Большую часть дня Клара, как обычно, провела подле Гроссе – совещания, обход стационарных больных, прием новых... Но ни разу их взгляды не пересеклись. Даже отдавая ей поручения или выслушивая ее отчеты, он смотрел либо в сторону, либо сквозь нее. И то, как реагировала на это Клара, персонал клиники ощущал на собственной шкуре.

Он вызвал ее к себе в кабинет по селектору только к концу рабочего дня. С недобро поджатыми губами она молча остановилась на пороге.

- Пообедаем вместе, – не предложил он, а отдал распоряжение, точно таким тоном, каким во время операций деловито ронял: "Скальпель" или "Тампон".

- Где? – Ее глаза вспыхнули.

- Я не очень тебя разочарую, если скажу: здесь?

- ...Не очень.

- Тогда сообрази что-нибудь по-быстрому. У нас впереди трудная ночь.

- Ты хочешь сказать, что нашел донора? – бесстрастным тоном поинтересовалась Клара, но лицо ее разом посерело, как небо перед дождем.

- Угу, – нарочито небрежно буркнул он. – Так что не будем терять время. Я жду, возвращайся скорее.

Оставшись один, Гроссе снял халат, швырнув его в корзину, и сел в кресло, машинально теребя ворот тонкого шерстяного свитера. Свитера и пуловеры он неизменно предпочитал сорочкам, независимо от времени года.

Нынешний день мало чем отличался от вчерашнего и от всех предыдущих. И это было нормально. Он всю жизнь работал на износ, но вовсе не потому, что не думал о себе. Напротив, именно потому, что думал о себе и только о себе. Он походил на бегуна на длинной дистанции, перед которым маячила одна-единственная цель: любой ценой добежать до финиша, до заветной черты. Только целью этой он ни с кем, даже с Кларой, не делился.

- А теперь спать! – приказал себе Гроссе, прикрывая глаза.

Внешне он походил на человека, пребывающего в глубокой задумчивости или слушающего в наушники классическую музыку, но никак не на спящего. И тем не менее его отдых был куда полнее и продуктивнее любого сна. Он погасил мысли, как гасят зажженную сигарету о край пепельницы, и погрузился в блаженную пустоту. Полный покой, полная прострация.

Четверть часа спустя Гроссе пробудил свой мозг, мысленно представил себя бодрым и отдохнувшим, прошелся по кабинету. Кабинет был светлый, просторный и неуютный. Ни одного лишнего предмета, только самое необходимое: громоздкий стол, кресло с высокой спинкой и жесткими подлокотниками, обычный стул для посетителя, стеллажи с медицинской литературой – длинная внушительная вереница томов, солидно поблескива-ющих позолотой.

Кларе пора бы уже вернуться. Бросив нетерпеливый взгляд на часы, он достал из сейфа две папки в пластиковых переплетах. На одной значилось: "Реципиент Р.О.", на другой – "Донор (Р.О.)". Разложив перед собой содержимое обеих папок, Гроссе еще раз тщательно сверил показатели кардиограмм, электроэнцефалограмм, результаты радиоизотопных и изо-иммунологических исследований, антигенных свойств совместимости крови, резус-фактор и прочее. Данные донора, как он и ожидал, были великолепны, а главное по всем параметрам подходили реципиенту.

За дверью послышался слабый шорох. Поспешно захлопнув папки, Гроссе прикрыл их газетой. В дверь постучали: три быстрых удара и один после паузы. Сразу успокоившись, он впустил Клару и, запирая за ней дверь, не приминул упрекнуть:

- Чего ты там возилась?

- Руки были заняты. – Она положила на стол две пенопластовые коробки.

Он тут же открыл свою:

- Со вчерашнего дня ничего не ел.

На лице Клары промелькнула материнская озабоченность.

- Приступай же. – Он подтолкнул к ней вторую коробку. – Не будем терять время.

- Я совсем не вижу тебя последнее время, – пожаловалась она.

- Разве? А мне казалось, мы видимся круглосуточно.

- Ты понимаешь, что я имею ввиду.

- За столько лет могла бы привыкнуть, – пробурчал он с набитым ртом.

Клара еще некоторое время молча стояла у стены, наблюдая за тем как он ест, и не спешила разделить с ним эту трапезу на ходу. Потом опустилась на стул для посетителей, откинула пластиковую крышку и поморщилась от ударившего в нос сладковатого запаха китайских пряностей.

