Так в моей жизни появился Мин Джун. Невозмутимый, как бронзовый будда, такой же молчаливый и невообразимо привлекательный для девичьего глаза. Очень скоро одноклассницы готовы были терпеть от меня любые козни, отдавать карманные деньги, унижаться по-всякому, лишь бы я соблаговолила передать записочку их неприступному кумиру в сверкающих ботинках и белоснежной рубашке.

Как мог старый подонок приставить охранником к 15-летней девчонке парня всего на восемь лет старше, спросите вы? Неужели Ямада Кента настолько доверял Мин Джуну? Нисколько он ему не доверял, глава клана никому никогда не верил. Но зато он прекрасно изучил меня. К 15 годам я совершенно точно, во всех подробностях, знала, что мужчины и женщины делают в постели и не в постели. Что делают мужчины с другими мужчинами там же, и женщины — с женщинами, тоже. А так же, чем таким можно заняться в большой смешанной компании, если правильно настроиться, запастись разными предметами и хорошенько выпить. От меня никто ничего не скрывал. И когда мои одноклассницы заливались румянцем при упоминании поцелуя, мне становилось скучно.

Доктор Сано утверждает, что тем самым мне нанесли серьезную психологическую травму, заморозив мое либидо на долгие годы. Наверное, он прав, и понадобился целый девятихвостый лис-оборотень и все его волшебство, чтобы это самое несчастное либидо таки разморозить.

Что касается Мин Джуна, то он бы сам себе башку прострелил, приди ему туда мысль соблазнить невинную девочку. У него была своя романтическая история без малейшего намека на хэппи энд. О том, как молоденький солдатик влюбился в еще более юную монашенку, она — в него, и что из этого вышло. Что-что? Ничего хорошего, все умерли, но плохие парни умерли очень больно. Что-то там с кишками намотанными на гусеницы танка. Мин Джуна по-тихому выперли из армии, и в тюрьме он всего полгода отсидел, зато жив остался. А дядя Кента, сука такая, подкинул ему смысл жизни — меня. Я могу себе представить, как господин Ямада щурит единственный глаз и бросает как бы невзначай: «Надеюсь, что хоть этого ребенка ты убережешь от беды». А Мелкий смиренно кланяется и крепче сжимает кулаки, чтобы руки не тряслись. Так оно всё и тянется с тех пор. Мин Джун меня бережет не только от бед, но и, зачастую, от самой себя.

Понятно теперь, почему мне сейчас так погано на душе? А вот!

Готова присягнуть, что в данный момент целеустремленный Мелкий ставит на уши последовательно весь наш клан, «Фенхуан Груп» и его президента, полицию в лице Дайити и, наверняка, еще каких-то своих старых приятелей по армейским делам. Прилетит же и Кохею, и всем прочим, лишь за то, что они все посмели стать между Мин Джуном и его личным смыслом всей жизни.

Эх, как же я его понимаю! Мой хвостатый Смысл-Всего-на-Свете мог превратиться в демона, вырывающего людям сердца! Я должна, я обязана разобраться. И тогда… Я пока не знаю, что буду делать, если… Не хочу даже думать о самом страшном. Но если… Короче, я поступлю как должно. Точка!

— Надо понимать, ты звук в телефоне отключила? — вопрошает Кохей, игриво помахивая своим смартфоном, на экране которого здоровенными красными иероглифами написано «Бронебойный Снаряд». Это вызов от Мелкого идет.

Нет, я не хочу видеть на свой список вызовов.

— Что мне ему сказать?

— Ничего не говори! Не отвечай! — умоляю я. — Мы должны успеть попасть в дом к матери Томоэ прежде, чем Мелкий действительно начнет стрелять бронебойными.

— А если не успеем?

— Обязаны успеть.

Кохей Макино хладнокровен, как удав в зимний день.

— Если нас не перехватят на мосту, то — получится, если нет — не обессудь…

— Босс, за нами погоня, — вмешивается водитель. — Вроде бы не полиция. — Он осторожно косится на меня. — И точно не эти… не «трилистники».

Я оглядываюсь и через заднее стекло наблюдаю пару незнакомых тачек. Кто же это у нас такой бойкий? На «лотосов» тоже не похоже, те предпочитают черные минивэны.

— Кому еще ты умудрилась насолить в этом городе, Ямада Рин?

