карандашные наброски, хотя они и не подозревали об этом. Пока они позировали

ему, он старался вовлечь их в разговор и вызвать на их лицах то характерное, хотя и постоянно меняющееся выражение, которое он ставил себе целью уловить

и запечатлеть. Наконец он объявил, что к следующему разу портреты будут

готовы и он сможет их отдать.

- Только бы моя кисть осталась послушной моему замыслу, когда я буду

наносить последние мазки, - сказал он, - тогда эти портреты окажутся лучшими

из того, что я создал. Надо признаться, художнику не часто выпадает счастье

иметь такую натуру.

При этих словах он обратил на них пристальный взгляд и не сводил его до

тех пор, пока они не спустились с лестницы.

Ничто не затрагивает так человеческое тщеславие, как возможность

запечатлеть себя на портрете. Чем это объяснить? В зеркале, в блестящих

металлических украшениях камина, в недвижной глади воды, в любых отражающих

поверхностях мы постоянно видим собственные портреты, точнее говоря -

призраки самих себя, и, взглянув на них, тотчас их забываем. Но забываем

только потому, что они исчезают. Возможность увековечить себя, приобрести

бессмертие на земле - вот что вселяет в пас загадочный интерес к

собственному портрету. Это чувство не было чуждо и Уолтеру с Элинор, и

потому точно в назначенный час они поспешили к художнику, горя желанием

увидеть свои изображения, предназначенные для взора их потомков. Солнце

ворвалось вместе с ними в мастерскую, но, закрыв дверь, они оказались в

полумраке.

Взгляд их тотчас обратился к портретам, прислоненным к стене в дальнем

конце комнаты. В неверном свете они различили сначала лишь хорошо знакомые

им очертания и характерные позы, и оба вскрикнули от восторга.

- Посмотрите на нас! - восторженно воскликнул Уолтер. - Мы навеки

освещены солнечными лучами! Никаким темным силам не удастся омрачить наши

лица!

- Да, - ответила Элинор более сдержанно, - не коснутся их и печальные

перемены.

С этими словами они направились к портретам, но все еще не успели их

как следует разглядеть. Художник поздоровался с ними и склонился над столом, заканчивая набросок и предоставив посетителям самим судить о его работе.

Время от времени его карандаш застывал в воздухе, и он из-под насупленных

бровей поглядывал на лица влюбленных, обращенные к нему в профиль. А они уже

несколько минут, забыв обо всем, стояли перед портретами, и каждый

безмолвно, но с необыкновенным вниманием изучал портрет другого. Наконец

Уолтер шагнул ближе, снова отступил, чтобы разглядеть портрет Элинор с

разных расстояний и при разном освещении, а потом заговорил.

- С портретом что-то произошло, - с недоумением, будто размышляя вслух, произнес он. - Да, чем больше я смотрю, тем больше убеждаюсь в перемене.

Бесспорно, это та же самая картина, что и вчера, то же платье, те же черты, все то же - и, однако, что-то изменилось.

- Значит ли это, что портрет меньше похож на оригинал? - с нескрываемым

интересом спросил художник, подойдя к нему.

- Нет, это точная копия лица Элинор, - ответил Уолтер, - и на первый

взгляд кажется, что и выражение схвачено правильно, но я готов утверждать, что, пока я смотрел на портрет, в лице произошла какая-то перемена. Глаза

обращены на меня со странной печалью и тревогой. Я бы сказал даже, что в них

застыли скорбь и ужас. Разве это похоже на Элинор?

- А вы сравните нарисованное лицо с живым, - предложил художник.

Уолтер взглянул на свою возлюбленную и вздрогнул. Элинор неподвижно

стояла перед картиной, словно зачарованная созерцанием портрета Уолтера, и

на лице ее было то самое выражение, о котором он только что говорил. Если бы

она часами репетировала перед зеркалом, ей и тогда не удалось бы передать

это выражение лучше. Да если бы даже сам портрет стал зеркалом, он не смог

бы более верно сказать печальную правду о выражении, возникшем в эту минуту

на ее лице. Казалось, она не слышала слов, которыми обменялись художник и ее

жених.

