«Да ты охренела! Я ж мертвый, я вижу и понимаю больше, чем прежде. Делай что-то! Быстрее!»

Что, серьезно?

Призраки не врут. У них эта функция отключена за ненадобностью. Иногда это очень удобно.

— Офицер, уверяю вас, нет нужды целиться в ни в чем не повинного человека, — говорю я и аккуратно заслоняю Кохея собственным телом. Мой маневр шокирует кое-кого, а если быть точной, то абсолютно всех.

— Ты чего творишь? — шелестит потрясенный Мелкий.

У легавого своя версия происходящего:

— Ямада, это просто-напросто стокгольмский синдром. На самом деле ты ему ничего не должна.

Дайити сбрендил совсем? Он понимает, что замочив Мастера «Драконов» на глазах у его же клана, развяжет настоящую войну?

— Да, Рин, это даже обидно, — бурчит Кохей. — Я все-таки мужчина и не позволю женщине стать живым щитом. Пусть твой легавый… приятель стреляет по безоружному человеку.

И отталкивает меня в сторону. Вот же ж скотина! Я тут стараюсь-пытаюсь спасти этот букет фобий и психологических проблем, а оно сопротивляется своему счастью. Да если бы не я… Ладно, зайдем с другой стороны. С той, с которой у нас крадется Мин Джун. Он даже не крадется, а смещается в нашу с Макино сторону, по полшажочка, все ближе и ближе.

«Чэнь, а что, если Кохея застрелит не родной брат, а мой телохранитель? Чо тогда будет?» — мысленно спрашиваю я у призрака. Формально-то я своего обещания не нарушу, а значит, и кармического наказания понести не должна.

«Какая же ты скотина, Ямада Рин! — вопит покойный Чэнь. — Кохей тебя считает другом, уважает и, кстати, примчался, на свою голову, по первому зову. А ты что же делаешь?»

Ну, положим, я-то знаю (особенно, после того как он на мне немного полежал), что господин Макино видит во мне вовсе не друга, но разве это имеет какое-то значение?

— Значит, хватит, — говорю и развожу руки в стороны, чтобы все поняли — я не позволю стрелять в босса «драконов». Прежде всего, чтобы это поняли оба наших клана. — Чуваки, завязывайте с немотивированной агрессией, окей? Никто меня не похищал, я сама Кохея вызвонила и попросила помочь. И не зачем было устраивать весь этот цирк.

— Цирк? Цирк, говоришь? — детектив бледнеет от ярости. — У меня еще два трупа, а может быть уже и третий появился. По городу гуляет кровавый маньяк-каннибал. А единственный человек, который может прояснить ситуацию… Да, это ты, Ямада Рин! Ты сбегаешь с одним из подозреваемых…

И тут я замечаю запертого в полицейской машине Джарета Чжана. Он мне показывает руки в наручниках. И лицо у него тоже со следами свежих побоев. Они что, все между собой передрались?

Хо-ро-шо, попробуем по-другому. Ямады так просто не сдают позиции.

— Хиро, хочешь, поехали со мной, я никуда не сбегу, клянусь. Но мне очень надо, — прошу я жалостливо. — Не могу я в управлении сидеть, мне в другое место надо. Позарез. И как только я всё выясню…

— Так я тебе и поверил. Поднимай руки и марш в машину. В управлении разберемся — кто и что знает.

Когда не надо у милахи Хиро Дайити в голосе прорезываются настолько стальные интонации, что ими можно деревья пилить. Каждое слово с двойной зазубриной. Обычно я просто злюсь, когда он включает «Большого Серого Волка», но сейчас у меня от волнения срывает крышу:

— Счас, — говорю, леденея кишками от подступающего ужаса. — Знаем мы, как вы разбираетесь! У меня тут вопрос жизни и смерти. Поэтому извини, детектив, но я отправлюсь туда, куда мне надо, хочешь ты того или нет. Если потребуется, то прямо по твоему теплому трупу.

— Ты что несешь, Ямада? — шепчет Кохей.

Честно? Несу что попало, первое, что в голову приходит.

— Или спрыгну в реку и поплыву на ту сторону.

И у полицейских, и у гангстеров глаза на лоб лезут. Да я сама от себя не ожидала такой мелодрамы. Пора нам с Красавчиком завязывать с душещипательными сериалами для домохозяек.

— У меня нет выбора, офицер Дайити, — говорю и делаю шаг в сторону парапета.

Но вместо возгласов ужаса, на которые и рассчитано представление, я слышу прохладный, как ветер с залива, голос Мелкого:

— Не прыгнет. Юбка слишком узкая.

