вероисповедания.

— Да, тетя Мириам! А почему сквайр так доброжелательно относился к Уоренби? — спросила Эбби.

— Для меня это новость, — коротко бросила мисс Патердейл.

— Тетя Мириам! Я точно помню, как вы сами мне говорили, что удивлены, как сквайр может выносить его общество, — воскликнула Эбби.

— Выносить и доброжелательно относиться — разные вещи. И кто вообще сказал тебе об этом?

— Гевин начал разговор…

— Этот мог, — осуждающе поджала губы мисс Патердейл.

— Да нет же! Он лишь говорил о том, что сквайр относится к тем, кто вряд ли пошел бы на убийство Уоренби, и привел это лишь как аргумент. И то же самое, о чем спросила у вас я, спросил Чарльз у отца.

— Да? И что же ответил на это мистер Хасвел? — поинтересовалась мисс Патердейл.

Эбби рассмеялась.

— Он очень рассердился. Прямо как вы, тетушка.

— Я думаю! — согласилась мисс Патердейл. — Хорошо, Эбби. Ты можешь сколько угодно играть в детектива, но делай скидку на то, что бедняга Тадеуш просто выжил из ума. А вот Айнстейблов оставь в покое. Они повидали много горя и без этого. Не хватало еще им только полиции! И я на тебя рассержусь, если ты будешь высказывать инспектору какие-либо свои соображения насчет Айнстейблов. Если они и были добры к убитому чуть более, чем остальные, то это говорит только в их пользу, — закончила мисс Патердейл.

— Хорошо, тетушка. Обещаю следовать вашим наставлениям, — шутливо поклялась Эбби. — И все-таки это несколько странно со стороны Айнстейблов, как вы думаете?

— Что бы я ни думала по этому поводу, это в любом случае не имеет никакого отношения к убийству Уоренби. А вообще, дорогая моя, уже поздно. Пора ложиться спать, — сказала мисс Патердейл, давая понять, что разговор закончен.

Перед тем как отправиться спать, инспектор Харботл внимательно изучил список лиц в районе, имеющих официально зарегистрированные ружья двадцать второю калибра. Насчитав тридцать семь человек, он с чувством гордости доложил об этом шефу.

— И это только в радиусе двадцати миль от Торндена, — уточнил он.

Старший инспектор, занятый изучением бумаг, извлеченных из стола Уоренби, огорчил Харботла, сказав, что вовсе не собирается выслушивать все фамилии из этого списка.

— Хорэйс, зачем мне знать имена людей, которых я никогда в жизни не видел и ничего о них не слышал. Пусть ими займется местная полиция. Уверен, что они прекрасно справятся, а мне будет достаточно лишь списка владельцев ружей двадцать второго калибра в самом Торндене.

— Мне кажется, сэр, было бы лучше забросить сеть пошире, — заметил Харботл. — Вы, конечно, очень оптимистичны, но…

— Я вам все сказал, Хорэйс, — резко бросил Хемингуэй.

Харботл искоса глянул на шефа и с деланной вежливостью произнес:

— Очень хорошо, сэр. Согласно регистру, в Торндене имеется в наличии одиннадцать ружей двадцать второго калибра. Эта цифра включает также три ствола, принадлежащие фермерам вне пределов Торндена. То есть, осмелюсь заметить, не попадающие в сферу нашего интереса.

— Вот и прекрасно, — отреагировал Хемингуэй. — А будете мне перечить, то вам придется лично проверить владельцев всех тридцати семи ружей.

Харботл кисло улыбнулся.

— Кстати, одно такое имеется у мистера Айнстейбла. И еще два — у его арендатора Экфорда и лесничего Джона Хеншо. По словам Карсфорна, вряд ли кто-либо из них может иметь хоть малейшее отношение к делу. И еще одно ружье у Линдейла, — добавил Харботл.

— Которое он одалживал Ладисласу. — заметил Хемингуэй.

— У вас отменная память! — сделал инспектор комплимент шефу. — Дальше идет Молодой мистер. Хасвел, о чем вы уже от него самого и слышали; мистер Пленмеллер, ружье которого уже у нас. Также ружье имеется у Джосиага Крелинга — владельца «Красного льва», и последнее — у мистера Клайборна. У мистера Драйбека лишь старый дробовик, а у майора Мидхолма — оставшийся со времен службы револьвер с шестью обоймами, из-за чего он вечно ссорится с властями всякий раз, когда приходит время продлить лицензию, — закончил Харботл. Он сложил листок и положил его обратно в карман. — Не так уж мало, шеф, — заметил Харботл. — Сказать Карсфорну, чтобы он изъял их?

— Что, все тридцать семь? — с иронией спросил Хемингуэй.

— Одиннадцать, — хмуро поправил Харботл.

— Думаю, пока будет достаточно восьми, Хорэйс. Если окажется все впустую, тогда посмотрим те три, принадлежащие фермерам. А пока у меня вполне хватает проблем с теми, кто враждовал с Уоренби. Так что ружьями пусть займется Карсфорн, по возможности избегая лишних разговоров. Завтра я сам поеду в Торнден и нанесу визит пастору. Скажите Карсфорну, что ружье викария я при необходимости заберу лично, а он лучше пусть займется Линдейлами, сквайром и молодым Хасвелом. Сержант кажется толковым парнем, но на всякий случай скажите ему, чтобы был поделикатней, особенно когда дело дойдет до мистера Айнстейбла. Хотя, уверен, он и сам все прекрасно понимает.

Кивнув в знак согласия, Харботл несколько удивленно спросил:

— Вы собираетесь навестить пастора?

— Да. И его ружье будет очень удобным для этого случая поводом.

— Но Карсфорн проверил его алиби. У него, насколько я понял, все в порядке.

— Вот именно поэтому мне и нужен достойный повод. По мнению полковника, к мистеру Энтони Клайборну есть смысл присмотреться. Хотя никогда раньше за столь короткое время я не имел такого количества версий. Я имею в виду миссис Мидхолм, подозревающую в убийстве миссис Линдейл за то, что та дала ей от ворот поворот; мистера Драйбека, пребывающего в полной панике, и Пленмеллера, которому очень хочется от души повеселиться. Не знаю, что меня еще ждет впереди. Вы можете проверить чью-нибудь версию. Хотя в этом нет смысла, Хорэйс. Вы не умеете заставить человека довериться вам. Вот до чего доводит употребление прокисшего лимонада вместо доброго свежего пива, — философски закончил главный инспектор.

— Есть что-нибудь интересное в бумагах Уоренби, сэр? — спросил Харботл, оставив без комментариев последнюю реплику.

— Ничего, что могло бы натолкнуть нас на интересные мысли. Может, найдем завтра что-нибудь в его офисе. Хотя, если это случится, я буду удивлен.

Инспектор хмуро улыбнулся и сел на стул, наблюдая, как Хемингуэй собирает бумаги в стопку.

— Кое-что настораживает меня в связи с этими ружьями, сэр, — проговорил Харботл.

— Это уже второй раз за сегодняшний день, — вздохнул Хемингуэй. — Выкладывайте, Хорэйс! Не томите.