- Твои дипломы и лайсенсы мне ни к чему. Я – твой университет. Я скрупулезно обучал тебя, тренировал, натаскивал. И всегда поражался твоей способности схватывать все на лету, понимать меня с полуслова, с полувзгляда, безупречно ориентироваться в самых сложных ситуациях. Ты давно уже первоклассный хирург, владеющий всеми тонкостями моего собственного мастерства, и отлично знаешь это. Ты много раз работала самостоятельно. Я специально предоставлял тебе такую возможность. И у меня нет ни малейших сомнений, что ты справишься с операцией. Тем более, когда от тебя будет зависеть жизнь любимого человека. Ведь ты любишь меня, Клара?

Впервые за все эти годы он задавал ей подобный вопрос. Она была почти уверена, что чувства ее его не только не интересуют, но и тяготят.

- Конечно я люблю тебя, Эрих. Ты слишком хорошо это знаешь. Но, прошу тебя, не требуй от меня немедленного ответа. Я не готова дать его сейчас. Мне нужно все обдумать.

Он долго смотрел на нее со смесью разочарования и досады во взгляде. Однако, поразмыслив, решил, что у него нет причин для беспокойства, поскольку сконструированные им обстоятельства играют ему на руку. Их первый совместный отдых, смена впечатлений, его обещание жениться на ней. Отпуск, который она проведет вместе с ним, вдали от Клиники и дома, от рутинных, угнетающих ее обязанностей, поможет ей полнее осознать, что он – ее судьба, ее повелитель и кумир, что нет на свете такой жертвы, которую она не принесла бы на алтарь своей любви ради него и для него.

- Договорились, – небрежно-беспечным тоном наконец согласился он. – Целых две недели мы просто отдыхаем. И до конца путешествия не будем возвращаться к этой теме.

Оба одновременно заглянули в иллюминатор. Ультрамариновая чаша Средиземного моря, лениво отползая под брюхо самолета, уступала место царству песков и скал. Из голубого небытия живой бескрайней картой на них надвигалась Африка – зеленый позвоночник долины Нила на желтом теле Сахары. Самолет летел уже значительно ниже, позволяя разглядеть едва ли не в деталях дороги, поселения, треугольную дельту Нила с его ветвистыми рукавами. Забыв обо всем на свете, Клара прижалась лбом к стеклу.

- Вот они, самые-самые! – завороженно прошептала Клара. – Самая длинная река в мире, самая большая пустыня, самая древняя страна...

- Забыла про Средиземное море, – рассеянно дополнил Гроссе. – Не считая Мертвого моря – самое соленое. Его дно покрыто солевыми горами. И хотя оно опять же самое теплое, купаться в нем заранее не рекомендую, обожжет глаза и лицо.

- Смотри! Пирамиды! – по-детски взвизгнула Клара. – Боже! Не могу поверить своим глазам. Эрих! Неужели это наяву?

Он посмотрел ей в затылок со странной смесью удовлетворенности, превосходства и сострадания.

ГЛАВА 29

Они приземлились в аэропорту Каир. Такси доставило их в экзотический отель Mena House Oberoi, в старом дворце которого для них был забронировал роскошный трехкомнатный номер с высоченными потолками, декорированный в традиционном восточном стиле. Арки и окна – в форме луковицы, золоченые стены покрыты тончайшими узорами ручной работы, ажурное кружево деревянных резных перегородок, располагающая к отдыху мягкая мебель на вычурных ножках, ковры, мутаки, необъятных габаритов кровать под шитым золотом балдахином, со спинкой в форме лотоса во всю стену.

Обследовав просторные апартаменты – столовую, гостиную, спальню, Клара вышла на открытую со всех сторон веранду, и застыла от восхищения. Прямо перед ней, заслоняя полнеба, высилась огромная пирамида.

- Эрих! Эрих! Иди скорее сюда! – закричала она. – Наш отель у самого их подножья. С ума сойти можно!

- Это мой сюрприз тебе. - Гроссе показался в дверях. Снисходительная улыбка приподнимала один уголок его тонкогубого рта. – Однажды я уже останавливался здесь. А помимо меня в этом отеле жили Чарли Чаплин, Черчилль, Рузвельт, Никсон, Картер, ну и всякие там короли. На эту старую развалину, – он небрежно кивнул в сторону пирамиды, – ты еще вдосталь наглядишься. Кстати, из зала ресторана все три видны гораздо лучше. Даю тебе полчаса на сборы. Я голоден, как тысяча шакалов.

Первый вечер после обильного восточного ужина они провели в баре.

