Янешу было очень одиноко и страшно. Страшно слышать, как песок и камни скребутся, ударяются в хрупкие стены кокона. Страшно даже думать о том, как там, в легком мешке, за бортом, совершенно беспомощный кот. И успела ли спрятаться Мусьма…

В какой-то момент Янешу показалось, что в коконе стало светлее. Оказывается, ливень уже закончился, солнце светило вовсю, и поток быстро мелел. Янеш с облегчением вздохнул. Кокон, исцарапанный и грязный, уже стоял на колесах.

Янеш подъехал ближе и принялся манипулятором стучать в ворота. Грохот стоял такой, что казалось, мог разбудить даже Торстура.

Наконец, ворота приоткрылись, и Янеш въехал во двор. Снова тучи затянули все небо и вот-вот поглотят солнце. Янеш отметил, что промежутки между ливнями стали заметно короче.

Трос лебедки был обмотан вокруг огромного дерева, что росло посреди двора. Какая-то девушка в простом белом платье отцепила крюк, и Янеш быстро смотал лебедку. Девушка сделала ему знак следовать за ней и быстро побежала к входной арке высокого белого строения. Янеш покатил за ней. Вода вновь хлынула с неба потоком. Обернувшись, Янеш улыбнулся. Он чувствовал себя как в пещере сплюха. И дождь, стоявший стеной, напоминал водопад.

Девушка ввела его в просторную комнату, где горело множество свечей. Старая женщина, в таком же белом платье, держала запеленатую, как младенца, Мусьму.

— Приблизься ко мне, — сказала она голосом, исполненным силы.

Янеш подъехал к ней ближе. Девушка взяла со стола свечу и поставила ее в проходе, замыкая круг, в который въехал Янеш.

— Закрой глаза, — вновь сказала Старая женщина, — и выходи. Представь, что ты просто встал со стула и идешь.

Янеш так и сделал. И вышел из кокона. Вышел прямо через стену.

Янеш с недоверием потрогал бок своей машины. Старая женщина улыбнулась:

— Я, чувствую, что ты удивлен. Ты действительно выбрался из своего кокона. Но только в пределах светлого круга.

Эти слова напомнили Янешу о Толстуре, и он быстро развязал мешок. Там все еще было сухо.

Янеш достал спящего кота и вместе с ним подошел к женщине. Вид у нее был строгий и вместе с тем доброжелательный.

— Я не знаю, как вас зовут, — сказал Янеш, слегка поклонившись, — меня называют Янеш, здесь я кверхногий волшебник. В Цветочном городе мне сказали, что в Храме могут помочь моему другу. Он случайно заснул в Долине роз перед самым дождем.

Женщина улыбнулась:

— Зови меня Стажена. Я — старшая жрица Богини Жизни, то есть Берегиня. Давай посмотрим, что с твоим пушистым.

С этими словами она отдала сладко зевнувшую Мусьму подошедшей девушке и взялась за Торстура.

Ощупав его от носа до последнего когтя, Стажена велела девушкам принести медный чан, молоко и кучу остро пахнувших мешочков с травами. Чан был установлен на треногу над жаровней, молоко грелось, а девушки ритмично постукивали пестиками, растирая в пыль нужные травы.

Янешу досталось крошить огромным стеклянным ножом какие-то корешки, подозрительного синего цвета. Работа была несложной, но весьма нудной. И чтобы как-то отвлечься, Янеш стал напевать в такт ударам:

Песенка складывалась сама собой и вдохновленный этим, Янеш не замечал, что поет все громче и громче. О художественной ценности этой песни можно было бы поспорить, но размер и рифма сохранялись. Впрочем, Янеш об этом не думал. Он просто пел, постукивая в такт ногой:

Девушки, разминающие снадобья, захихикали, и Янеш смутился. Стажена с удивлением посмотрела на него:

— У вас принято заклинать еще до начала действия?

— Это не заклятья, — сказал Янеш, — это я так, песню пою.

— Что такое песня? — опять спросила Стажена.

— Это такой рассказ, где все складно. И не говориться, а поется, — пояснил Янеш.

Стажена покачала головой.

— Есть разные песни, — продолжил Янеш, — одна заставляет грустить, от другой люди веселятся, от третьей — маршируют и идут на войну. В общем, разные песни.

— Спой что-нибудь, — предложила Стажена.

И Янешу ничего лучшего не пришло в голову, как запеть колыбельную:

Он пел старательно, с чувством и вдруг, на четвертом куплете, услышал, что кроме песни нет никаких звуков. Девушки дремали, опустив пестики, Стажена сидела, не шевелясь и даже огонь под медным чаном замер.

Это Янеша удивило и озадачило. Он ведь пришел сюда, чтобы разбудить Толстура. А вместо этого усыпил всех. Тогда, перебрав в уме возможные варианты, он тихонько запел:

Янеш отбивал ритм ножом и пел все громче и воодушевленнее. И, девушки, одна за другой просыпались, и огонь затрещал сильнее, и даже Стажена, вздрогнув, открыла глаза. Янеш допел до конца.

— Хорошие песни, — похвалила Стажена и добавила, — мы займемся этим позже.

Она высыпала в молоко содержимое всех ступок. Молоко вспенилось, порозовело. Стажена велела девушкам снять котел с огня. Затем она взяла Торстура за задние лапы и полностью погрузила его в котел. Янеш заволновался, ведь молоко только что закипело. Он хотел было вмешаться, но тут раздался какой-то звук. Янеш прислушался. Звуки доносились из чана. Как будто кто-то огромный лакал молоко. Янеш подбежал ближе. Поздно. Звуки прекратились, и Янеш несмело заглянул внутрь. В совершенно пустом котле сидел довольный Торстур и умывался.

— Вкусное молочко было, — сказал он, выпрыгивая, — а что больше не осталось?

— Торстур, поросенок, ты и так выпил целый котел. И куда только влезло? — засмеялся Янеш.

Кот потерся об его ноги пушистым боком, потом важно приблизился к Стажене.

— Благодарю вас, сударыня. Весьма признателен. Весьма.

Стажена улыбнулась. Уж очень потешно выглядел рыжий. Бока его были раздуты, брюшко чуть не волочилось по полу. В общем, не кот, а пародия. Она наклонилась и погладила рыжую шерстку.

— Только, чур, без нежностей, — сварливо сказал кот, — и не тискать. А то я, кажется, лопну.

Все засмеялись.

— Спасибо вам, Берегиня Стажена, — отсмеявшись, поблагодарил Янеш, — а теперь нам пора.

Стажена покачала головой.

— Вы не сможете уйти сейчас, — сказала она, — сюда вы добрались в первый день ливней. Тогда еще были небольшие промежутки между потоками. Но сейчас, в самый разгар сезона, перерывов нет вообще.

— А долго нам ждать?

— По внешнему времени — неделю или около того, — пожала плечами Стажена.

Янеш усиленно размышлял. Получалось, что здесь они целую неделю? Если уже сильный разгар ливней, сезон которых всего-то две недели. Что-то тут не так.

— А что, здесь время другое?

— Везде время другое. У каждого — свое. Вот ты знаешь ведь свою линию времени? — полуспросила, полуутвердила Стажена.

Янеш отрицательно покачал головой: