— Я выйду, а ты езжай за мной, — ответила Мусьма.

— Давай сначала подъедем к башне, — предложил Янеш, — она вон какая высокая. Наверно, сторожевая, там должен кто-то быть.

Мусьма согласилась, и они подъехали к башне с огромными изображениями носа со всех сторон. Двери башни со скрипом распахнулись, и Янеш решительно въехал внутрь. Выпускать кошку ему не хотелось, то есть, он просто боялся, а вдруг она тоже уснет, или еще что-нибудь?

Внутри было темно, но Янеш заметил блики света и услышал тяжелые шаги чьих-то ног. Кто-то, очень грузный, спускался к нему сверху, держа в руке свечу.

— Ты и есть кверхногий волшебник? — раздался вдруг гулкий голос.

И Янеш увидел того, кто впустил их в башню. Он был невысокого роста, неимоверной ширины и поэтому казался квадратным. Его волосы и борода были тщательно расчесаны. И если бы Янеш мог чувствовать запах, он понял бы, что так пахнуть может только сам граф Цветочный. Но Янеш не чувствовал запахов в своем коконе, и поэтому просто смотрел на подошедшего.

— Я не представился, — сказал Квадратный, — Я — граф Цветочный, правитель графства Нюхачей, страны Кинестетии. Можешь звать меня просто Тонконюх Душистый. Тебе нравится мой запах? Правда, в нем ощущается мужественность, сила, стремительность? Заметь, этот запах — запах могучего ветра, был найден и приготовлен лучшими духинами из поселка Мастеров.

— Я сожалею, Ваше Нюхачество, — сказал Янеш, — но пока я в этом коконе, ни единый запах сюда не доносится.

— А как ты тогда сможешь отличать одного человека от другого?

Янеш удивился такому вопросу.

— Люди выглядят по-разному, и голоса у них тоже разные.

Теперь удивился Тонконюх:

— Не знаю, не замечал. По мне, так все одинаковы. И если бы не запахи, то наверно бы всех перепутал, — и он засмеялся.

— Что у вас тут происходит? — спросил Янеш — такое ощущение, что все вымерли.

Тонконюх нахмурился.

— Я и сам удивился, когда почуял вас на площади. Начался ветер с моря. У нас благодатная страна, но раз в год ветер меняется и дует с моря. Он приносит дождевые тучи и ливни смывают все, все запахи. Цветы погибают, замирают все работы, все нюхачи прячутся по домам. Ливни льют две недели, а потом ветер снова меняется. И цветы расцветают, и новые запахи наполняют все вокруг.

Рассказывая, граф Цветочный ощупывал кончиками пальцев кокон, и вдруг рука его коснулась мокрого пушистого хвоста. Граф даже отпрыгнул от неожиданности.

— Ой! Что это у тебя? — он потянул носом, — зачем тебе дохлая кошка на крыше?

— Дохлая? Как дохлая? — губы Янеша предательски задрожали.

— Нет, не совсем дохлая, — успокоил его Граф.

— Это Торстур, мой друг и помощник, — сказал Янеш, еле сдерживая слезы, — он уснул в Долине роз.

— Ох, какая неосторожность! Перед сменой ветра эти розы так пахнут, что неподготовленному человеку или там, коту, могут показаться ядом.

— А противоядие есть? — спросил с надеждой Янеш.

— Есть. Но его знают только в Храме Богини Жизни. Только Жрицы этого храма могут собирать лепестки в этой долине в любое время.

— А нельзя ли послать за ними? — спросил Янеш.

— Сейчас сезон ливней и никто не рискнет решиться на такое безрассудство, — и граф покачал головой.

С улицы доносился шум падающей воды.

— Чуешь? — сказал граф, — опять льет.

Янеш развернул карту и нашел Храм, о котором упомянул граф. Да, ехать придется в гору, а еще и дорога размокла.

Между тем, Граф позвал прислугу. Торстур, при помощи Янеша и Мусьмы, был снят, насухо вытерт и положен у печки. Мусьма неотрывно следила за всеми манипуляциями, боясь, как бы это не повредило рыжему. Но вот и она успокоилась. Принесли чай с душистым медом и сдобными булочками. Подкрепляясь, Янеш напряженно думал.