— Вроде бы никому, хотя…

Неужели это хлопцы Такахаты так быстро подсуетились?

— Оторвись, — приказывает Кохей. — Дави на газ. Слышал же, наша дама торопится.

Нет, он точно умеет читать мысли. Просто с языка снял.

Мы лавируем в потоке других машин, но в это время суток из-за бесконечных пробок на дорогах проще пешком идти. Водила сворачивает сначала на второстепенные улицы, потом отчаянно суется во дворы. Теперь мы точно привлекли внимание дорожной полиции. К непонятным преследователям присоединяется сначала одна патрульная машина, затем вторая. Вот невезуха!

Кохей виртуозно (не расставаясь с респиратором и перчатками) мобилизует людей своего 438-го, чтобы те отвлекли легавых и где надо перегородили дорогу. Лихо у него получается. Что значит прирожденный лидер! Томоэ не зря пытался отделаться от младшего брата, он нюхом чуял потенциального конкурента.

А мне звонит Красавчик. Я же просила не беспокоить моего старичка, пока он болеет, просила же! Сейчас у него давление подскочит или сахар в крови. Кто-то (а я уверена, что это Юто) получит охрененных люлей, когда я разберусь с насущными делами.

— Ребенок, — гнусавит Тан. — Мне надо срочно к тебе приехать. Или я с ума сойду.

— Не нужно ко мне ехать. Я не в офисе. Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа старый бандит громко сморкается (я подозреваю, что прямо в шелковое покрывало), прокашливается и выдает хриплым шепотом:

— Рин, мне этот древний хрен весь мозг вынес, не могу больше.

— Какой еще хрен? Кто это? — спрашиваю я, отчаянно сражаясь с поганым предчувствием.

— Да блин! Ринка! Я же пытался тебе рассказать про свой сон, а ты трубку вешала! — заводится Тан. — Чувак этот исторический, который с веером, приснился, требовал кедр к тебе везти. А теперь стоит глаза закрыть — он тут как тут. И перьями этими сраными трусит! Рин, у меня аллергия на птичий пух, помнишь? Носом совсем не могу дышать!

Мне начинает знобить от ярости. Сяомэй, сволочь пернатая, если у Красавчика снова приключится инфаркт, твой поганый кедр отправится на растопку, а ты — окончательно на Небеса.

— Тан, коньяк в тумбочке возле моей кровати, твои любимые сигары — в коробке с надписью «Сахар» на кухне. Развлекайся, я скоро вернусь. Люблю тебя!

И пока потрясенный свалившимся дарам отставной гангстер теряет способность к связной речи и радостно мычит, я отключаюсь, чтобы тут же вызвать доктора Мо. Пусть съездит в поместье, давление померит, капельницу поставит. Все равно коньяка там лишь треть бутылки, а сигара только одна.

— Рин, что ты с ним, как с маленьким ребенком, цацкаешься, — бурчит штопальщик. — Он всю жизнь здоровье гробил, но, уверяю тебя, протянет еще лет двадцать. Не трясись над ним.

Я бы и рада не трястись, не цацкаться и не потакать капризам, но это выше моих сил. Долги надо возвращать, особенно тому, кто в свое время заботился, как мог и умел о совершенно чужом ребенке.

— Все равно, пошли к Красавчику кого-нибудь посмышленей, ага-а-а-а… Ой! Ай! …ть!

Бронированная четырехколесная зверюга Кохея в это момент делает крутой разворот. Дымятся шины, пронзительно свистят тормоза, скользкий телефон вылетает из рук, я его ловлю по всему салону, кувыркаясь и последними словами кроя нашего водилу.

— Что там у тебя происходит? — вяло удивляется клановый эскулап. — Мелкий, вообще, где сейчас?

— А? Он? Так… э… рядом, — вру я, застряв вниз головой строго между коленей Кохея и дрыгая ногами в воздухе.

— А почему он у меня висит на второй линии? Эй, Рин, ты что там вытворяешь, а?

Так! Все, хватит с меня воспитателей! Я отключаюсь. У меня тут гонки по пересеченной местности, стрессовая ситуация и малиновый от смущения Мастер Горы клана Драконов.

— Я же не нарочно, Макино… Прости… — я пытаюсь выбраться из-под сидения, попутно облапав Кохея во всех местах. — Извини… Взял бы да и помог девушке в пикантной ситуации.

«Дракон» едва переводит дух от переизбытка ощущений.