- Эта улица называется Малхолланд драйв, - сказал Сергей. - Ее все знают. Она знаменита в первую очередь тем, что очень длинная - тянется по вершинам холмов, повторяя их естественные изгибы, чуть ли не над всем Лос-Анджелесом. Прекрасный воздух, отовсюду великолепный вид на город. Соответственно и дома здесь дорогие, не каждому по карману.

- Мудреное название, - сказал Левон. - Сразу и не выговоришь. Оно что- нибудь означает?

- Это фамилия, - ответила Анна. - Инженер Вильям Малхолланд в начале двадцатого века построил аквадук, перебросивший воду из Северной Калифорнии в графство Лос-Анджелес, которое буквально задыхалось без воды. Ему даже па- мятник воздвигли за это. Аквадук принес графству жизнь и процветание.

- Они до сих пор пользуются этим аквадуком, хоть он и изрядно обветшал, - добавил Сергей. - Ну, мы кажется на месте.

Машина свернула на улицу, которая почти сразу же закончилась круглой площадкой-тупиком.

Все четверо вышли из машины. Выложенная каменной плиткой дорожка вела через газон к парадному подъезду дома, утопающего в тропической зелени. Деревья и кустарники были подсвечены снизу скрытыми в цветнике фонариками, что создавало настроение праздничности и таинственности одновременно. У трехстворчатой дубовой двери с витражом посередине Сергей нажал кнопку звонка. Гулкий колокольный звон разнесся по дому. Не греша поспешностью, на пороге появился хозяин. Приветливо улыбнулся гостям и посторонился, предлагая им войти. Вид доктора шокировал Лану настолько, что она зарделась. Собственно, ее шокировал не столько его вид, сколько несоответствие между ним и ими. На нем были мятые льняные шорты цвета хаки и бледно-салатовая Т-shirt, тоже льняная и тоже мятая. Босые ноги были обуты в пляжные шлепанцы.

- Проходите сразу на патио. Я там жарю шашлык.

Он провел гостей через просторный холл и living-room, давая им возможность осмотреться, вернее - поглазеть по сторонам. Тем более что глазеть было на что. Высоченные потолки со skylight - дословно “небесный свет”, то бишь потолочные окна. Белые стены, белые оконные переплеты, белая мебель с мягкими креслами и диванами, обитыми белой кожей, в сочетании с яркими абстрактными картинами на стенах создавали ощущение роскоши и парадности. На паркетном узорчатом полу у беломраморного камина шкура белого медведя с оскаленной пастью. Гостиная органично вливалась в “трапезную” без дверей и стен, их разделяющих. Овальный белый стол в окружении резных спинок белых стульев вызвал у Ланы ассоциацию со свадебным тортом. Стеклянные горки у стены были полны изысканной дорогой посуды.

Хозяин вывел гостей во двор, большую часть которого занимал бассейн с идеально чистой водой, подсвеченной изнутри разноцветными лампами. В излучавшем золотистый свет,бурлящем джакузи сидела незнакомая пара, потягивая через трубочки прохладительные напитки. Пара приветливо помахала руками вновьприбывшим. Доктор указал гостям на кресла у садового стола и, извинившись, вернулся к дымящему мангалу, где у него уже запекались баклажаны, сладкие перцы и помидоры. Мангал представлял собой целый агрегат из кирпича и металла, переходящий в разделочный стол с раковиной, вмонтированной в каменную пли- ту.

Внутренний дворик был обнесен с трех сторон белой изгородью, обсаженной кипарисами, пальмами и магнолиями, а с четвертой обрывался крутым склоном. Лана подошла к самому краю и ахнула. Перед ней, как на гигантском блюде, лежал необъятный, искрящийся мирриадами огней город.

- Нравится?

Она обернулась. Рядом стояла Натель.

- Здраствуйте, Натель. Очень нравится.

- Извините, что сразу не вышла. Я принимала душ после бассейна. Кстати, почему бы вам не искупаться? Вода с подогревом.

- Да нет, спасибо...

- Мы забыли напомнить вам, чтобы вы захватили купальники. Но это дело поправимое. Я всегда держу запасные для гостей.

- Как-нибудь в другой раз, Натель.

- Вы такая нарядная. А мы, так сказать, по-дачному.