Проблем было несколько — во-первых — укрытие для Торстура. Во-вторых — как увеличить скорость и устойчивость кокона. Этими размышлениями он поделился с Графом. Тот задумался, но вскоре вызвал корабельных мастеров. На манипулятор кокона был поставлен небольшой парус, которым можно управлять изнутри. Торстуру соорудили теплый мешок, и укрепили его сзади. На этом все приготовления закончились, и осталось только дождаться перерыва между ливнями. Все внимательно внюхивались, что бы не пропустить этот момент, ибо между дождями времени было совсем немного. Янеш напряженно вслушивался. Звук дождя, как и в прошлый раз, прекратился вдруг, мгновенно.

— Пора, — сказал Янеш и помахал рукой.

Ворота открылись, и кокон выехал наружу.

Да, с парусом было куда быстрее! Они помчались, подгоняемые ветром. Вот мелькнули последние дома, и дорога потянулась вверх, петляя меж огромных валунов. Выглянувшее было солнышко быстро затягивало серыми тяжелыми тучами. Еще чуть-чуть и вновь прольется ливень. Нужно было сворачивать и съезжать с дороги, чтобы их не смыло водой. Но это было не так-то просто. Дорога, вымытая за столетия дождями, проходило как по дну огромного, извилистого желоба. И выбраться из него было не под силу их маленькому кокону. Уже упали первые капли, а Янеш все еще вел свой «кораблик» вперед, озираясь в поисках убежища.

И тут его осенило!

— Мусьмочка, пожалуйста, — сказал Янеш, — выйди и закрепи трос лебедки вон за тот камень.

Кошке не хотелось идти под дождь, но и она понимала необходимость этого шага.

Ловко накинув трос на огромный валун, она закрепила крюк и нырнула обратно. И вовремя. С неба опять полило. Янеш поспешно убрал парус, прикрыв им мешок с Толстуром.

По дороге побежал ручеек, затем еще один и еще. И вот уже целый поток с ревом ста разъяренных быков несся по желобу, что раньше был дорогой.

Кокон оторвало от земли, и Янеш, пристегнувшись, взял Мусьму к себе. Их болтало в потоке, и камешки большие и поменьше бились в бока. Янеш крепко прижимал к себе кошку. Они оба беспокоились о Толстуре. Каково ему там, за бортом?

Как и в прошлый раз, ливень прекратился сразу, вдруг. Выждав еще какое-то время, пока схлынет вода, Янеш выпустил Мусьму наружу.

Первым делом она проверила Толстура. Рыжий продолжал спать. В мешке было по-прежнему тепло и сухо.

Лебедка отцеплена, парус поставлен, и кокон вновь понесся вверх по дороге. Янеш управлял парусом, стараясь все время ловить ветер так, как объяснял мастер корабелов. Навыков у него пока было маловато и приходилось помогать рулем. И даже не смотря на это, пару раз они чуть не врезались в придорожные валуны.

Мусьма сидела рядом. Шкурка ее намокла, и лапы были в грязи. Это ей совсем не нравилось, но выбора не было.

Еще трижды пришлось им пережидать ливень, пока впереди не показались стены Храма. Янеш вздохнул с облегчением. Но он рано радовался. На землю вновь упали первые капли. Ворота были заперты, и вряд ли кто рискнет выйти под ливень, чтобы впустить неизвестных.

Нужно было опять укрепляться и ждать. Янеш покрутил головой. Рядом не было ни одного валуна, который мог бы послужить им якорем. Стены Храма столь высоки, что и думать нечего лезть на них. А дождь готов был превратиться в ливень. И тут у Янеша мелькнула идея.

— Мусьма, ты сможешь пролезть под воротами? — спросил он.

Мусьмочка устало кивнула. Она уже еле шевелила лапами. Но все-таки вновь вышла из кокона, пролезла под воротами и затащила туда трос лебедки. Янеш убрал парус. И небеса разверзлись. Этот ливень был гораздо сильней, а может быть, Янешу так казалось. Он сидел пристегнувшись и смотрел, как ручейки превращаются в бурный поток. На душе было смутно. Успела ли Мусьма закрепить трос? Нашла ли за что? Он усмехнулся. Сейчас это будет ясно. Если кокон удержится — значит успела. Как она там сама? Нашла ли, где спрятаться? Ему было неловко, что маленькой кошке приходиться столько работать, но помочь он ей ничем не мог. Да что там! Он даже вылезти не мог из этого кокона.

Кстати, о коконе. Поток уже полностью поглотил его, но пока трос еще держит. У Янеша отлегло от сердца. Значит, Мусьма успела. И вновь тревога за пушистых навалилась на него.