- Элинор! - в изумлении вскричал Уолтер. - Что с вами?

Но она не слышала его и все не сводила глаз с портрета, пока Уолтер не

схватил ее за руку. Только тут она заметила его; вздрогнув, она перевела

взгляд с картины на оригинал.

- Вам не кажется, что ваш портрет изменился? - спросила она.

- Мой? Нет, нисколько! - ответил Уолтер, присматриваясь к картине. -

Хотя постоите, дайте взглянуть. Да-да, что-то изменилось, и, пожалуй, к

лучшему, но сходство осталось прежним. Выражение стало более оживленным, чем

вчера, словно блеск глаз отражает какую-то яркую мысль, которая вот-вот

сорвется с губ. Да, теперь, когда я уловил взгляд, он кажется мне весьма

решительным.

Пока он рассматривал портрет, Элинор обернулась к художнику. Она

глядела на него печально и с тревогой и читала в его глазах сочувствие и

сострадание, о причинах которых могла только смутно догадываться.

- Это выражение… - прошептала она с трепетом. - Откуда оно?

- Сударыня, на этих портретах я изобразил то, что вижу, - грустно

молвил художник и, взяв ее за руку, отвел в сторону. - Взгляд художника, истинного художника, должен проникать внутрь человека. В том-то и

заключается его дар, предмет его величайшей гордости, но зачастую и весьма

для него тягостный, что он умеет заглянуть в тайники души и, повинуясь

какой-то необъяснимой силе, перенести на холст их мрак или сияние, запечатлевая в мгновенном выражении мысли и чувства долгих лет. Если бы я

мог убедить себя, что на этот раз заблуждаюсь!

Они подошли к столу, где в беспорядке лежали наброски гипсовых голов, рук, не менее выразительных, чем некоторые лица; зарисовки часовен, увитых

плющом; хижин, крытых соломой; старых, сраженных молнией деревьев; одеяний, свойственных далеким восточным странам или древним эпохам, и прочих плодов

причудливой фантазии художника. Перебирая их с кажущейся небрежностью, он

поднял один карандашный набросок, на котором были изображены две фигуры.

- Если я ошибаюсь, - продолжал он, - если вы не видите, что на вашем

портрете отразилась ваша душа, если у вас нет тайной причины опасаться, что

и второй портрет говорит правду, то еще не поздно все изменить. Я мог бы

переделать и этот рисунок. Но разве это повлияет на события?

И он показал ей набросок. Дрожь пробежала по телу Элинор, она едва не

вскрикнула, но сдержалась, привыкнув владеть собой, как все, кому часто

приходится таить в душе подозрения и страх. Оглянувшись, она обнаружила, что

Уолтер подошел к ним и мог увидеть рисунок, но не поняла, заметил ли он его.

- Мы не хотим ничего менять в этих портретах, - сказала она поспешно. -

Если мой портрет выглядит печальным, то тем веселее буду казаться рядом с

ним я.

- Ну что ж, - поклонился художник, - пусть ваши горести окажутся

воображаемыми и печалиться о них будет лишь этот портрет! А радости пусть

будут столь яркими и глубокими, что запечатлеются на этом прелестном лице

наперекор моему искусству.

После свадьбы Уолтера и Элинор портреты стали лучшим украшением их

дома. Разделенные только узкой панелью, они висели рядом и, казалось, не

сводили друг с друга глаз, хотя в то же время неизменно провожали взглядом

каждого, кто смотрел на них. Люди, много поездившие на своем веку и

утверждавшие, что знают толк в таких вещах, относили их к числу наиболее

совершенных образцов портретного искусства, тогда как неискушенные зрители

сличали их черту за чертой с оригиналами и приходили в восторг от

удивительного сходства. Но самое сильное впечатление портреты производили не

на знатоков и не на обычных зрителей, а на людей, по самой природе своей