Он, вообще, чей человек? Мой или Дайити?

— Так. Ты уволен, Мин Джун.

Я не смотрю на Мелкого. Не стоит моего взгляда этот предатель. Как он посмел? Мне теперь что делать? Кохея брать в заложники?

— Как скажешь, Хозяйка, на всё твоя воля, — отвечает мой 438-ой (бывший, если сейчас же не заткнется!). — Но я подам в отставку, только когда ты будешь в безопасности.

У легавого тем временем звонит телефон. И я прекрасно знаю, что ему говорят, даже не слыша ни единого слова. Не оттого, что лицо Хиро становится серым от отчаяния, и не оттого, что его пальцы мелко-мелко трясутся, прижимая смартфон к уху. Я просто знаю. Где-то сейчас найден еще один мертвец без сердца, где-то совсем неподалеку. Еще одна ужасная смерть.

Мне становится одновременно жарко и холодно, тело сотрясает озноб, а по спине стекают струйки пота. Ноги подкашиваются, губы дрожат, а перед глазами стоит тот незабываемый миг, когда Рё разделался с Томоэ. Окровавленная пасть, усеянная острейшими зубами, горящие адским пламенем глаза, на загривке шерсть дыбом… Боги мои!

— Это же не ты? Скажи мне, это ведь не ты?! — кричу я во всю силу легких, зажмурившись и закрыв глаза ладонями.

Словно так можно докричаться до поросшего густым лесом склона той самой горы. Я немею и глохну от чувства собственного бессилия. И только рингтон моего телефона выводит меня из ступора. Телефон звонит, звонит, звонит, а на экране в такт задорной мелодии машет хвостиками лисенок-оборотень. Потому что это номер Рё.

Боже, я сейчас заплачу. Впервые за 204 дня разревусь как последняя дура.

— Рин, ты чего? — спрашивает лис озадаченно.

Это его голос! Его интонация, от которой в моем мозгу взрывается солнечный фейерверк.

— У тебя что-то случилось?

— Где ты сейчас? — я едва шевелю онемевшими губами.

— Сижу вот, — растерянно отвечает Рё. — Почему ты так кричала?

— Под кустом сидишь?

— Зачем ты так? Сразу под кустом… — обижается он. — У меня, вообще-то, есть маленький павильон над обрывом. Медитировать, читать и… Как бы я в лисьей лапе телефон удержал?

— Ты ведь не в городе? — не унимаюсь я.

Рё фыркает совершенно по-лисьи. И я слышу, как стучат тяжелые капли по бамбуковой крыше. Там, на священной горе льет обещанный всеми прогнозами дождь. Счастье-то какое!

— А что у вас, в городе, происходит? Брат Мин Джун с тобой? Не молчи, Ямада Рин. Сначала орала, теперь молчишь. Ты говори, я приду и разберусь, если кто-то тебя обижает.

— У меня… — я от умиления идиотски лыблюсь всем подряд, даже проштрафившемуся братцу Мин Джуну. — У меня все хорошо. Никто меня не обижает, правда.

— А почему кричала?

— Так случайно вышло. Ты медитируй на здоровье, я попозже перезвоню, — мурлычу я и отключаюсь.

Прямо камень с души свалился! Мой лис, пока я себя накручивала, послушненько сидел на горе, духовно совершенствовался, а вовсе не людей грыз. Какое несказанное облегчение!

— Кто это был? — подозрительно интересуется Жмот.

У моего Бумажного Веера нервы крепкие и соображает он быстро. Пока остальные хлопают подобранными с асфальта челюстями, Юто мигом сечет всю фишку.

— Твой беглец объявился, да?

— Это был господин Абэ? — встревает легавый. — Как вовремя, надо же! Быстро садись в полицейскую машину!

Только Мелкий молчит. Но когда он прячет в кобуру под пиджаком свое оружие, противостояние заканчивается, словно по команде. Насчет моих «трилистников» все понятно — для них Мин Джун в непререкаемом авторитете. Если он отступил, значит, остальным тоже пора дать задний ход.

Кохей с «драконами» тоже разобрался быстренько. Одному — слово, другому — два, и вот уже братва попрыгала в авто и газует, чтобы убраться куда подальше. Не знаю, чего тут больше — реального повиновения или показухи. В любом случае, мы с Макино только что деликатно померялись «пиписками» — чьи люди послушнее. Вышла ничья, но пусть наш легавый друг зубами поскрипит лишний разок, ему полезно.