В кабинете Гроссе было установлено два селектора. Один – белый, с серыми клавишами, легально соседствовал с городскими телефонами, факсом, принтером и компьютером на приставном столике. Другой – красный, с черными клавишами, был скрыт от посторонних глаз в нише стенного шкафа, и в отсутствие хозяина всегда находился на запоре. Сейчас он стоял открытым, и когда на нем вспыхнул крохотный зеленый огонек, Гроссе тотчас нажал на клавишу.

- Сэр, у нас все готово. Ждем дальнейших указаний, – доложил голос из динамика.

- Состояние донора? – продолжая жевать, деловито осведомился Гроссе.

- Как обычно в таких случаях. Напуган. Неспокоен. Я бы сказал, истеричен.

- Куда же, черт возьми, смотрит Гретта?!

- Гретта неотлучно при нем.

- Тогда почему донор нестабилен?

- Может, инъекцию транквилизатора, сэр?

- Не говорите глупостей! Вы же знаете, я не признаю искусственных торможений перед трансплантацией. Расскажите-ка лучше, как вы его откопали.

- Три года назад ему удаляли аппендикс, сэр. Его данные среди прочих нам удалось обнаружить в картотеке Благотворительной Городской Больницы. Они вполне соответствовали искомым. Остальное, как говорится, дело техники. – Голос в динамике заговорщически хмыкнул.

- Кстати о "технике". Ваши парни вели себя, как последние идиоты, и едва все не провалили. А поскольку такую роскошь, как риск, я позволить себе не могу, то в их услугах я больше не нуждаюсь. Так что можете подыскать им работу более соответствующую их умственным данным.

Отключившись от собеседника, Гроссе нажал на соседнюю клавишу и потребовал:

- Меня интересует реципиент Р.О. Доложите.

- Состояние больного, сэр, мягко говоря, неудовлетворительно, –последовал ответ.

- Это мне и без вас известно, – оборвал говорившего Гроссе. – Его психический настрой?

- ...Он требует вас, сэр. Бранится. Угрожает.

- Бранится, говорите, – недобро хмыкнул Гроссе. – Ничего. Успокоим. Я к нему зайду.

Задвинув красный селектор в нишу и защелкнув полированную панель над ним, Гроссе обернулся к Кларе, сверля ее испытующим взглядом.

- Ты, кажется, нервничаешь?

- С чего бы? – огрызнулась она.

- Эмоции нужно держать на коротком поводке, – мрачно бросил он, вставая. – Ты поела?

- Да, Эрих. – Она тоже поднялась. Содержимое ее коробки осталось нетронутым.

Он уже направился было к двери, но, передумав, вернулся, подошел вплотную к Кларе и, положив руки ей на плечи, медленно, внушительно произнес:

- Посмотри мне в глаза, девочка. Расслабься, успокойся и соберись. Мне нужна помощница без эмоций и нервов, без излишних размышлений. Или ты нуждаешься в искусственном отключении всего этого балласта?

Клара ответила ему колючим, отчужденным взглядом, тем взглядом, которого так боялся весь обслуживающий персонал. Гроссе тотчас пошел на попятную.

- Ну-ну, – сказал он примирительно и потрепал ее, как непослушного ребенка, по щеке. – С чего ты вдруг раскисла? Не впервой ведь.

Клара выпрямилась, внутренне подобралась, обратив свою душу в плотный, бесчувственный комок, а взгляду придав холодную гроссовскую непроницаемость. За годы, проведенные подле него, она с успехом переняла многие его привычки, манеры и повадки.

- Я готова, Эрих.

- Вот и умница. Тогда вперед! – Он бросил взгляд на часы. – Проверь дверь стационара.

- Я сама заперла ее, когда шла сюда.

- Ты уверена?

Абсолютно.

- И все же проверь еще раз.

Пожав плечом, но ничего не возразив, Клара исполнила его наказ. Его осторожность казалась ей чрезмерной и даже излишней, поскольку здесь он был в своих владениях, здесь все подчинялось ему одному.

В это время суток клиника полностью пустела. Оставался только ночной персонал стационара, которому строго-настрого запрещалось покидать свои рабочие места до окончания дежурства, то-есть до утра.