Клара исподтишка наблюдала за возлюбленным в непривычной для нее обстановке. Он менялся буквально на глазах. Исчезли разом усталость, сосредоточенность, отчуждение. Морщины, спонтанно возникавшие то тут, то там, в зависимости от его настроения и выражения лица, разгладились, отчего он, казалось, помолодел лет на десять.

Перехватив взгляд Клары, Гроссе... улыбнулся ей. Он улыбается! Невероятно. Еще одно чудо в нескончаемой цепи чудес.

- Эрих, тебя не узнать. Что происходит?

Он тотчас нахмурился. Стал прежним. Ответил не сразу.

- Пожалуй ты права. Я слишком ушел в свою работу. В свою идею. Так жить нельзя. Хоть изредка нужно высовывать голову, чтобы глотнуть свежего воздуха, оглядеться по сторонам...

Призрачный свет луны выхватывал из ночи безмолвные громады пирамид, очерчивая их тонким, светящимся контуром. На маленькой круглой арене играл квартет – полуголые музыканты, словно вырезанные из обсидиана или черного дерева. Хрипловатые, будоражаще-чувственные звуки саксофона проникали в самую душу Клары, вызывая сладостную истому. На площадке между оркестром и столиками топталось несколько пар отдыхающих.

- Пойдем-ка, старушка, потанцуем, – предложил Гроссе.

Клара прижалась к нему всем телом, взволнованно прошептав:

- Я обожаю тебя, Эрих.

Ей, опьяненной музыкой, вином, фантастической близостью пирамид, жаркими объятиями африканской ночи... чудесным преображением Гроссе, искренне хотелось верить, что ее жизнь начинается заново, что бесконечная вереница кошмаров, из которых состояли ее беспросветные будни, навсегда осталась позади.

На следующий день, едва забрезжило утро, Гроссе поднялся.

- Мы снова спешим на работу? – сонно пробормотала Клара, не разжимая век.

- Нет, мы спешим прогуляться по плато Гиза – к их величествам Пирамидам. Разве не так?

Клара тотчас вскочила.

- Еще как спешим!

- Тогда поторапливайся. Лучше всего это сделать до наступления жары.

Облачившись в льняные шорты и рубашки, в сандалии и соломенные шляпы, они спустились в жасминовый сад, позавтракали на ходу в кафе Оазис, и остановились в нерешительности перед местными транспортными средствами, настойчиво предлагаемыми их владельцами.

- Какому отдадим предпочтение? – Гроссе окинул ироническим взглядом лошадей – верховых и запряженных в повозки, пару украшенных бубенцами верблюдов и покрытого расписной попоной слона. – При этом учти, что за то же самое время можно дойти и пешком. Отсюда до "Хеопса" всего 700 метров.

- Я выбираю верблюда!– не задумываясь, заявила Клара, поманив к себе не сводившего с них глаз погонщика. – Романтика. Экзотика. Как в сказке.

- Ладно. Тогда я – вон ту полудохлую кобылу.

Кося на залетную чужестранку умный томный глаз, верблюд подогнул длинные ноги, пав перед нею ниц, и милостиво позволил взобраться в седло между двумя горбами. Резко подавшись вперед, он поднялся сначала на задние ноги, потом на передние. От неожиданности Клара взвизгнула. Ей показалось, животное хочет перекинуть ее через голову.

Оказалось, что путешествие верхом на верблюде – развлечение не из приятных. Вытянув длинную, изогнутую лирой шею и раскачивая оба горба в разные стороны, верблюд не шел, а как бы подпрыгивал на каждой ноге, перетряхивая Кларе все внутренности. Погонщик – черный, морщинистый, похожий на иссохшую, растрескавшуюся мумию, завернутую в белый саван, семенил рядом, время от времени пощелкивая языком. Клара хотела сейчас только одного – чтобы эта пытка поскорее закончилась. Гроссе, чувствовавший себя вполне комфортно на лошадиной спине, с достоинством лорда ехал рядом, насмешливо поглядывая на свою спутницу, имевшую довольно жалкий вид.

Последние пристанища Хефрена, Хеопса и Микерина с каждым шагом верблюда вздымались все выше. Впрочем, последние ли? Насколько Клара помнила, именно их мумий в гробницах как раз и не нашли. Несмотря на то, что погребальные камеры давно уже были разграблены и опустошены, а все наземные ходы и лазы, включая вентиляционные шахты, досконально изучены, пирамиды по сей день не раскрыли свои основные тайны, не утратив ни таинственности, ни притягательности.