Лана лишь улыбнулась в ответ, бросив взгляд на ее стройную фигуру в белых шортах и коротенькой маечке, оставлявшей открытым упругий загорелый живот.

- Да, наверное, я еще не прочувствовала специфику знойной Калифорнии и американской свободы от всякого рода условностей.

- Чего-чего, а условностей здесь побольше, чем у нас, - возразила Натель. - А сегодня, поскольку присутствует бассейн и барбикью мы попросту исключили все условности.

Левон, большой любитель барбикью-шашлыка, для которого он признавал исключительно армянский эквивалент - “хоровац”, тут же скинул диссонировав- ший с обстановкой пиджак и, засучив рукава белой сорочки, подключился к хозяину, помогая ему нанизывать мясо на шампуры. Анна пристроилась у каменного стола, взяв на себя малоприятную работу - очистку печеных овощей. Овощи были прямо с огня. Они обжигали пальцы и пачкались сажей. Наличие раковины оказалось весьма кстати, так как обуглившаяся кожура, смоченная под холодной водой, легче отходила. Анна была спец по части печеных овощей, и ей всегда, даже в гостях, поручали эту часть ритуала.

Ни с чем не сравнимый аромат жаренного на открытом огне мяса дразнящей обоняние вуалью повис над склоном горы. Его наверняка сейчас с завистью втягивали ноздри ближайших соседей. Подействовал аромат и на незнакомую пару в джакузи. Они торопливо выбрались из бурлящей воды и, завернувшись в широкие, красочные полотенца, поспешили под душ, благо душевых и ванных комнат в доме было предостаточно.

Натель вступила, наконец, в права хозяйки, принявшись без особого рвения накрывать на стол. Лана была поражена, заметив, что она расставляет разовую посуду - бумажные тарелки и стаканчики, пластмассовые ножи и вилки. Даже скатерть на стеклянный стол была постелена бумажная. Вспомнив мимоходом увиденную в столовой изысканную посуду, Лана подумала с обидой, что их, повидимому, считают в этом доме людьми второсортными, которых можно принимать не в доме, а во дворе и кормить из разовой посуды.

Натель вдруг оторвалась от своего занятия, внимательно посмотрела на Лану и как бы безотносительно произнесла:

- Все, кто сегодня здесь, для меня желанные гости. Особенно вы, Лана. Мы с вами души родственные. И вы это чувствуете не хуже меня.

Лана покраснела, как школьница, пойманная на месте преступления. Но уже в следующий момент теплая волна умиротворения захлестнула ее. Ей стало вдруг легко и комфортно в этом роскошном доме на вершине холма.Она ничего не ответила, потому что в ее ответе не было нужды.

- За стол, друзья! Все за стол! - провозгласил хозяин. - Не губите мой труд. Остывший шашлык это уже не шашлык.

Какое-то время все самозабвенно расправлялись с угощением, говорили тосты, в смысл которых Лана даже не пыталась вникать, пили, курили и снова ели.

Но постепенно разговор перешел на эмигрантскую тему. Лана впервые узнала, что есть эмигранты и есть иммигранты. Иммигрант это тот, кто покинул свою страну, а эмигрант тот, кто живет в чужой стране. А может наоборот. Говорили о трудностях привыкания, о необходимости выжить и приспособиться. Сергей обвинял соотечественников в чрезмерной изворотливости.

- За фантастически короткий срок, - говорил он, - “старожилы” обучают новичков искусству охмурять доверчивые американские власти, выбивать для себя, прикидываясь бедными и немощными, welfare, foodstamps, disability, retirement и прочее.

- А что это такое? - наивно спросил Левон.

Присутствующие, давно уже поднаторевшие в данной науке, снисходительно заулыбались.

- Все это разные программы государственной помощи неимущим, - объяснил Сергей. - Welfare, например, своего рода подъемные на обустройство при въезде в страну. А некоторые умудряются сидеть на нем годами, даже если уже работают.

- Я тоже сижу на велфере, как беженка, - с вызовом сказала пожилая дородная дама. - Уже сколько лет! Ну и что? Если можно получать эти деньги от государства, зачем отказываться. И работаю бэбиситтером. Я вовсе не чувствую себя преступницей. Я - специалист высокой квалификации, пасу здесь за копейки чужих детей. Так кому должно быть стыдно, мне или государству, которое чихать хотело на мою квалификацию?